Мари Кирэйли - В плену теней Страница 7

Недавно прошел дождь. Столы и стулья вокруг мокрые. Капли продолжают падать с листьев деревьев над его головой, попадая ему на волосы и в стакан с пивом. Брюки от сидения на мокром стуле стали влажными – весьма приятное ощущение в летней духоте.

Он заказывает еще выпить и быстро опорожняет предыдущий стакан – нужно поддерживать правильный ритм, чтобы сохранять состояние некой отстраненности от происходящего, – и в этот момент сквозь звуки аккордеона он слышит смех и видит какую-то вспышку цвета фуксии под тусклыми круглыми фонарями – в дверях, ведущих из таверны в патио, стоит женщина.

Она не одна. С ней пятеро мужчин и женщина-мышка, вцепившаяся в руку своего спутника. Почти все молчат, за них говорит женщина, время от времени прерывая свою речь раскатами дикого, безумного хохота…

Хейли ощущает себя как самостоятельную личность, но будто проникает в душу Моргана. Она испытывает то же, что испытывает он при звуках, доносящихся через открытую дверь и отвлекающих его от унылых мыслей.

– Как такое может… – его голосом шепчет Хейли, и этот голос снова переносит ее к нему, погружает в самую сердцевину его существа.

– …быть? – заканчивает фразу Морган.

Женщина смеется снова, и его удивляет, что оркестр не замолк и танцующие не остановились, чтобы обернуться на ее смех.

Она входит в патио и осматривает мокрые столы и стулья. У нее длинные волосы, беспорядочными локонами ниспадающие на плечи. Ее лицо, строго говоря, не назовешь красивым – миндалевидные глаза слишком широко расставлены, рот чересчур велик, губы чрезмерно полные. Вероятно, в ней есть примесь негритянской крови. В таком городе, как этот, – обычное дело. Он ожидает, когда она подойдет к его столику поближе, но она поворачивается и показывает остальным, что надо возвращаться.

Заинтригованный Морган приглаживает свои непослушные волосы и следует за компанией в прокуренный музыкальный зал.

Оркестр играет в бешеном темпе. Ритм, задаваемый ударными, бьет по ушам. Проходя мимо женщины, сидящей теперь неподалеку от стойки бара, он задерживается у нее за спиной и вдыхает аромат ее волос.

Мускус и пряности. Отнюдь не запах невинности. И такой необычный.

Она встает и поворачивается к нему лицом, словно почувствовала, что за ней наблюдают. Вероятно, кто-то из ее друзей тоже заметил его, но, если это и так, не подал виду.

– Ваши духи восхитительны, – говорит он. Ему хочется сказать совсем другое, но вопросы, вертящиеся в голове, кажутся слишком смелыми.

Какого цвета ваши глаза при солнечном свете?

Есть ли в вашей жизни мужчина? Нет, это неправильный вопрос – она может подумать, что ему это безразлично.

Умеет ли этот мужчина ласкать вас?

Она медленно поднимает руку, пока ее ладонь не оказывается почти на уровне его лица. Он не сводит с нее глаз и так долго вдыхает аромат духов, что женщина-мышка начинает нервно ерзать.

– Норелл, – шепчет она, едва не касаясь губами его щеки.

Если бы ему хватило смелости, он мог бы ее поцеловать. И к черту последствия.

– Меня зовут Джо Морган. Могу я вас угостить? – спрашивает он.

Она хмурится:

– Разумеется. – Не предлагая ему присоединиться к их компании, она идет с ним к бару, выпивает коктейль, потом возвращается к своим и больше в его сторону не смотрит.

Теперь Морган пьет осторожнее. Через несколько часов женщина удаляется одна. Он выходит за ней на улицу и смотрит ей вслед. У нее маленькая черная машина, иностранная. Он записывает номер на тыльной стороне ладони, потом идет к собственному старенькому «форду» и едет в том направлении, где она скрылась, в надежде догнать ее.

На Жиро-стрит ему кажется, что он видит ее машину. Он едет за ней по направлению к реке, потом – на Сент-Чарлз. Она замечает его в зеркале заднего вида и увеличивает скорость, едет мимо парка Одюбон, потом сворачивает налево, в узкую улочку. Он сопровождает ее до одного из тех немногочисленных старинных домов, которые все еще сохраняют свой первоначальный облик, и видит, как она въезжает в черные чугунные ворота, потом – в гараж. Он проезжает немного дальше, паркует машину и долго стоит рядом, надеясь хоть мельком увидеть ее еще раз. Однако из гаража, по-видимому, есть проход в дом, потому что она больше так и не появляется.

Он переходит улицу, снова начинается дождь. В освещенном окне маячит мертвенно-бледное лицо молодого мужчины в маленьких круглых очках. У него такие же черные волосы, как у женщины. Она обнимает его. Их поцелуй мимолетен, но страстен. Мужчина передает ей бокал вина, потом подходит к окну и выглядывает на улицу, прежде чем задернуть тяжелые синие шторы.

Может, она сказала ему, что ее преследовали? Не поэтому ли Морган не смог еще раз взглянуть на нее?

Дождь усиливается, но он продолжает стоять на месте, вода струится по лицу, словно слезы.

Он ничего, совсем ничего о ней не знает. Но узнает. Он клянется себе, что узнает.

Никогда прежде он не испытывал такой страсти к женщине – даже к Дениз, которую любил больше всех, на которой женился и с которой прожил восемь лет. С тех пор у него были лишь мимолетные связи, о них не осталось даже воспоминаний. И вот теперь эта женщина, такая юная, своим смехом, своими духами, своими глазами пробудила в нем страсть.

Старый, страдающий артритом бигль ковыляет по улице вместе со своим таким же старым хозяином. Мужчина смотрит на Моргана, качая головой, произносит:

– Все мы безумцы под дождем, – смеется и проходит мимо.

Вспышка молнии. Раскат грома. Хейли просыпается. Сон и явь какое-то время путаются у нее в голове. Она выглядывает в окно. Гроза усиливается.

Подобно тем снам, которые она видела, когда принимала таблетки от депрессии, этот не желал исчезать из памяти с наступлением утра. Хейли уселась на балконе и стала записывать то, что запомнила. К полудню она приняла решение. Натянув джинсы и свободный хлопчатобумажный свитер, она отправилась на Сент-Чарлз и села в троллейбус. Ей казалось, что, найдя ту улицу и тот дом, она обретет уверенность.

Уверенность в чем? Что все это не отголоски наркотического дурмана, из которого она вырвалась несколько месяцев назад? Что она не сошла с ума? Что каким-то загадочным образом духи мертвецов взывают к ней?

Как бы то ни было, она в Новом Орлеане, где секреты живых и тайны мертвых зачастую затейливо переплетаются. Эта мысль будоражила ее всю дорогу, чему способствовал запах, исходящий от троллейбусных штанг, – странно колдовской, вроде фимиама, который воскуряют во время торжественной мессы.

Она не могла припомнить, на какую улицу свернул Джо Морган в ее сне, но точно знала, что это было вскоре после парка Одюбон. Хейли вышла из троллейбуса одной остановкой раньше и пересекла край парка, заросший старыми ветвистыми деревьями, таящими множество безмолвных воспоминаний.