Ты – всё - Елена Тодорова Страница 7

— Юния Алексеевна, — проговаривает низким, леденящим душу тоном, едва оказываемся внутри. — Вам не кажется, что вы опоздали? На полчаса. В первый же рабочий день, — каждое его слово прижигает мои воспаленные нервные клетки, словно жидкий азот. — Как собираетесь это объяснять?

[1] Эта паскудная шутка не просто отсылка к прошлому Юнии, она имеет основания, потому как Сукэбан в своих разборках часто использовали лезвия.

__________

Сегодня огромные скидки на сайте! В подборке сразу три мои книги.

— 50 % Полюса притяжения: https:// /ru/book/polyusa-prityazheniya-b238421

— 50 % Я тебя присвою: https:// /ru/book/ya-tebya-prisvoyu-b284985

— 30 % Верь мне: https:// /ru/book/ver-mne-b431223

Скидки на эти книги бывают очень редко! Успевайте)

И спасибо всем

4

Это какая-то шутка?

© Юния Филатова

«Вам не кажется, что вы опоздали?»

«Как собираетесь это объяснять?»

Снова и снова эти вопросы прокручиваю, но мозг упорно отказывается их понимать. Торможу нещадно. Глядя на Нечаева, только и способна, что моргать.

Куда опоздала? Ему какое дело? Какие еще полчаса?

Мы не виделись четыре с половиной года! Последнее, что я помню, как он садился в авто к каким-то людям, оставляя меня в кювете посреди снега. Одну. Напуганную и несчастную. В разбитой и продуваемой всеми ветрами машине.

Что было дальше… Даже по прошествии времени тяжело воскрешать.

И вдруг он спрашивает у меня про какие-то полчаса? Серьезно?!

«Следуйте за мной…»

«Юния Алексеевна…»

Это что вообще, на хрен, за прикол?

Я сплю? Сон продолжается?

Едва вспоминаю о том, что творилось со мной ночью, лицо загорается. Кхм-кхм, а не я ли при прохождении последнего медосмотра жаловалась на плохое кровообращение? Смотрю на Нечаева, и разгоняется по венам лава. Во всем теле стремительно повышается температура. В самых чувствительных точках зарождается пульсация. Знаю, что это не имеет никакого отношения к сексуальному возбуждению… Но в сосках вдруг возникают напряжение и боль. Внутренняя часть бюста вдруг становится грубой и раздражающей, а вся конструкция бра — сковывающей и удушающей.

Это все из-за сна… Воспоминания слишком яркие. Чрезвычайно острые. И крайне унизительные.

В целом же Ян Нечаев вызывает у меня обоснованную злость.

Понятия не имею, какого черта он здесь появился, а потому самым разумным решением считаю уточнить этот момент.

— Да, вы правы, Ян Романович, — скрещивая руки на груди, принимаю заданный им тон общения. Хмыкаю и улыбаюсь, чтобы иметь возможность вытолкнуть рвущийся наружу вздох. — Сегодня действительно мой первый рабочий день в Brandt Energy Motors[1]. И я правда опоздала на полчаса. Но, простите, какое отношение ко всему этому имеете вы? — голос звучит ровно, но на обращении с издевкой делаю акцент. Бровь вверх поднимаю. Выдерживаю паузу. Пока Нечаев прищуривается, мысленно аплодирую практически пятилетней работе над собой. Ведь сейчас она дает плоды, которые удивляют меня саму. — Почему я должна объяснять причины своего опоздания вам?

Жаль, долго наслаждаться своим выступлением Ян мне не позволяет.

Ошарашивает сухим ответом:

— Потому что я руководитель планово-экономического отдела, в котором вы, Юния Алексеевна, с сегодняшнего дня работаете и, следовательно, непосредственно мнеподчиняетесь.

Улыбка сползает с моего лица. Боюсь, оно даже вытягивается в удивлении. Чувствую, как глаза расширяются, выражая не просто шок, а реальный ужас. И нет, столкнуться с Нечаевым здесь было не таким уж потрясением. То, что происходит сейчас, когда озвученная им информация загоняет свои щупальцы в мое сознание, становится настоящим ударом.

Судорожно воскрешаю в памяти, как подписывала вчера контракт. Пытаюсь, Господи, вспомнить, насколько большой является сумма неустойки в случае досрочного расторжения.

Но разве я обращала внимание на подобное? Я была в коме эйфории! Ведь меня, магистрантку без стажа и опыта, приняли в такую крупную компанию на хорошую должность с финансовым вознаграждением, о которым я даже мечтать не смела… Боже мой… Боже мой! Вероятно, в том и подвох.

— Это… — выдыхаю я, изо всех сил стараясь владеть не только голосом, но и дыханием, которое так или иначе выдает волнение. — Это какая-то шутка? Игра? Ты подстроил все специально? Издеваешься надо мной?

В этот момент Нечаев едва заметно кривится и, сталкивая брови еще ближе, выражает недоумение, словно бы не понимая, кто я, на хрен, такая! Через пару секунд его лицо и вовсе выражает скуку с налетом легкого, черт возьми, раздражения. Выказанное им пренебрежение заставляет меня покраснеть.

— Зачем мне это? — выдыхает он приглушенно, незаметно подавшись вперед.

Меня не волнует сейчас установленная им дистанция. Как и он сам. Плевать на все реакции. Единственный огонь, который я осознаю и принимаю — это гнев.

— Ты мне скажи, — настаиваю, игнорируя оскорбительное для себя снисхождение.

Его глазные яблоки прекращают движения. Раз, и время будто останавливается. Взгляд при этом застывает на моем лице. Внутри моих зрачков, не иначе. Смотрит вглубь, вычерпывая до дна.

Я чувствую, как бешено пульсирует жилка на моем левом виске. Слышу свое учащенное и шумное дыхание. Сжимая все еще скрещенные на груди руки, пытаюсь его тормозить. Но… Не тут-то было.

Ян не просто изучает. Он хладнокровно подавляет меня взглядом. И ему это, черт возьми, удается.

Ощущая дрожь, которая перетекает из нутра вовне, прикусываю кончик языка и поджимаю губы. Не думаю, что это способно скрыть нервное подергивание мускулов, но, по крайней мере, я выдерживаю взгляд Нечаева.

— Прискорбно, что я должен вам об этом говорить, Юния Алексеевна, но у нас в компании не приветствуется панибратство, в том числе обращение на ты, даже если кто-то кого-то когда-то знал.

Первая реакция на это ледяное замечание, естественно, озноб. Холод расползается по телу, заставляя кожу покрываться мурашками. Но уже через мгновение на пике стыда меня бросает в жар.

«Кто-то кого-то знал?» — возмущаюсь мысленно.

Мудак.

Я помню не только вес твоего тела и то, как ты двигаешься, когда трахаешься, но и то, в каком порядке у тебя выпадали молочные зубы.

Придурок.

— Вы не могли бы соображать как-то поживее? — продолжает Нечаев, бросая небрежный взгляд на часы. И лучше бы он его там и оставил. Но нет же… Снова припечатывает, словно провоцирует на что-то. — К сожалению, я не располагаю требуемым вам запасом времени. Отправляйтесь в отдел. Примите успокоительное. У Риммы Константиновны оно всегда есть. Возможно, это поможет вам изложить причину своего опоздания. Жду вашу объяснительную до обеда. И да, вне зависимости от написанного, будьте готовы, что останетесь сегодня на час дольше.

К концу его речи меня уже натуральным образом потряхивает от ярости. Естественно, что говорить в таком состоянии я