Обновлённая любовь - Лорен Ашер Страница 7

— Моя мама много чего шепчет мне на ухо о том, с кем я должен встречаться, но, как ты можешь заметить, я не особо ее слушаю.

— Далия другая, и ты это знаешь.

— Это уже не важно, потому что все чувства, которые я испытывал к ней, больше не имеют значения, — в груди что-то перевернулось.

Ответ Рафы прерывается криком Нико.

— Papi19! — Нико бросает мою маму и бежит по коридору.

Мой кузен опускается на колени как раз в тот момент, когда Нико бросается в его объятия.

— Я так горжусь тобой, — Рафа поправляет очки Нико, чтобы они сидели правильно.

Нико хмурит лоб.

— Но разве ты не слышал, где я ошибся?

Рафа смеется.

— Ты был безупречен, как и всегда.

Нико, который, видимо, унаследовал от меня перфекционистские наклонности, пытается рассказать о своей ошибке, но Рафа останавливает его щекоткой.

— Нет! — Нико извивается в объятиях отца.

— Извини. Я тебя плохо слышу. Что ты сказал? — Рафа тянется к подмышке Нико, заставляя его пищать и извиваться.

Рафа может быть закрыт от остального мира, но он очень тепло относится к своему сыну. То, как он ведет себя с моим крестником, несмотря на все его проблемы, дает мне надежду, что мой кузен когда-нибудь пойдет на поправку.

Возможно, я не испытывал ничего подобного тому, что пережил Рафа, но я знаю, что забыть кого-то нелегко. Далия преподала мне этот урок давным-давно, и я не собираюсь забывать его в ближайшее время.

Глава 4

Далия

Первый официальный день моего возвращения в город прошел спокойно, скорее всего, потому что я вообще не выходила из дома. Пока мама и моя сестра Лилиана работали в цветочном магазине, я только и делала, что смотрела в потолок.

Странно, что раньше я не успевала пообедать или сходить в туалет, а теперь практически не выхожу из своей комнаты без крайней необходимости. Мой чемодан, набитый дорогими модными нарядами, лежит нетронутым на полу, что само по себе является тревожным знаком.

Если тревожность и склонность к перфекционизму у меня были всегда, еще со школы, то депрессия стала для меня новой борьбой, которую я вела в одиночестве в течение нескольких месяцев, прежде чем обратилась за помощью.

Мой психотерапевт, доктор Мартин, — замечательная женщина, которая берет небольшое состояние за каждый сеанс. Хотя деньги для меня больше не проблема, я сомневалась, стоит ли брать на себя эмоциональные обязательства, но ее очень рекомендовал мой агент, так что я рискнула восемь недель назад и ни о чем не жалею.

Я не знаю, где бы я была без доктора Мартин. У нее бесконечное терпение, самый спокойный голос, и каждый сеанс она заканчивает ямайской пословицей, которую я не понимаю до тех пор, пока позже снова не прочитаю.

Сегодня она почти не говорит в течение первой половины нашего онлайн-сеанса, позволяя мне рассказывать о своих ошибках и недостатках.

Она сцепила руки, отчего золотые браслеты Cartier зазвенели на ее смуглой коже.

— Что заставляло тебя так долго оставаться с Оливером?

Ее бесконечное терпение подвергается испытанию, пока я сижу и думаю. Мне уже задавали этот вопрос, но тогда мои взгляды на жизнь были омрачены горечью, ненавистью к себе и густым облаком депрессии.

— Долгое время все было хорошо, — поэтому потеря была гораздо болезненнее.

Ее крошечный кивок придает мне мужества.

Мне требуется еще шестьдесят секунд, чтобы выдавить из себя шесть слов.

— Он заставлял меня чувствовать себя особенной.

Он никогда не заслуживал тебя. Оливер обнял меня, когда я разрыдалась, убираясь в комнате Джулиана в общежитии, за что я так и не получила даже простого благодарственного сообщения.

Ты мне нравишься… гораздо больше, чем просто друг, сказал мне Оливер перед каникулами в выпускном классе, после того как мы целый год сохраняли платонические отношения.

До этого было легко относить его к числу друзей после того, как Джулиан причинил мне боль, но его голубые глаза, светлые волосы и легкая улыбка привлекли меня.

Ты очень талантлива и заслуживаешь, чтобы тебя ценили. Он вдохновил меня разместить мой первый пост на странице аккаунта «Дизайны от Далии» в социальных сетях. Это было зернистое изображение моей первой квартиры, которое до сих пор закреплено в верхней части страницы из-за всего, что оно олицетворяет.

Я была уязвима и искала поддержки в самых неподходящих местах, включая семью Оливера, которая погрузилась в мой бизнес, когда начала помогать в продюсировании нашего телешоу.

— Так было всегда? — спрашивает доктор Мартин.

— До помолвки мы семь лет состояли в обычных отношениях. Было много хороших моментов вперемешку с плохими. Он создавал впечатление, что является черной овечкой в своей семье, которую никто не понимает, и только потом я поняла, что на самом деле он был волком.

Если доктор Мартин и удивлена, то никак этого не показывает.

— Он внушал мне, что мы можем справится с чем угодно вместе, но когда мы наконец подверглись испытанию, то не справились.

Я не справилась. Вместо того чтобы ценить себя настолько, чтобы уйти, я осталась, потому что по глупости не хотела бросать отношения, в которые было вложено так много времени. Но это уже не имело значения, потому что постепенно Оливер отдалился, оставив меня наедине с моим горем, что у меня никогда не будет собственного ребенка.

Я ковыряю кутикулу.

— После брачного договора и медицинского теста все пошло наперекосяк, хотя я пыталась быть храброй и скрывала свою боль перед камерами, потому что люблю свою работу и людей, с которыми работаю, и меньше всего мне хотелось бросать все это из-за него.

И все равно ты все потеряла.

У меня нет ни шоу, ни друзей, кроме нескольких членов съемочной группы, и нет надежды, что я буду кому-то нужна после того, как меня бросили, потому что я «не была той женщиной, которую он хотел».

Оливер мог бы с тем же успехом признать, что у меня не было нужной ему матки, но я об этом не говорю.

Доктор Мартин понимающе склоняет голову.

— Человеческая природа такова, что мы избегаем всего, что причиняет нам боль.

— Было так легко с головой погрузиться в работу, но в то время, как мой бизнес процветал, часть моей души умирала.

Морщинки возле ее глаз смягчаются.

Я скажу родителям, что ты не приедешь. Снова, подчеркнул последнее слово Оливер, хмыкнул и уехал в особняк Кресвеллов, оставив меня тупо смотреть в стену несколько часов, пока