Даниэла Стил - Большая девочка Страница 7

Доусоны жили на краю Беверли‑Хиллз в уютном жилом районе. Это был все тот же дом, в котором семья жила, когда родилась Виктория. В своем рекламном агентстве Джим давно уже не был рядовым сотрудником, он поднялся до руководящей должности. Его карьера складывалась успешно, а Кристина занималась домом. Супругам было по сорок два года, они прожили вместе уже двадцать лет, и их жизнь являла собой хорошо отлаженный механизм. Они были рады, что ограничились двумя детьми, которыми были вполне довольны. Джим любил приговаривать, что у Грейс есть красота, а у Виктории — мозги и они сумеют найти себе достойное место в этом мире. Он хотел, чтобы Виктория поступила в хороший колледж и сделала карьеру. «Рассчитывать будешь на свои мозги», — твердил он, как будто ей нечем было больше похвастаться.

— Этого мало! — возражала Кристина. Ее порой тревожило, что Виктория растет такой умной. — Мужчины умных не любят. — Мама не скрывала своей обеспокоенности. — Им еще и внешность подавай. — В последний год она пилила дочь за лишний вес и теперь была довольна, что та похудела, хотя понятия не имела, на что пришлось пойти девочке, чтобы за месяц сбросить восемь фунтов. Кристине хотелось видеть дочь не только умной, но и привлекательной. Насчет Грейси родители волновались куда меньше, при ее красоте и очаровании она, казалось, уже в семь лет способна покорить мир. Во всяком случае, отец был ей рабски предан.

В конце лета, перед переходом Виктории в старшие классы, семья на две недели уехала отдохнуть в Санта‑Барбару, где все они отлично провели время. Как уже бывало и раньше, Джим снял домик в Монтечито, и они каждый день ходили купаться. Как‑то раз Джим прошелся насчет фигуры старшей дочери, после чего Виктория влезла в свободную рубашку поверх купальника и наотрез отказывалась ее снимать. После реплики насчет пышного бюста Джим попытался загладить оплошность тем, что похвалил ее стройные ноги, но это уже не помогло. Он вообще чаще делал замечания по поводу ее внешности, чем хвалил за успехи в учебе. Отличные оценки Виктории для него были привычными, зато отец никогда не скрывал своего разочарования внешними данными дочери, как если бы она его в чем‑то подвела и эта ее неудача бросала тень на него самого. Все это она уже слышала раньше, и неоднократно. Каждый день родители подолгу гуляли по берегу, в то время как Виктория оставалась с Грейси и вместе с ней строила из песка замки, которые Грейси украшала цветами, камешками и палочками от леденцов. Грейси обожала играть со старшей сестрой, и Виктории нравилось доставлять девочке радость. А вот извечные шуточки отца в ее адрес Викторию больно задевали. Мама же делала вид, что ничего не замечает, не пыталась ее утешить и ни разу не встала на ее защиту. Виктория прекрасно понимала, что ее внешностью мать тоже разочарована.

Тем летом в Монтечито Виктории понравился один мальчик, он жил в доме через дорогу. Мальчика звали Джейк, он был ее ровесник и осенью должен был уехать на юг Калифорнии в специализированную школу. Он спросил у Виктории разрешения писать ей, та с радостью согласилась и дала ему свой лос‑анджелесский адрес. Вечера они часто проводили вместе, делились своими тревогами перед старшей школой. А однажды в темноте, когда они поочередно потягивали пиво из бутылки, втихаря взятой в баре его родителей, и покуривали сигаретку, Виктория призналась, что никогда не пользовалась успехом у мальчиков. Джейку это показалось странным. Он считал ее умной, интересной девчонкой. Ему нравилось с ней разговаривать, она казалась таким славным человеком. Виктория до этого ни разу не пробовала ни пива, ни сигарет, и, когда в тот вечер она вернулась домой, ей стало плохо, ее рвало. Но никто этого не заметил. Мама с папой уже ушли в спальню, Грейси давно спала в своей комнате. На другой день Джейк уехал, перед началом учебного года ему с родителями еще предстояло навестить бабушку с дедушкой в Лейк‑Тахо. У Виктории не было ни бабушек, ни дедушек, правда, она не особенно переживала по этому поводу — по крайней мере, никто, кроме родителей, не прохаживается насчет ее внешних данных. Мама уже решила за нее, что осенью она подстрижется короче и начнет ходить на тренировки. Кристина хотела, чтобы дочь занималась гимнастикой или балетом, не задумываясь о том, как нелепо будет чувствовать себя перед другими девочками рослая Виктория, одетая в трико. Виктория предпочла бы, чтобы все оставили ее в покое. Уж лучше вообще не следить за фигурой, чем так унижаться, или сесть на диету и пить этот мерзкий травяной чай.

После отъезда Джейка Виктория заскучала. Интересно, думала она, напишет ли он ей хоть раз? Последние дни в Монтечито она провела, играя с младшей сестренкой. Разница в семь лет никогда не смущала Викторию, с Грейси ей всегда было весело. А отец с матерью и всегда считали, что большая разница в возрасте только на пользу дочерям. Старшая не испытывала к младшей ни малейшей ревности, а теперь и вовсе превратилась в надежную няню, на которую всегда можно оставить младшую дочь. Что они и делали всякий раз, как куда‑то шли, а случалось это все чаще и чаще, ведь девочки уже подросли.

Один эпизод заставил всех не на шутку поволноваться. Как‑то после обеда, когда семья находилась на пляже, Грейси, воспользовавшись отливом, зашла в воду дальше обычного. Виктория же в это время побежала, чтобы взять подстилку и крем от загара. Неожиданно набежала волна и сбила Грейси с ног. Девочку накрыло с головой и поволокло в океан. Увидев это, Виктория громко закричала и со всех ног бросилась к сестре. Она бесстрашно кинулась в волну и вынырнула уже вместе с сестренкой, крепко ухватив ее за предплечье и отплевываясь, но в этот момент волна накрыла обеих. Тут и родители обратили на них внимание и дружно рванулись к воде. Джим бросился в воду, сильными руками подхватил обеих дочерей и вытащил из воды, а Кристина стояла на песке и в безмолвном ужасе взирала на происходящее. На нее будто ступор нашел. Первым делом Джим наклонился к Грейси:

— Никогда больше так не делай! Не смей заходить в воду одна!

Потом он повернулся к Виктории.

— А ты куда смотрела? Как можно было оставить ее в воде одну? — зло бросил он дочери. Виктория, потрясенная случившимся, рыдала. Надетая поверх купальника рубашка вымокла насквозь и облепила ее тело.

— Я хотела принести крем, чтобы она не обгорела, — оправдывалась она, хлюпая носом. Кристина ничего не говорила, а только завернула Грейси в полотенце. У девочки даже губы посинели, так долго она плескалась в воде, пока был отлив.

— Она же чуть не утонула! — продолжал негодовать отец. От гнева и возмущения его трясло. Джим редко кричал на детей, но сейчас он был потрясен пережитой близкой опасностью. Он и не подумал похвалить Викторию за то, что первой бросилась сестре на помощь, не дожидаясь старших. Он был слишком расстроен случившимся, а не меньше его — и сама Виктория. Грейс прижалась к маме, та крепко ее обняла. Мокрые темные кудряшки облепили ее хорошенькое испуганное личико.