Гнилые плоды моей любви - Аврора Добрых Страница 7

что легко смогу в одиночку поднять двоих детей, смогу работать сутками, если это понадобится, все смогу. Но трое детей, один из которых младенец?? Это все кардинально меняет. Если двоих старших вполне можно устроить в сад, то грудничка никуда не денешь. Да и не захочешь девать — сердце будет болеть за него каждую секунду. Новорожденному ребенку нужна мама, он нуждается в ее заботе и защите. Боже, что же мне делать?? Слезы градом катились по моим щекам.

— Такое случается, — сказал Сережа, прижимая меня плачущую к груди. — Значит, того хочет сама судьба. Ну что ты плачешь? Это же такое счастье!

«А тебя не смущает, что я собиралась с тобой развестись??» — зло думала я.

Я уже твердо это решила, потому что понимала: дальше будет только хуже. Ведь не бывает таких историй, где муж начал плохо относиться к жене, а потом вдруг снова стал идеальным. В реальности все происходит совсем иначе: если муж оскотинился и начал вести себя, как сволочь, то это уже необратимый процесс. Идеальным он сможет стать только для другой женщины, и то до поры до времени. Мужчины — лучшие в мире лицедеи и самые искусные лжецы, хотя весь мир почему-то считает, что в этом деле их давно переплюнули женщины. Нет. Женщины не умеют стоить из себя влюбленных и преданных, если ничего не чувствуют. Любой мужчина мгновенно поймет, когда женщина притворяется, а когда она совершенно искренна. Просто нередко, даже понимая правду, мужчина делает вид, что верит, потому что ему самому так удобнее. К примеру, возьмем богатого старика и его молодую любовницу. Разве этот старик ей верит? Отнюдь. Просто ему плевать, что она чувствует на самом деле до тех пор, пока получает от нее все что ему нужно.

— Буду делать аборт, — отстраняясь от мужа, сказала я. Я смотрела ему прямо в глаза, выдерживая его дикий взгляд.

— Нин, что ты такое говоришь?? Как у тебя язык повернулся? Это женашребенок!

— Там еще нет ребенка. Даже зародыша нет. Срок всего полторы недели. Тест показал, забыл? Достаточно выпить таблетку, и дело сделано.

Сергей вытаращил глаза, как будто я сказала что-то совершенно неприемлемое. Но я всего лишь обозначила, как планирую распорядиться собственным телом, и имела на это полное право.

Я не считала аборт каким-то страшным грехом. Решение о таких вещах должна принимать только женщина, и что бы она ни решила — это всегда будет правильно. Никто не вправе указывать, сколько детей ей иметь, потому что, родившись, эти дети будут нужны только ей одной, ведь все советчики мгновенно испарятся.

— Почему ты вообще заговорила об аборте? Неужели ты больше не хочешь детей??

— От тебя — не хочу, — продолжая смотреть ему в глаза, сказала я. Все, чего я хочу, это развода.

— Почему?? Нина, чего тебе не хватает? Я же стараюсь обеспечить тебя всем необходимым!

— Это да, — кивнула я. — А особенно щедрым в последнее время ты стал на придирки. Их у меня за месяц накопилось столько, что хоть выставку открывай.

Я села на диван, закинула ногу на ногу и скрестила руки на груди. От мысли, что мне придется вынашивать беременность, терпя беcконечные унижения, меня бил озноб.

Сергей опустился передо мной на колени и обнял мои ноги.

— Нина, Ниночка, любимая моя, моя маленькая… Я очень тебя люблю, очень! Ты мое счастье, мое сокровище, моя королева.

— Я тоже тебя люблю, Сереж. Но этот факт не отменяет моего желания развестись. Я приняла решение, и мне не нужно твое согласие.

Муж поднял голову с моих колен. В глазах его блестели слезы.

— Я очень виноват перед тобой. Знаю, что вел себя, как полный идиот. Я не имел права тыкать тебя носом, ты не провинившийся котенок, ты моя жена и не заслуживала такого скотского отношения. Прости меня, Нин! Прости! Не знаю, что на меня нашло… Может, мне обратиться к психологу? Я сделаю все, что ты скажешь, только дай мне еще один шанс! Нина, я умру, если потеряю тебя, просто умру… Ты самое дорогое, что у меня есть. Я очень тебя люблю. И нашего будущего ребенка, которого ты носишь. Я готов завоевать ради тебя весь этот мир, лишь бы ты снова улыбалась.

Сказав это, мой красивый муж разрыдался, как ребенок. Я смотрела на него во все глаза. Он сказал все, что я хотела услышать. Признал, что нарочно придирался, что я такого не заслужила, и даже согласился обратиться к специалисту. Такого я не могла представить даже в самом радужном сне. Но могу ли я верить словам? Что, если это все спектакль? Сказать можно что угодно. Мужчины бывают очень сладкоголосы и красноречивы, когда им надо. Сколько женщин во все времена по сто раз наступали на одни и те же грабли, веря лживым, но таким приятным мужским речам? Мне крайне не хотелось встать в один ряд с ними и быть обманутой.

Но эти слезы… Я находилась в сомнениях. Разве слезы могут врать? Не это ли самое искреннее и естественное проявления эмоций? Сергей не Леонардо Ди Каприо, он просто не мог все это разыграть. Раньше я вообще никогда не видела, чтобы он проявлял такую бурю чистых эмоций. Даже на похоронах любимого отца мой муж проронил от силы пару скупых слезинок, хотя был просто убит горем.

У меня не осталось сомнений. Я опустилась рядом с ним на колени, и мы обнялись так крепко, будто все еще боялись друг друга потерять.

В комнату заглянул испуганный Влас.

— Мам, пап, там Глеб проснулся… А почему папа плачет? Пап??

— Сынок, все хорошо, — сказала я, продолжая обнимать мужа и нежно гладя его по волосам, — папа плачет от радости. Скоро у тебя и Глеба родится братик или сестричка.

Валентин

После решения не прерывать беременность я днями напролет уговаривала себя, что еще один ребенок — это счастье, и все у нас с Сережей будет хорошо.

«Мне всего двадцать семь, — думала я, пялясь на фонарь за окном, — скоро у меня будет трое детей, муж, дом, и ничто не помешает мне заниматься своей карьерой. Я отдам среднего сына в сад, старший уже ходит в школу, с ним хлопот не будет. Мне останется только вырастить младшего и тоже отправить его в сад. А потом я начну делать то, что всегда хотела — развиваться, как специалист. Но когда именно начну — большой вопрос…»

По образованию я была лингвистом-переводчиком, свободно