Луиза Кин - Идеальный размер Страница 7

К сожалению, он не может этого сделать, потому что полицейский крепко ухватил его за локоть и пытается оттащить от задержанного. Лучше бы полиция позволила ему разрядиться праведным гневом. Сами полицейские не вправе избить ублюдка. По крайней мере, на глазах у собравшейся толпы. Если они тронут эту сволочь, хоть пальцем, их тут же обвинят в неоправданном применении насилия по отношению к арестованным, и целая орава дураков и скучающих домохозяек выйдет на улицы с плакатами и транспарантами, протестуя против произвола полиции. Что касается Кэгни, то он не полицейский и потому волен врезать преступнику по первое число. Конечно, потом за это пришлось бы отвечать, однако в данном случае игра, безусловно, стоила свеч. Тем не менее констебль решительно отводит руку Кэгни в сторону.

–Отпустите его, сэр. Позвольте мы сами им займемся. Отпустите.

–Ну что, сволочь? Любишь приставать к детишкам, да? Прибить бы тебя прямо здесь и сейчас!

–Простите, – шепчет похититель, и слезы ручьями льются по его лицу. – Простите. Я не хотел.

Ярость захлестывает Кэгни огромной волной, но еще один полицейский хватает его за плечо и оттаскивает от задержанного преступника. Затем похитителя разворачивают лицом к стене и, заломив ему руки за спину, надевают наручники.

–Что бы вы с ним ни сделали, это будет слишком мягкое наказание! Никакой справедливости, черт возьми!

Кэгни сгибается, опершись ладонями на колени, и заходится громким кашлем. Надо же, сказал всего несколько предложений – и совсем выбился из сил. В груди такая тяжесть, что трудно сделать вдох, начинается сильная изжога. Кэгни заходит в переулок, и там его рвет. Совсем немного. Он вытирает рот тыльной стороной ладони и, держась за бок, прислоняется спиной к стене дома.

Ему нельзя бегать. Человеку с таким здоровьем бегать категорически запрещено. Для его состояния не придумано медицинского термина. Сам Кэгни определяет свой диагноз как виски «Джек Дэниеле». Вдобавок к этому он страдает «Мальборо», хотя и не сильно. По крайней мере, так считает сам Кэгни. К счастью, ни одна из его болезней не представляет угрозу дляжизни. Точнее, ни одна из его болезней не представляет угрозу для жизни, если не бегать по улицам за преступниками.

Задержанного усаживают в полицейскую машину и увозят. Кэгни провожает автомобиль взглядом. Из второй машины выходит полицейский и подходит к Кэгни, упершись руками в бедра, как шериф из какого-нибудь старого вестерна. Такое чувство, что он в любую секунду готов выхватить из кобуры револьвер.

–Сэр, вы можете идти?

Кэгни смотрит на полицейского, похожего на Кэри Гранта, и утвердительно кивает, понимая, что не в силах выдавить не звука. Такое чувство, что жара и злость выжгли ему все дыхательные пути от гортани до самых бронхов.

Наконец, он кое-как выдавливает:

–Что вы хотели?

–Вам придется проехать с нами в участок.

–Зачем?

–Чтобы составить протокол.

–Для чего?

–Чтобы мы могли привлечь того мерзавца к ответственности за похищение детей.

Кэгни становится противно, что констебль хочет показать себя приверженцем старых моральных устоев, пока его не видит и не слышит никто из посторонних. Кэгни знает, что в зале суда полицейский ни за что не назвал бы этого мерзавца мерзавцем. В зале суда он лишь нервно оглядывался бы по сторонам – вдруг рядом стоит какой-нибудь святоша или политкорректный болван.

–Я могу рассказать вам все, что знаю, прямо здесь, – с усилием выдавливает Кэгни.

Он делает глубокий вдох, из последних сил стараясь не упасть на землю, и вновь прислоняется к стене с самым непринужденным видом, какой только может изобразить.

–Я сидел в своей конторе, когда услышал женский крик... – Кэгни делает еще один глубокий вдох и продолжает: – Женщина кричала, что кто-то схватил ее ребенка... – Снова вдох. – Я выскочил на улицу и увидел, что какая-то девица уже преследует похитителя, а мать ребенка бьется в истерике... – Лицо Кэгни заливается краской, легкие разрываются от боли. – Что мне оставалось делать? – Он делает паузу, чтобы подчеркнуть сказанное и глотнуть еще немного кислорода. – Хотя вам нужно поговорить с той девицей, а не со мной. Когда я нагнал их, ребенок был уже с ней...

Надо успокоиться, черт побери. Успокоиться и немного отдохнуть.

Кэгни опускает голову и смотрит себе под ноги. Он вдруг сознает, что здорово удивлен происшедшим. В последние годы его редко что удивляет, однако сейчас он действительно удивлен. Та девица просто дура. Когда Кэгни пробегал мимо, она лежала, скрючившись, на земле и, возможно, была серьезно ранена. Тем не менее поступок сильный. Глупый, но сильный. Кэгни утвердительно покачал головой, а затем потряс ею. Конечно, девице повезло. Она не смогла бы оказать серьезное сопротивление, если бы маньяк переключился с ребенка на нее. На свете еще остались вещи, которыми надлежит заниматься исключительно мужчинам.

–Вы должны проехать в участок для составления протокола.

—Констебль смотрит на него с удивлением, и Кэгни сразу понимает, что у того на уме. «Почему он не хочет стать героем?» – недоумевает глупый полицейский. Он не знает Кэгни – тому совсем не по душе, что после спринтерской пробежки и разговора с полицией придется еще и ехать в участок. Ему не нужны никакие медали.

–Я тут ни причем, – говорит Кэгни. – Обратитесь к девушке.

– Если вы так любите оставаться в стороне, сидели бы в своей конторе, а теперь вам придется проехать в участок.

Констебль берет Кэгни за локоть и ведет его к полицейской машине. Кэгни не сопротивляется. Он израсходовал свои силы на целый месяц вперед.

В полицейских машинах ему не доводилось ездить больше десяти лет, но запах здесь ничуть не изменился – запах страха и дезинфицирующих средств. У Кэгни появляется чувство, что его арестовали. Машина тормозит перед светофором. Человек из стоящего рядом автомобиля заглядывает в салон. Кэгни опускает голову и принимается разглядывать собственные колени.

–Вы сегодня здорово поработали, – говорит полицейский с водительского места.

Кэгни не отвечает.

Внезапно оживает рация, и констебль примерно минуту с кем-то болтает, время от времени издавая короткие смешки. Наконец, разговор прерывается громкими помехами, и полицейский, выключив рацию, снова поворачивается к Кэгни. Сейчас они стоят перед пешеходным переходом, пропуская пожилую пару с черным Лабрадором. Старики с собакой переходят улицу с таким видом, будто вся дорога принадлежит только им.

–Не знаю, может, вам в кофе чего-то подмешали? – говорит констебль. – Та девушка тоже ни в какую не хотела ехать в участок. Заявила, что торопится в тренажерный зал, представляете?! Не исключено, что вы спасли ребенку жизнь, а приходится чуть ли не наручники вам надевать, чтобы составить протокол!