Даниэла Стил - Версальская история Страница 7

— Но скажите же мне, как может горничная, да еще из Сальвадора, справиться со всем хозяйством одна?! — воскликнул Куп, на лице которого появилось потрясенное выражение. Предложение Эйба по-прежнему казалось ему абсурдным.

— Ей не придется справляться со всем хозяйством, если ты сдашь часть дома, — резонно заметил Эйб. — Это решает по крайней мере одну проблему.

— Подумай сам. Куп, — вмешалась Лиз, — ты не пользовался гостевым крылом почти два года, а флигель закрыт уже три года. — Она говорила таким голосом, каким матери уговаривают своих малышей расстаться со старыми игрушками или доесть кашу. — Ты и не заметишь, что там кто-то живет!

— Но я вовсе не хочу, чтобы там кто-то жил! — возразил Купер. — Почему я должен пускать в свой дом посторонних людей?

— Потому что ты хочешь сохранить «Версаль» — вот почему, — ответил Эйб. — В противном случае можешь с ним распрощаться. Я не шучу. Куп!

— Ладно, я подумаю, — уклончиво ответил Куп. Все, что до сих пор говорили Лиз и Эйб, он не воспринимал всерьез.

Интересно, размышлял Куп, что за жизнь у него будет, если старый скупердяй действительно уволит всех слуг? Кто будет гладить ему рубашки, чистить костюмы, убираться, ухаживать за садом, готовить?

— А что, готовить себе завтраки, обеды и ужины я теперь должен сам? — язвительно осведомился он.

— Судя по твоим кредитным карточкам, — холодно парировал Эйб, — ты слишком часто обедаешь и ужинаешь в ресторанах, чтобы этот вопрос действительно имел для тебя существенное значение. Ты и не заметишь, что у тебя больше нет повара. То же касается и остальных. Ну а насчет уборки… Раз в месяц можно вызывать людей из бюро добрых услуг.

— Прекрасно! Может быть, лучше сразу обратиться в ближайшую тюрьму — пусть время от времени присылают нам команду заключенных. Это обойдется еще дешевле, Эйб! — В глазах Купа вспыхнул шутливый огонек, и старый бухгалтер в отчаянии воздел руки.

— С тобой просто невозможно иметь дело! — воскликнул он. — Ты совершенно не слушаешь, что тебе говорят. Положение отчаянное. Куп, я обязан принять меры. Я уже подписал чеки для слуг. Выходное пособие для всего штата составило кругленькую сумму, но это, к счастью, последняя трата.

— Я свяжусь с риелторским агентством в понедельник, — тихо добавила Лиз. Ей ужасно не хотелось еще больше расстраивать Купа, но выхода не было. Не могла же она сдать флигель и гостевое крыло без его ведома! В глубине души Лиз, впрочем, считала, что Эйбу пришла в голову очень неплохая идея. Куп редко пользовался гостевым крылом, а про флигель у ворот он вообще не вспоминал уже лет пять.

Между тем оба были прекрасно обставлены и могли приносить действительно неплохие деньги. Возможно, если Куп сдаст их, он в конце концов сумеет выкарабкаться, к тому же у него просто не было выхода, поскольку расстаться с домом было выше его сил.

— Ну хорошо, хорошо, — неожиданно согласился Купер.

Очевидно, он наконец воспринял вещи реально. — Можете сдать флигель и гостевое крыло, только смотрите, чтобы в моем доме не поселился какой-нибудь маньяк-убийца.

Кроме этого, у меня есть еще условие: никаких детей и собак. И вообще я хочу, чтобы моими арендаторами были женщины, привлекательные женщины, желательно — не старше двадцати восьми. Отсматривать кандидаток я буду сам… — Он ухмыльнулся, но Лиз поняла, что Куп почти согласен. Она была рада, что он не стал упрямиться, но про себя решила — нужно постараться поскорее найти жильцов, пока он не передумал.

— У тебя все? — спросил Куп у Эйба и поднялся, давая понять, что на сегодня с него хватит. В самом деле, у него давно не было подобных столкновений с реальностью, и он был сыт по горло. Лиз видела — ее патрону очень хочется, чтобы бухгалтер поскорее убрался. Эйб, по-видимому, тоже решил, что перегибать палку не стоит.

— На сегодня все, — ответил он и тоже встал. — Постарайся не забыть мои слова. Куп. Обещай, что не будешь ничего покупать!

— Обещаю и даже клянусь. Буду ходить в дырявых носках и белье, лишь бы твоя душенька была довольна!

На это Эйб ничего не ответил, молча подошел к Ливермору и вручил ему конверты, которые предварительно достал из кейса, и попросил раздать их слугам. Всем им, не исключая самого дворецкого, предстояло искать себе новые места.

— Какой упрямый старикашка, — с улыбкой сказал Куп, когда Эйб вышел. — Должно быть, у него было трудное детство. Готов спорить: отец драл его ремнем за малейшую провинность, и он вымещал зло на мухах, обрывая им крылья. Бедный, бедный старина Эйб! Как, жаль, что он холост и у него нет никого, кто выбросил бы эти его ужасные костюмы!

— Он желает тебе только добра, Куп, — вступилась Лиз. — Я понимаю — разговор был нелегкий, но положение действительно угрожающее. Ты не волнуйся. В оставшиеся две недели я постараюсь как следует подготовить Палому. Быть может, Ливермор даже успеет научить ее следить за твоими костюмами.

— Меня просто в дрожь бросает, когда я думаю о том, что с ними теперь будет! Предупреди ее, по крайней мере, что мужские костюмы нельзя стирать в стиральных машинах и кипятить их тоже нельзя. Впрочем, вряд ли от ваших этих действий будет толк… — Куп обиженно фыркнул. — Как думаешь, не податься ли мне в комические актеры? Впрочем, в костюмах, за которыми следит Палома Вальдес, меня не возьмут даже клоуном в бродячий цирк! — Он перевел дух и добавил почти спокойно:

— А может, оно и к лучшему…

Одно могу сказать: теперь, когда в «Версале» останемся только ты, я и Палома, здесь будет гораздо тише и… — Он осекся, заметив выражение глаз Лиз. — Что случилось? Неужели этот старый мухомор уволил и тебя?!

В его голосе прорвались нотки самой настоящей паники, и Лиз в который уже раз почувствовала, как от жалости ее сердце буквально рвется на части. Ей потребовалось время, прежде чем она нашла в себе силы ответить.

— Нет, меня он не уволил, но… Я ухожу сама. