Даниэла Стил - Игра в большинстве Страница 7

Она открыла дверь во внутренний дворик и направилась к бассейну, одетая в черное бикини, которое прекрасно подчеркивало ее фигуру. Высокая, худощавая и в прекрасной форме, она не выглядела на свой возраст. Чувствуя лучи заходящего солнца на спине, она спустилась по ступенькам в воду и поплыла длинными уверенными гребками. После долгого рабочего дня это было чудесно, и неожиданно ее разборки с Хардингом Уильямсом, переживания из-за служащих завода в Ларксбери и все большие и маленькие заботы дня испарились, пока она плыла в прохладной воде. У нее не было всего того, о чем она мечтала, выходя замуж за Дэвида и строя планы на их совместное будущее, зато было то, чего хотела и в чем нуждалась сейчас: карьера, которая ее устраивала, двое детей, которых обожала, и мирный дом, в который возвращалась по вечерам. Фионе такая жизнь казалась идеальной.

Глава 2

Как обычно превышая скорость, на своей любимой игрушке «астон-мартин» Маршалл Вестон ехал домой в округ Марин из Пало-Альто. Он работал в Силиконовой долине и занимал должность генерального директора МОИА, Международного объединенного информационного агентства, второй по величине корпорации в стране. Им с женой Лиз нравилось жить в Россе: место было очень красивое, и они построили себе здесь дом десять лет назад, когда дети были помладше. Школы здесь были прекрасные, и Маршалла вполне устраивало, что по дороге из офиса можно развеяться вечерами. Он любил округ Марин больше, чем полуостров, и это стоило лишних километров пути.

Маршаллу был пятьдесят один год, и пятнадцать из них он отдал МОИА, взлетев по служебной лестнице. Он был генеральным директором компании уже десять лет и сколотил большое состояние на акциях МОИА и других своих вложениях. Компания много сделала для него, и он очень любил свою работу. Если бы его спросили, он ответил бы, что его жизнь идеальна. Карьера занимала очень важное место в его жизни, а Лиз была образцовой женой. Они были женаты двадцать семь лет, в марте ей исполнилось пятьдесят, и она все еще оставалась очень красивой. Она тщательно следила за собой, много играла в теннис и упражнялась каждый день. Она записалась в класс пилатеса, плавала в бассейне, и ей нравилась их жизнь так же, как и ему. У них было трое очаровательных детей, и Маршалл обеспечил их так, как ей и не снилось. Она никогда не рассчитывала, что в МОИА он сколотит такое состояние. Лиз предполагала, что он далеко пойдет, когда выходила замуж. Маршалл был трудолюбивым и амбициозным еще в колледже, но его успехи в последние годы превзошли все ожидания. Все их мечты сбылись.

Лиз имела диплом юриста, который никогда не использовала, и отлично разбиралась в бизнесе. Но она предпочла оставаться безработной в течение всего своего замужества, и заботы о троих детях занимали все ее время. Старший сын Том появился на свет в годовщину их свадьбы, и сейчас учился в юридическом колледже в Боулте, и учился хорошо. Он был славным мальчиком и прекрасно ладил с матерью, хотя всегда боролся за первенство с отцом, что с годами усиливалось. Он соперничал с отцом за внимание Лиз, когда еще был маленьким, и всегда соревновался с ним в занятиях спортом и во всех играх. Оба вели себя как самцы в лесу, сталкиваясь рогами, вступая в бой при каждой возможности, что вызывало общее напряжение. Став постарше, Том все чаще критиковал отца и винил в том, что тот хочет всеми управлять. И часто обвинял его в двуличности, которую Маршалл отрицал, а Лиз не замечала. Она считала, что Том необоснованно груб с отцом. В результате, достигнув двадцати шести лет, Том стал все реже появляться дома. Учеба занимала все его время, а когда приезжал домой, непрерывно спорил с отцом о бизнесе, о политике и обо всем, что отстаивал Маршалл. Лиз всегда старалась успокоить их и объяснить каждому точку зрения оппонента. Она была центром этого мужского соперничества с момента, когда Том научился говорить и возражать отцу по любому поводу. Она все еще надеялась, что со временем это пройдет, но пока все оставалось по-прежнему. И она знала, что Маршалл гордится своим первенцем, хотя его и задевала слишком бурная критика со стороны Тома.

