Трагедия в стиле свинга - Андрей Валерьевич Ганеша Страница 7

Верховного Совета. К сторонам конфликта обратился патриарх Алексий II, обращение предполагало нулевой вариант, когда Ельцин отменяет указ о роспуске Верховного Совета, а Верховный Совет отменяет постановление о прекращении полномочий Ельцина. Но градус ненависти с двух сторон достиг такого накала, когда сторонам трудно было о чем-то договориться, все жаждали крови, и вскоре она пролилась. С вечно пьяного Ельцина сложно спросить, почему ему хотелось задушить всех, а вот представителям Верховного Совета нужно было быть более прагматичными и нужно было пробовать договариваться, несмотря на то, что люди, пришедшие их поддержать, требовали распятия Ельцина.

Из ТВ я узнал, что второго октября были серьезные потасовки в районе метро «Смоленская». Днем третьего октября я решил поехать к Белому дому и сам посмотреть, как там дела. Когда я вышел из метро, передо мной предстала картина бегущих от народа людей в милицейской форме. Некоторых из них догоняли и жестоко избивали. Но это были не омоновцы, это были молодые ребята из дивизии внутренних войск имени Дзержинского. Сейчас-то уже понятно, что это была ловушка, ОМОН не поставили специально, чтобы подставить дзержинцев и дать возможность людям прорвать оцепление вокруг Белого дома, для того чтобы иметь повод для расстрела Белого дома. А в тот момент меня, как и весь народ, охватила эйфория неминуемой победы. Дзержинцы прятались в подъездах, пытались куда-то убежать, оцепление перед Белым домом самоустранилось. Когда я подошел к Белому дому, народ штурмовал здание мэрии, которое находилось напротив. Альберт Макашов, возглавлявший оборону Белого дома, кричал в громкоговоритель: «Здание мэрии взять штурмом. Чиновников на хуй, в окно!»

Сменившая ожидание эйфория сотворила злую шутку с восставшим народом. По площади разъезжал БТР с флагом Приднестровья. Приднестровье добилось фактической независимости от Молдавии, за которую воевали и добровольцы из России. Это было хорошим знаком. Знаком абсолютной победы. На площади перед Белым домом шел рукопашный бой между двумя парнями в военной форме, это были высокие удары ногами с обоюдными блоками, высокими прыжками. В конце концов тому из них, кто выступал врагом Верховного Совета, пришлось ретироваться. Из мэрии вывели человека с обмотанной головой, народу демонстрировались ключи как знак победы. Следом из мэрии вывели две роты безоружных дзержинцев, которые, как было сказано, перешли на сторону народа. Они шли в полной амуниции, в касках, но из вооружения у них были только резиновые дубинки. Напротив мэрии стала формироваться автоколонна для штурма телевидения в Останкино. Грузовики были кем-то заботливо оставлены. Зная о ненависти восставших к лживому телевидению, несложно было предположить, куда отправятся защитники Белого дома. А я, уже не ожидая больше никакого подвоха, поехал домой смотреть репортаж о неизбежной победе. Хотя даже в тот момент что-то внутри меня подсказывало, что уж больно легко далась эта победа. Добравшись до дома и включив телевизор, я увидел, как один за другим закрывались телеканалы. Через час телевещание возобновилось из старой студии на Шаболовке, и стало ясно, что никакой победы не было. Безоружный народ возле Останкино был встречен отрядом спецназа, и досталось всем: и тем, кто приехал, и тем, кто случайно проходил мимо, — стреляли без разбору и на поражение. Теле- и кинозвезды на безопасном расстоянии рассуждали о необходимости раздавить фашистскую гадину, именно так они называли собственный парламент. Среди всех звезд особенно выделялась визгливым голосом актриса Ахеджакова, никогда бы не подумал, что в женщинах может быть столько жестокости. Она истошно кричала и требовала крови. В основном отечественные телезвезды призывали людей идти к зданию Моссовета и там защищать демократию. Единственным, кто сказал, что никуда идти не надо, был слегка выпивший ведущий программы «Взгляд» Александр Любимов. За эту выходку он дорого заплатил: его отодвинули с места руководителя «Взгляда» и на первую роль вышел Владислав Листьев, позднее убитый при дележке рекламных денег.

С утра в прямом эфире стали показывать расстрел парламента из танков. Выстрелы разносились эхом за много километров от Белого дома. Я, зачем-то взяв нож, как будто ножом что-то можно сделать против танка, опять поехал на «Смоленскую». На пересечении Смоленского бульвара и Нового Арбата стоял высоченный двухметровый офицер, руководивший движением колонны танков и БТРов, которые двигались со стороны Новицкого бульвара. Последние этажи арбатской многоэтажки горели, видимо, кому-то померещились снайперы оппозиции. Также горела колокольня храма возле здания мэрии. На Новом Арбате собралась огромная толпа зевак, которые пришли поглазеть на расстрел парламента. Что же тут сказать, это нормальное любопытство, не каждый день такое происходит. Через каждую минуту из толпы выносят раненного или убитого шальными пулями зеваку, но все равно никто из них не уходит, жажда зрелища порой превышает жажду жизни. В воздухе барражировали три вертолета, но огонь не открывали. Я какими-то партизанскими тропами добрел до Смоленской набережной, по ней также на быстром ходу проехал танк, какой-то парень злобно бросил в танк палкой, слава Богу, в него стрелять не стали, а вполне бы могли. Очень обидно осознавать свою полную беспомощность, а чем бы я мог помочь сидельцам в Белом доме? В угнетенном состоянии я побрел домой.

После победы демократии Москва была отдана на три дня победителям, новым и несколько странноватым героям новой России. В городе был введен комендантский час. Я пару недель не выходил из дома, особенно и не стараясь поддерживать отношения с внешним миром. Отношения с Ольгой несколько испортились, я никого не хотел видеть. Я чувствовал себя виноватым, что кто-то погиб там, в Белом доме, а я вот остался жить. И что делать мне с этой жизнью, я не очень-то и понимал. Бывшие комсомольские и партийные вожаки поднимались, делили заводы, завозили с Запада и из Китая всякую хрень, которую после удачной рекламной кампании можно было выгодно продать. Уголовные авторитеты тоже массово уходили в бизнес. Главным качеством успеха стал обман. Впрочем, люди сами хотят обманываться и быть обманутыми. Меня одинаково не вдохновляла карьера ни мошенника, ни чиновника, да и бандит из меня был никакой.

В ноябре матушка пристроила меня к себе на работу, я стал заниматься по тем временам продвинутой штуковиной — автоматизацией бухгалтерии. Нужно было как-то приспосабливаться к новой жизни, и хоть радужных перспектив я для себя не видел, но я был молод, а это уже само по себе — неосознаваемое счастье.

В конце 1993 года взамен отмененной конституции на референдум вынесли вопрос о принятии новой конституции, и хоть народ проголосовал против, этого уже никто не заметил. Страна избрала новый парламент, который теперь назывался Государственной Думой. Наступали новые времена —