Диана Машкова - Вкус неба Страница 7

Экипаж в тот день долго пришлось уговаривать — ни за что не хотели Фадеева брать. И водка в ход уже шла, и лесть, а мужики все не сдавались. «Нам, — говорят, — хватает своих проблем. Ты тут еще на нашу голову».

Если бы не красивая до рези в глазах бортпроводница, которая в тот самый момент пришла на проходную, не видать бы Михаилу Магадана как своих ушей.

— Привет! — мелодичный голос завораживал. — Что тут у вас?

— Вот, заяц пытается пролезть, — проворчал командир.

— Да ладно, ребят, — рассмеялась она, и пилоты оттаяли, — такого симпатичного зайца грех не взять. Берите, я за ним послежу.

— Вот уж нет, Наденька, — встрепенулся командир, — если ты просишь, пусть, конечно, летит: не могу я красивой женщине отказать. Но следить за ним будем сами! Идет?

— Как скажешь, капитан! — Глаза и обнаженные в улыбке зубы блеснули, словно бриллианты.

Экипаж прошел на поле и направился к самолету. А Михаил еще долго, идя за ними следом, не мог избавиться от предательской красноты ушей. Вот черт, его, бравого летчика, назвать «симпатичным зайцем»…

Тот рейс Михаил запомнил на всю оставшуюся жизнь. Везли компанию из Совета народных депутатов: то ли на охоту они летели, то ли на рыбалку. Господа-товарищи изволили выкушать все спиртное на борту, потом приступили к личным запасам. Шум в пассажирской кабине стоял невообразимый, дым — хоть вешай топор. Все бы ничего, долетели бы без происшествий — девочки под Надиным руководством неплохо справлялись, правда, едва успевали увертываться от пьяных шлепков и щипков, — но залитым по самые брови слугам народа приспичило, как теперь принято говорить, устроить экстрим. Товарищи-господа дружно расстегнули ремни безопасности, встали с кресел и выстроились в проходе. Невиданная в своем идиотизме игра заключалась в следующем: на счет «три» всем одновременно подпрыгнуть. Кто не сообразил или опоздал, пьет штрафную. И вот по всему самолету разнеслось громогласное «раз-два-три», пьяные пассажиры одновременно подпрыгнули, и самолет покачнулся под тяжестью опустившихся на прежние места человеческих тел. Не успели бортпроводницы толком сообразить, что происходит, как, перекрывая гогот, раздалось новое «раз-два-три». Пилоты в кабине, не слыша выкриков, замерли от ужаса, почувствовав непонятного происхождения сильные толчки. Ни на турбулентность, ни на воздушные ямы они были не похожи, да и трасса оставалась чистой. Могло быть только одно — какая-то неисправность в самом самолете, но приборы молчали как партизаны. На третьем толчке в кабине раздался звонок.

— Командир, разрешите войти.

— Разрешаю.

Дверь кабины открылась, и на пороге появилась бледная Надя.

— Пассажиры вышли из-под контроля. Прыгают в салоне, раскачивают воздушное судно.

— Они там что, идиоты?! — на секунду командир дал волю эмоциям, но тут же взял себя в руки. — Инженер и ты, как там тебя, быстро в салон! Угомоните этих придурков.

Михаил вместе с инженером бросился вслед за Надей. По всему самолету уже снова гремело, перемежаясь с диким хохотом, громогласное «раз-два-три». Дальше получилось совсем не весело: на слова всемогущие депутаты, на личном опыте зная им цену, плевать хотели. До них упорно не доходило, что самолет из-за их дурачества может рухнуть. Покладистых, пригрозив кулаками, растолкали по креслам. А с самыми буйными пришлось и подраться, пока не удалось их скрутить и уложить на пол в проходе. Пьяные мужики неистово сопротивлялись — Фадеева спасала лишь прекрасная физическая форма и юность.

Когда «укротители строптивых» вернулись в кабину, командир, мельком взглянув на них, только присвистнул. Форменный пиджак Михаила оказался изодран, под глазом и на скуле красовались синяки, на лбу обозначилась ссадина. Он не чувствовал физической боли, но душевные муки, вперемежку с отчаянием, казались невыносимыми. Куда он теперь с такой рожей?! Кто станет разговаривать с летчиком, который выглядит как последний бомж? Магадан, в котором он еще даже не успел приземлиться, оказался для него закрыт. Последняя точка на карте стерла сама себя.

— Милицию вызывать будем? — инженер отряхивал пиджак: выглядел он тоже неважно.

— Будем, — буркнул командир, — только что толку? Мы ж не на Западе, где за такое, невзирая на регалии, посадят. Или штраф впаяют, чтоб расплачивались всю жизнь.

— Все равно надо! — со свинцовой обидой в голосе произнес Михаил.

— Надо так надо, — пожал плечами командир, — но тебе, друг, придется испариться раньше, чем стражи порядка поднимутся в самолет. Я лично не готов объяснить им, откуда ты у нас тут взялся.

Самым приятным в том сумасшедшем рейсе были нежные Надины руки, которые порхали над его лицом, обрабатывая раны. Он сидел, прикрыв глаза, и не чувствовал ничего, кроме близости женщины и манящего запаха ее духов.

— Тебе говорили, что ты очень милый? — одними губами, так, чтобы не слышал больше никто в кабине, спросила она.

В ответ, ошарашенный, он только и смог что мотнуть отрицательно головой.

— Жена есть?

Михаил в изумлении вытаращил глаза. Наденька улыбнулась, бросила на него загадочный взгляд и вышла в салон.

Как только подогнали трап и бортпроводница открыла дверь, Михаил выскользнул из самолета, словно вор. Очутившись после духоты кабины на холоде, да еще в непроглядной тьме, он с неожиданной остротой ощутил отчаяние и одиночество. Жизнь его кончена. Столько лет напряженной учебы, беспрестанных тренировок, перегрузок — и все впустую. Все для того, чтобы оказаться на краю земли без работы, без дома, без веры.

Идти ему было некуда, надеяться не на кого. Все. Крайняя точка — Магадан. Он брел по летному полю, сам не зная куда, потом резко остановился под фонарем, вокруг которого кружились гигантские мошки и комары, поставил на землю свой неизменный пообтершийся «дипломат» и сел. Голова гудела как медный колокол, мысли смешались. Никогда в жизни он не курил — даже в мыслях портить себе здоровье не было, а вот сейчас ему до смерти захотелось сигарету. Да и чего ради теперь-то здоровье беречь? Не видать ему «Ил-86» как своих ушей! Михаил глупо похлопал себя по карману пиджака, в котором лежала последняя купюра: на пролетную бутылку, если вдруг и здесь не повезет, и вдруг нащупал твердый предмет.

Засунул руку, извлек связку ключей с брелком в форме орхидеи. В первую секунду даже испугался — мало ли, вдруг случайно чужие ключи утянул. Потом пошарил в кармане еще — обнаружил сложенную вчетверо записку: «Магадан, улица Ленина, дом 15, квартира 6». И все, ни подписи, ни объяснений. Он поднес листок к лицу и уловил едва заметный аромат женских духов. В мозгу, моментально среагировавшем на запах, прозвучало только одно имя «Надя».