Билли Грин - Идущий по звездам Страница 7

— Кажется, ничего, но ты ведь его знаешь. Каждый раз, когда я спрашиваю, как он себя чувствует, он дает мне обстоятельный ответ, в котором не было бы ничего плохого, если бы он потрудился использовать известные мне слова. Мне всегда кажется, что за его словами таится скрытая обида.

— Я хочу поговорить с ним.

Она слышала, как Розмэри крикнула Ч. Д., чтобы он взял трубку у себя в комнате, и через секунду раздался его голос:

— Привет. Как там в Чикаго?

— Ветер, — ответила она со смешком. — А как в Аллене?

— После твоего отъезда ветер утих. Она притворилась обиженной:

— Я ничего особенного не сказала. Хотя кто знает? Но я много размышляла о жизни, а поскольку большинство людей были этого лишены, я считаю своим долгом открыть им то, что узнала.

— Поэтому-то те, кто больше всего в тебе нуждаются, прячутся за дверью, видя, что ты идешь?

Она усмехнулась. Сухость в его голосе напомнила ей о человеке, с которым она встретилась в этот день. Неудивительно, что язвительность Марка Рида не обидела ее — она привыкла к этому.

— Как ты себя чувствуешь, маленький заносчивый поросенок?

— Половое созревание продолжается. Сегодня утром я обнаружил два волоска у себя на груди. И не верь Роз, которая говорит, что это от пижамы — моя пижама зеленая.

— Должна огорчить тебя, но волосатые мужчины в этом году не в моде. Теперь принято натирать грудь воском. — Она помедлила, царапая ногтем подбородок. — Сегодня ты видел пурпурных ласточек возле кормушки?

Хотя Лэйкен умышленно говорила безразличным тоном, они оба понимали, о чем она спрашивает. Ей нужно было знать, вставал ли ее брат сегодня с постели. Ей нужно было знать, способен Ч. Д. передвигаться или нет.

— Ноги по-прежнему, дрожат, — ответил он напрямик. — Но меня это не беспокоит. Так что статус, определенно, кво.

— Хорошо… Может быть, это и добрый знак. Если ухудшение прекратилось, возможно…

— Не болтай, Лэйк. Мы уже через это проходили. Так будет продолжаться с неделю, а потом станет хуже. Иного и ожидать нечего.

Только не на этот раз, сказала она себе, повесив трубку через пару минут. На этот раз все должно быть иначе. Она уверена в этом.

Подойдя к окну, Лэйкен уперлась лбом в холодное стекло.

Никто, даже Розмэри, не может понять ее.

«Лэйкен ничего не принимает всерьез, — звучал у нее в ушах голос Роз. — Она не понимает, что жизнь — это борьба. Ей бы только развлекаться».

Такой видели ее друзья и подруги! Считали, что ее ничто не тревожит и не волнует. И, в общем-то, они были правы. Мало что стоит беспокойства. Плыть по течению — ее правило. Всегда можно положиться на Лэйкен Мерфи — в самые несчастные или опасные моменты она остается спокойной и сосредоточенной в себе, уверенной, что все разрешится к общему благу.

Но, то было раньше. На этот раз в опасности оказался ее брат.

Внезапно она почувствовала, что ей не хватает воздуха, гостиничный номер обернулся живым существом, начавшим терзать ее, высасывая из нее все мужество. Ей захотелось кричать. Или побежать и спрятаться под кроватью. Но бежать было некуда, и спрятаться было негде.

Милосердный Боже, она не должна потерять Ч. Д.

— Он не может тоже умереть, — прошептала она.

Лэйкен тяжело задышала, и руки ее непроизвольно задрожали. Прислонившись к стене, она попыталась снова овладеть собой.

Ч. Д. не умрет, поклялась она себе, сжав кулаки. Лэйкен не допустит этого. Она опустится на четвереньки и проползет по лабиринтам ада, если это поможет ее брату сделаться таким, как прежде.

Отойдя от стены, она стала мерить шагами узкую комнату, обдумывая план дальнейших боевых действий.

Марк Рид полагает, что сегодня, у себя в офисе он поставил Лэйкен на место. Он полагает, что больше не встретится с женщиной, у которой оказались столь необыкновенные притязания.

Но Марк Рид не знает, с кем связался. Пока еще не знает.

Марк закрыл дверь своего особняка и со стаканом в руке медленно прошел на веранду.

В темноте — там, куда не проникал его взгляд, — все находилось в гармонии друг с другом. Далекие ночные звуки. Мягкие ночные запахи. Прохладный ветерок, ласкающий его лицо.

Дойдя до центра веранды, Марк остановился. Он откинул голову назад и размял упругие мускулы шеи и плеч, пытаясь стряхнуть с себя напряжение.

Но ему это не удалось, и спустя минуту он почувствовал непреодолимое желание грохнуть стакан о каменные плиты, только бы услышать, как тот разлетится на мелкие куски.

Ему было неспокойно. Он весь был как натянутая струна. В чем же дело? Работа, которая когда-то бесконечно очаровывала его, стала повседневной рутиной. Он уже не помнил, когда в последний раз участвовал в интересном проекте. Все, что проходило через его руки, казалось повторением предыдущего.

Черт побери — но ведь это все были его собственные проекты. Если они были скучными, значит такими сделал их он. Хороший архитектор может сделать интересной работу над планом бензоколонки.

Но разве он не был хорошим архитектором? Без сомнения, когда-то он им был.

Сделав еще один глоток виски, он снова стал кружить по веранде. Каждый шаг по периметру увеличивал его возбуждение. Он чувствовал себя тигром, измеряющим размеры своей клетки.

Но дело не ограничивалось одной лишь работой. Его не удовлетворяла буквально каждая статья его существования. Он стал резче с друзьями и сослуживцами. И даже в личной жизни все стало как-то шатко.

Личной? Он криво усмехнулся. Его личная жизнь была личной только по названию. Женщины были всего лишь одним из пунктов повестки дня. В понедельник пообедать с Джоанной. Во вторник с кем-то еще.

Новая связь, потом еще и еще. И подобно его проектам, женщины становились неотличимы одна от другой.

Он задержал дыхание, подумав о той связи, которая закончилась только что. Битей Ван Митер Постен. Что за глупое имя — Битей. Оно не имело ни малейшего отношения к ее физическим данным.

Сделав несколько кругов, Марк беззвучно выругался, полный отвращения к самому себе.

Битей была совершенно ни при чем. Даже мысленно он не мог винить ее за свое нынешнее состояние. Все это началось еще до того, как он стал с ней встречаться, и продолжается после прекращения отношений.

Два дня назад Марк посетил Битей, чтобы сказать ей — так вежливо, как он только мог — что пришло время расстаться.

Плохо было бы сказать, что она не приняла этого как должное.

В глазах блондинки вспыхнула неприкрытая ненависть. Но Битей достаточно владела собой, чтобы поддаться ярости. Вместо этого она начала плакать. Ее голос дрожал, когда она говорила, что он был единственной любовью в ее жизни, обвиняя его в том, что он разбил ее нежное сердце.