Темные времена - Белла Джуэл Страница 7

В этом я уверена.

В конце концов, никто не хочет умирать.

— Я не уверена, что это хорошая идея. Прямо сейчас я не знаю, кому доверять.

Он свирепо смотрит на меня. В мою сторону брошен полный презрения взгляд. Я не отвожу его, выдерживаю взгляд Коды. Я не отступлю ни от него, ни от кого-либо другого. Моя жизнь, что ж, на данный момент она моя. Я знаю, что рано или поздно мне придётся что-то придумать или помочь им, но прямо сейчас не думаю, что это хорошая идея.

Я всё ещё не уверена, что у клуба есть всё необходимое.

Как бы плохо это ни звучало.

— Как, черт возьми, ты думаешь, мы сможем защитить тебя, если даже не знаем, с чего начать поиски?

Я делаю глубокий вдох.

— Ты правда думаешь, что я бы просто подвергла вас опасности, не проверив сначала, полностью ли вы защищены? Если я расскажу вам всё, я точно знаю, что вы сделаете. Вас всех убьют.

— Ни хрена себе вера, — рычит он.

— Это не имеет никакого отношения к вере, — огрызаюсь я в ответ. — Это логика. Я знаю, что за тьма там, снаружи, ясно? Я, чёрт возьми, знаю это лучше, чем кто-либо другой. Если бы я честно думала, что это не рискованно, я бы отправила вас всех бежать туда. Но это рискованно. Для твоего клуба. Для тех женщин, которых мужчины называют семьёй. Для детей. Для всех. Если ты думаешь, что я собираюсь просто втянуть вас в это, то ты меня совсем не знаешь.

— Рано или поздно, — выдавливает Кода из себя, — это настигнет нас. В конце концов, мы больше не сможем прятаться. Чёрт возьми, в конце концов, нам придётся найти способ покончить с этим, чтобы ты была защищена. Мы поклялись тебе в верности после того, что ты для нас сделала, но мы не можем прятать тебя вечно.

— А я и не просила вас об этом. Я что-нибудь придумаю. Я просто… Дай мне немного времени, ладно?

— У тебя на голове чертова мишень в миллион долларов, Чарли. Кто-то найдёт тебя, и кто-то пустит тебе пулю в лоб. Если ты не скажешь нам, кто этого хочет, нам крышка, и тебе тоже.

Я вздрагиваю при мысли о том, что могу лишиться жизни. О том, что он победит. О том, что он получит то, о чём всегда мечтал. Последняя женщина в его жизни мертва. Сама мысль об этом злит и расстраивает меня, но больше всего пугает до чёртиков. Мой отец — самый губительный человек. Опасный. Безрассудный. Хладнокровный. Он не остановится ни перед чем, я знаю это так же хорошо, как Кода, но он просто ещё не понимает, с каким чудовищем ему предстоит столкнуться.

Никто не знает.

Они понятия не имеют.

Вообще никто.

* * *

Чарли

Тогда

— Никто не узнает, что ты моя.

Грубые пальцы моего отца царапают мне кожу головы, обжигая её, когда он втирает в мои волосы что-то, от чего очень плохо пахнет. Его пальцы снова становятся чёрными, когда он берёт грязную бутылочку и брызгает ещё, втирая мне в волосы, отчего у меня слезятся глаза. Я не знаю, чем он меня намазывает. Мне всё равно. Я просто хочу вернуть свою маму. Но она не вернется.

Теперь я это знаю.

Я принадлежу своему отцу.

— Ты будешь работать на меня. Узнавать, что мне нужно. Это прекрасно. Всё получилось идеально. Смерть твоей матери была благословением. Я буду чертовски лучшим.

Это благословение.

Моё сердце болит, но я больше не плачу.

Папа сказал мне, что чем больше я плачу, тем больше он заставит меня жалеть об этом.

Итак, я перестала плакать.

За исключением тех случаев, когда я ложусь спать ночью и знаю, что он меня не слышит. Тогда я плачу. Я плачу по-настоящему сильно. Я скучаю по своей маме. Хочу, чтобы она вернулась. Осознание того, что она не вернётся, делает всё по-настоящему пустым. Наша горничная Ребекка иногда заходит в мою комнату и гладит меня по волосам. Вообще-то ей не положено этого делать, но, думаю, она меня жалеет. Если бы не она, я бы не ела и не ходила в школу.

Папе на меня наплевать.

Он сказал мне об этом вчера.

Через несколько минут его пальцы обхватывают моё предплечье, а в волосах у меня какая-то гадость, и он тащит меня в умывальную и прижимает мою голову к раковине. Это больно, очень больно, но я не жалуюсь. Он только усугубит боль. Не знаю, почему папа меня не любит. Все мои школьные друзья, их отцы, любят их. Они приходят, берут их на руки и качают на руках.

Мой папа никогда не обнимал меня.

И не целовал меня.

И не говорил мне, что любит меня.

Но я тоже его не люблю, так что, может быть, это справедливо.

Чёрная жидкость наполняет раковину, смываясь в канализацию, и я смотрю на неё, пока она не становится прозрачной. Я вижу пряди своих волос, и они больше не рыжие. Они чёрные. Папа изменил цвет моих волос. Я не уверена, почему. Он продолжает говорить мне, что у меня есть работа, которую я должна выполнять, и что мне нужно учиться и быть внимательной. И самое главное, я никогда никому не должна говорить, что он мой отец. Если я это сделаю, он отправит меня к маме.

Точно так же.

Иногда я думаю, что это было бы не так уж плохо — быть с мамой. Даже если бы из-за этого какому-нибудь жестокому человеку пришлось меня застрелить. По крайней мере, меня бы не было здесь с папой.

Может быть.

Грубые папины пальцы приводят меня в вертикальное положение, он берёт полотенце и вытирает мне голову до боли. Я прикусываю губу, чтобы не издать ни звука. Ему не нравится, когда я жалуюсь. Он вытирает меня насухо, а затем отбрасывает полотенце.

— Расчеши их. Затем пойдём в мой кабинет. Мы собираемся повторить всё, что ты узнала.

Он быстро выходит из комнаты, а я в панике хватаюсь за кисть. Что, если я забуду что-то, чему он меня научил? Так много всего нужно запомнить. Так много бумаг и слов, которые я должна найти, так много разных вещей. Не думаю, что я достаточно взрослая для того, что он от меня хочет. Не думаю, что у меня всё получится, а если я этого не сделаю, он причинит мне боль.

Я устала от того,