Джулия Гарвуд - Жар желания Страница 7

— Ты, что?!

— Импланты, — повторила она с самым серьезным лицом. — Причем такие же гигантские, как у профессора Пирсон. Шалуньи Пирсон.

— Они не настоящие?

— Она может завязать их узлом на спине. Они никак не могут быть настоящими.

— Надеюсь, ты это не всерьез?

— Конечно, нет! Ты слишком доверчива, — фыркнула Сидни и, поспешно сменив тему, спросила:

— Пижаму тебе бабушка прислала?

— Ну да, — кивнула Лайра и, усевшись напротив подруги, взяла ноутбук.

— А по какому случаю?

— Подарок на день рождения. Сделанный заранее.

— Она никогда не дарит тебе чего-то другого? — с любопытством спросила Сидни.

— Очень давно не дарила.

— А как насчет братьев? Она и им шлет пижамы? — улыбнулась Сидни, представив братьев Лайры в пижамах.

— Часы. Часы или будильники. На каждый праздник.

— Думаю, твоя бабушка — настоящий гений. Смотри сама: она перестала волноваться о том, что хочет именинник, и ей никогда не приходится пробиваться сквозь толпу или беспокоиться о ценах. Особенно на Рождество.

— Это верно, — согласилась Лайра. — Тебе стоило бы с ней познакомиться. Бабуля единственный член моей разрозненной семьи, которого ты ни разу не видела, но уверена, тебе она понравится. Не хочешь в этот уик-энд поехать со мной в Сан-Диего? Я обещала отцу Генри еще раз с ней поговорить. Хочу уехать в пятницу, после первой лекции. Пожалуйста, соглашайся. Мы прекрасно проведем время.

— Очень хотелось бы, но не могу, — с сожалением отказалась Сидни. — На следующей неделе нужно сдавать два проекта, которые еще следует доработать. Я весь уик-энд просижу в кинолаборатории.

— Я могу чем-то помочь?

— Тебе нужно заканчивать собственный проект. Кстати, как он продвигается?

— Почти закончен, — заверила Лайра. — Я хочу добавить еще несколько снимков этих славных людей, избавляющихся от своего мусора. Но у меня есть весь необходимый материал.

— Класс! Повезло, что уже не придется тратить несколько часов каждый день, чтобы при таком движении ездить на свалку!

— Но я по-прежнему езжу туда.

— Ты только сейчас уверяла, будто получила все снимки, какие…

— У меня новый проект. Нет. Не проект, но… полагаю, меня просто разобрало любопытство.

Она рассказала Сидни об островке, засаженном травой и цветами, который нашла по другую сторону холма.

— Это было так… удивительно, я признаюсь, что заинтригована.

— И ты установила камеру, чтобы сделать снимки… чего? Растущей травы?

— Нет. Хочу узнать, кто ее стрижет и кто ухаживает за цветами. Более того, зачем он это делает. У меня целая куча теорий. Но преобладает история о потерянной любви. Может, этот садик — то место, где они любили устраивать пикник или…

— Ты безнадежный романтик, Лайра. Готова проводить столько времени в машине, только чтобы удовлетворить свое любопытство.

— Это не настолько безумно, как звучит, — запротестовала Лайра. — И я собираюсь продержать там камеру всего неделю… ладно, самое большее — две. Кстати, у нас не осталось шоколада?

Такая поспешная смена темы не удивила Сидни, часто поступавшей точно так же. Поскольку они дружили давно, каждая прекрасно понимала ход мыслей собеседницы.

— Нет, ты съела последний вчера ночью, и да, это чистое безумие. Еще можно понять, когда каждый день ездишь туда-сюда ради документального фильма, но часами сидеть в пробках по непонятной причине… глупость какая!

— Может быть. Но я не отступлюсь. Минутку… вчера я не ела никакого шоколада!

— Значит, съела я, — ухмыльнулась Сидни и, выйдя на кухню, вернулась с коробкой воздушного шоколадного риса и бутылкой вина. Схватила пригоршню риса и протянула коробку подруге.

— Ты не видела его, Сидни, — заметила Лайра, набив рот рисом. — Маленький оазис размером с нашу парковку, с пышной зеленой травой и миленькими цветочками по бордюру. Почти идеальный квадрат. И в окружении самой гнусной, вонючей свалки! Тебе стоило бы поехать со мной и самой все увидеть.

К удивлению Лайры, Сидни согласилась.

— Ты права. Может тогда я буду заинтригована не меньше, чем ты. Как-нибудь на следующей неделе. Знаешь что? Мне кажется, эта трава высажена на могиле.

— Я думала об этом.

— Представляешь?! А что, если это жена, убившая своего мужа, или муж — жену? И кто-то из них вырыл могилу и спрятал тело?

— А потом, терзаемый угрызениями совести, посадил цветы и стал подстригать траву.

Сидни рассмеялась:

— Полагаю, муж-убийца не стал бы стричь траву.

Она предложила еще несколько версий, и во всех преобладали убийство, драки и нанесение увечий. Мало того, теперь Сидни была готова купить лопату и попытаться вырыть труп. Если таковой действительно существовал.

— Почему у тебя в голове одни жестокие преступления? — спросила Лайра.

Сидни пожала плечами:

— Возможно, потому что почти все мои братья работают в правоохранительных органах. Я наслушалась таких историй за обеденным столом, что, наверное, стала циником.

Лайра с ней не согласилась. Она вовсе не считала Сидни циничной. Просто у нее чересчур живое воображение. Что поможет ей преуспеть в своем деле.

— Слушай, пора работать, — вздохнула Лайра, — иначе и сегодня не удастся поспать.

Сидни кивнула, и следующие несколько часов обе молча трудились. К полуночи Лайра освободилась и ушла в спальню.

— В какое время ты поедешь к бабушке?

— Около трех. Иначе придется еле-еле тащиться в потоке возвращающихся с работы. А что?

— Не могла бы ты взять эти катушки с фильмами? Их нужно отдать в пятницу к пяти, а я весь день пробуду на другом конце корпуса. Ты бы очень мне помогла…

— Конечно, захвачу. Мне по пути.

В четверг после лекций Лайра заглянула в кабинет доктора Малера обсудить дополнительный проект. Рассказала ему о садике, обнаруженном в глубине свалки. И объяснила, что хочет сделать короткометражку на несколько минут.

— Вы уже закончили документальный ролик о… какая у вас тема?

— Парки. Я решила снять фильм о Перейсо-парке и именно там нашла симпатичный маленький садик.

Малер поднял на нее ошеломленный взгляд и облокотился о столешницу.

— Что это на вас нашло? С ним давно покончено! И откуда вы вообще о нем узнали?!

Девушка кивком показала на постер:

— Заимствовала идею у вас, профессор. Из вашего постера.

Малер развернулся вместе с креслом и уставился на стену.

— Это провисело здесь так долго, что я совсем о нем забыл. Я вырос рядом с этим парком. И купил постер на первом ежегодном фестивале, но на следующий год переехал. Он пришел в полный упадок, верно?