Пока я спала - Амалия Март Страница 7

— Ненадолго. Скоро на МРТ повезут.

— Спасибо, — в это простое слово вкладываю искренние эмоции. Я на них скуп, Женька знает, но признательность всегда в чести.

По коридору проезжает тележка с тарелками, наполненными кашей, которую толкает дородная женщина в халате. Кидаю взгляд на часы, если уже время завтрака, значит, я опаздываю. Навстречу идет еще одна работница, раскрасневшаяся, с тарелкой в руке.

— Королеву подложили, — кривит лицо, обращаясь к коллеге. — Не будет она, видите ли, кашу на молоке.

— Ну пусть голодная сидит, — фыркает вторая, открывая двери соседней с Марусей палаты.

Знаю я эту королеву.

— Ты почему не ешь? — спрашиваю, входя в палату.

Маруся хмурится, смотря в одну точку на криво окрашенной стене напротив кровати. На мой голос оборачивается и одаривает меня скользящим взглядом.

— Я не употребляю коровье молоко, — кривит свой маленький носик. — Разобрались с врачом?

И все же да. Странная. Не пойму, что с ней не так, но нутро кричит, что где‑то подвох.

— Придется полежать, — прохожу в палату. — С каких пор такая ненависть к молоку? — присаживаюсь на стул рядом. Надо обсудить, что будем делать с Марселем, он долго без нее не сможет, мама еле уложила его этой ночью. Но скидывать на нее эти проблемы с порога не хочется.

— Всю жизнь, — коротко отрезает.

Ну да. Семь пятниц на неделе. Сегодня пьет молоко — завтра нет, сегодня клянется в любви, а завтра…

Она опирается на кровать и приподнимается, откидываясь спиной на изголовье. В разрезе больничной рубашки мелькают острые ключицы, которые невольно притягивают взгляд. Я выпускаю задержавшийся в легких воздух.

Как давно это было.

— Что с волосами? — переключаюсь выше.

Не сразу понял, что в ее внешности так терзает глаз: привычные светлые локоны теперь отсвечивают сакурой. Думал, меня уже не удивить. Но она всегда умела.

— А что с ними? — дотрагивается кончиками пальцев до собранных на затылке волос.

— Они розовые.

— Да? Прикольно, — ее губ касается легкая улыбка.

И это тоже было давно. Я забыл, когда она улыбалась так мне.

— На работе не против?

— А почему они должны быть против? — отвечает вопросом на вопрос.

Значит, не хочет идти на контакт. Ладно. Я рассматриваю ее долгим взглядом. Нет, все же что‑то не так. Вроде она, и всё её — прямой нос, яркие губы, плавная линия шеи и острые манящие ключицы, всё, что покорило меня при первой встрече — а чувство, словно вижу ее впервые.

Или это последствия наших необдуманных решений? Может, мы поспешили ставить нашу жизнь на паузу?

— Послушайте, — начинает она после непродолжительного молчания. Взгляд отводит к той самой невидимой точке на стене. — Спасибо за внимание, и за то, что приехали. Но не стоило, правда. Если вы знаете контакты кого‑то из моих близких знакомых, свяжитесь с ними, пожалуйста. Этого будет более, чем достаточно.

Маруся возвращает взгляд мне и заглядывает своими светло‑зелеными глазами прямо в душу. И только сейчас я понимаю, что на самом деле с ней не так. В ее взгляде нет узнавания. Он пустой и безразличный.

Там нет меня.

Глава 5

— Расскажите о последних события, которые вы помните до травмы, — милый доктор вернулся и снова весь мой. Жаль, не он один.

Угрюмый благодетель тоже тут. Сидит на стульчике, подпирает лоб ладонью. Угрюмо. Это же какое чувство ответственности надо иметь, чтобы не отходить от малознакомой, а может и вовсе незнакомой женщины? Я все склоняюсь к версии «мужа на час», который решил поиграть в благородного рыцаря, когда ему позвонили. Или срубить бабла за функцию «посидеть у постели тяжело больной женщины».

В любом случае, мне это не нравится. Я бы предпочла остаться со своим будущим арт‑объектом наедине.

— Я была в Греции, — отвечаю уверенно несмотря на то, что врач светит мне в глаза каким‑то фонариком, вызывая новый приступ головной боли. — Вы бывали на Санторини, доктор?

Прекрасный темноволосый мужчина переворачивает мою руку и ведет по чувствительной коже железным наконечником фонарика, я смеюсь от щекочущих ощущений.

— Нет, не доводилось, — отстраненно отвечает он. — И как там? — он бросает какой‑то непонятный взгляд на мужика, издающего тяжкий вздох.

— Самые прекрасные сыр и вино, которые я пробовала, самые красивые закаты, что фотографировала. Вам стоит запланировать отпуск, доктор, я бы порекомендовала вам лучшие места и виды.

Губ касается легкая полуулыбка. Флиртовать с мужчиной в больничной палате, в халате в цветочек, на фоне левого мужика? Вызов принят!

— Что последнее помните? — игнорируя мое красноречивое предложение экскурсовода, врач переходит к моим ногам. Приподнимает одеяло, перехватывает ступню широкой ладонью. У меня в ответ перехватывает дыхание. Не только от вида его светлой кожи на моей загорелой, но и потому, что это одна их самых эрогенных зон в моем теле.

Металл снова скользит по коже, приливая кровь к низу живота. Да, продолжайте, доктор.

— Щекотно, — выдыхаю я. А сама заливаюсь жаром. Уф, с такими медицинскими процедурами я не прочь здесь задержаться. Что он там спрашивал?

— Хорошо, — вынимает из кармана ручку, щелкает стержнем, берет в руки неизменную папку, чтобы сделать пометки. — Так что последнее помните? — спрашивает, не поднимая головы.

— Эм, — напрягаю извилины. Наверное, про страстного грека упоминать не стоит? — Санторини, крепость святого Николаса, закат. Я упала. Точно. Честно говоря, понятия не имею, как оказалась на родине, — смеюсь, будто это такая мелочь.

Правда, ну мелочь же. Упала там в августе, очнулась тут зимой. Неожиданное понимание ситуации накатывает волной страха. Я успела уже попаниковать лежа в снегу с пробитой головой, но сейчас кажется, та паника была недостаточно объемной. Вот то, как