Соня Мэсси - Месть блондинки Страница 7

Повесив трубку, она натянула пальцами кожу и посмотрела на себя еще внимательнее. Затем приподняла груди, слегка сжала их и осталась довольна. «Да, — подумала женщина, не отрываясь от зеркала, — пора проводить капитальный ремонт».

Она всегда считала свое тело достойным объектом для вложения капиталов. В конце концов, ее лицо и фигура — ценный дар, а вместе с тем финансовое вложение. Не надели ее природа красотой, она давно бы осталась без привычной работы.

Когда-то давно, еще учась в старших классах в маленьком техасском городке, она видела фильм, где женщина в шикарном платье из красного шелка с боа из ярких перьев целыми днями расхаживала по огромной красивой комнате, которую называла странным словом «будуар», ела шоколадные конфеты и потягивала шампанское.

Юная девушка запомнила все увиденное и сделала пометку в своей записной книжке: «Все говорили, что она куртизанка». И хотя девушка понятия не имела, чем именно занимается эта куртизанка, но уже тогда решила стать такой же роскошной дамой, которой доступны прекрасное жилье, одежда, дорогие конфеты и шампанское.

Позже, узнав о специфике проституции, она поняла, что готова смириться даже с самыми неприятными сторонами подобного рода деятельности. Судьба и природа наделили ее физическими качествами, необходимыми для привлечения клиентов, а пластическая хирургия довершила начатое природой. После нескольких коротких, но весьма прибыльных встреч с клиентами девушка решила придать своей карьере несколько иную направленность, то есть отыскать свою нишу в этом деле и прочно там закрепиться. Не слишком обремененная моральными соображениями, она вскоре нашла свой путь и проявила чудеса изобретательности, благодаря чему получала от клиентов гораздо больше денег, чем прежде, хотя ее действия не всегда согласовывались с законом.

Однако «больше» никогда не означало для этой женщины «достаточно». В последнее время она с тревогой поглядывала на свое отражение в зеркале и замечала вокруг глаз мелкие морщинки. Вскоре появились и другие признаки старения, свидетельствующие о том, что ее столь успешная карьера неумолимо близится к концу. Разумеется, пластическая хирургия могла отдалить этот конец, но время рано или поздно разрушает все. Женщина вдруг ясно осознала, что не за горами тот час, когда с прежней жизнью придется расстаться навсегда.

Деньги в черном чемодане, равно как и то, что заблаговременно припрятано в надежных банковских депозитных ящиках, помогут ей изменить судьбу, а главное, обеспечат независимость. На этот раз все будет по-другому, и она получит наконец-то долгожданную свободу. Теперь она сможет позволить себе очень многое, даже роскошь быть самой собой.

Для этого нужно одно: поскорее убраться ко всем чертям, пока блюстители закона или гнусные приятели ее любовника не узнали, что она убила и ограбила его.

Скомкав листок бумаги с телефоном хирурга, женщина бросила его в пепельницу, взяла другой листок и набрала записанный на нем номер.

— Привет, — произнесла она бархатным голосом. — Ставлю тебя в известность, что здесь все в полном порядке, я обо всем позаботилась и уже нахожусь в пути. — Услышав ответ, женщина нахмурилась. — Я не могу долго торчать на телефоне, дорогой. Через несколько часов сяду на первый же самолет, и завтра мы с тобой увидимся.

Улыбнувшись, она провела кончиком языка по верхней губе и решила попросить доктора сделать еще несколько инъекций для поддержания формы губ, уже утративших некогда очаровательную припухлость.

— М-м… я тоже, — тихо проворковала женщина и положила трубку.

Второй лист бумаги последовал за первым. Она вынула из сумки позолоченную зажигалку, подожгла бумагу и долго смотрела, как листок догорает в пепельнице, оставляя после себя витиевато изогнутые черные фигурки. Женщина поднялась с кресла, расправила слегка помявшуюся юбку и привычным движением затянула пучок волос на затылке, недавно перекрашенных из ярко-бронзового в светло-золотистый цвет. «Неплохо получилось, — подумала она, глядя в зеркало. — Давно следовало превратиться в блондинку».

Взяв с кровати чемодан и небольшую дамскую сумочку, женщина еще раз оглядела квартиру, служившую ей пристанищем последние полгода. Вполне сносное жилье, но сейчас пора думать о чем-то другом, более изысканном и уютном. Именно отсюда она сделает первый шаг к осуществлению своей давней мечты.

Подойдя к окну, женщина щелкнула зажигалкой и подожгла тяжелые шторы. Это давно уже стало для нее привычным делом. Собственно говоря, она всегда ускользала от полиции только благодаря тому, что проявляла крайнюю осторожность и не оставляла следов. Убедившись, что огонь набрал силу, женщина покинула квартиру. Лишь в вестибюле она услышала резкий звук пожарной тревоги и громкие крики.

Женщина, может, и осталась бы здесь и посмотрела реакцию людей, но сейчас на это не было времени. Ей предстояло наведаться в несколько банков, забрать оттуда деньги, успеть на последний рейс самолета, а уж потом приступить к осуществлению не менее важных задач — привести в порядок лицо, встретиться с любовником и подумать, как потратить огромную сумму.

Остановившись у первой ступеньки лестницы, Керри Шоу уставился на сидящую в столовой мать. Он не верил своим глазам. Мать плакала. Не всхлипывала, как случалось и раньше, в особенности в тот «самый трагический день месяца», а самым натуральным образом рыдала, закрыв лицо руками. Ее плечи подрагивали. А из-под ладоней вырывался хриплый и оттого еще более странный звук. Казалось, мать задыхается от слез.

Керри опрометью бросился к ней и чуть не упал, споткнувшись о край ковровой дорожки у порога столовой. Опустившись на колени, он осторожно обнял Эмили за плечи.

— Мама, что случилось?

Керри попытался оторвать ее руки от лица, но она, упираясь, продолжала рыдать. И вдруг он вспомнил, что несколько минут назад слышал телефонный звонок, но не придал ему значения. Должно быть, случилось нечто ужасное, что-то вроде…

— О Боже! — воскликнул мальчик, охваченный дурным предчувствием. — Мама… кто умер?

Не успела Эмили ответить сыну, как у него в голове пронеслась жуткая мысль: а что, если это отец? Живо представив его в гробу, Керри повесил голову, но тут же раскаялся в том, что допустил подобную мысль.