Она слышала временами, как Маршалл хвастался друзьям об успехах и достижениях сына, и ей хотелось, чтобы он чаще говорил об этом и самому Тому. Но Маршаллу как будто нравилось хвалить сына не в лицо, а только перед окружающими, словно научные достижения Тома оттеняли его собственные успехи, что Том подметил и на что также жаловался матери. Он обвинял отца в нарциссизме и в том, что тот расценивает всех окружающих как атрибуты своей жизни, что Лиз отрицала. Без сомнения, отношения между отцом и старшим сыном были непростыми. Тем не менее они были во многом похожи: оба упрямы, неподатливы и неумолимы. Что ей больше всего не нравилось, так это то, что напряженность между ними мешала Тому чаще навещать их. Он иногда появлялся дома к ужину посреди недели, когда знал, что отец находится в Лос-Анджелесе. Он устал от споров с ним. Но Том уважал свою мать, восхищался ею и считал, что она лучше, умнее, добрее и терпеливее, чем заслуживал отец. Лиз делала все, чтобы облегчить жизнь Маршаллу, в благодарность за все, что он делал для нее, и просто потому, что очень его любила. В течение двадцати семи лет Лиз была во всех отношениях идеальной женой.

Отношения Маршалла со вторым сыном были намного проще. Джон был именно таким, о каком сыне Маршалл всегда мечтал: отличным спортсменом, прилежным студентом, образцовым ребенком. В возрасте двадцати лет он уже учился в Стэнфорде, играл за футбольную команду института, получал почти исключительно высшие оценки и часто приезжал домой навестить родителей. Распри между отцом и Томом были также источником напряжения в отношениях между братьями. Джон считал отца героем, восхищался всем, что тот делал, и с энтузиазмом рассказывал о нем своим друзьям. Если для Тома отец был лицемером, то для Джона святым. Из двух братьев Джон был для отца светом в окошке. Маршалл водил его на футбол, бейсбол и баскетбол, брал с собой на охоту, чтобы укрепить дружбу. Он предоставлял все те же возможности и Тому, но тот редко пользовался ими, когда стал старше. Маршалл и Джон прекрасно проводили время вместе, что грело сердце Лиз. Она лишь мечтала, чтобы ее старший сын смягчился и тоже проводил больше времени с отцом, начал ценить его. Но было очевидно, что Маршаллу приятнее общаться с младшим сыном, который безоговорочно обожал его, и они славно проводили время вместе.

Но настоящим вызовом и для Маршалла, и для Лиз в настоящий момент была их шестнадцатилетняя дочь Линдсей. Она не разделяла их образа мыслей и постоянно находилась в состоянии войны с обоими родителями. Лиз, которая относилась к ней с бесконечным терпением, тоже приходилось нелегко. В настоящий момент Линдсей боролась за пирсинг и несколько татуировок. У нее было по шесть проколов в каждом ухе и кольцо в носу, которое отец заставил снять под угрозой запереть ее на ключ до конца года. В последнее время она стала вегетарианкой и отказывалась есть с родителями, заявив, что то, что они едят, вызывает у нее отвращение и ее тошнит даже от вида того, как они это едят. У нее был приятель, который выглядел так, будто пережил кораблекрушение, и весь последний год носил дреды. А когда она встречалась не с ним, появлялись другие приятели, такие же, как он, или еще хуже. Линдсей была совсем не та дочь, которую Маршалл рассчитывал иметь. Лиз постоянно убеждала его, что она это перерастет, и он надеялся, что так оно и будет. Ему было намного проще ходить на бейсбол с Джоном и даже спорить с Томом о политике, чем терпеть постоянные бунтарские выходки и идеи Линдсей. Она с трудом училась в школе и бо́льшую часть года находилась на испытательном сроке. Она делала все, чтобы досадить родителям, и спорила с матерью по любому поводу. Лиз привыкла к этому и старалась не расстраиваться, но Маршалл признавался ей, что общение с дочерью выматывает его. Пытаться урезонить ее было бесполезно. Он была самой скрипучей нотой в их мирной домашней жизни, и Маршалл почти испытывал облегчение, когда, вернувшись домой с работы, не заставал ее дома. Единственное, что утешало его, это то, что она не принимала наркотики, но и без этого доставляла немало неприятностей. Почти каждый разговор с дочерью заканчивался тем, что она хлопала дверью своей комнаты. Маршалл уже привык к этому, но все равно старался по возможности избегать этих встреч.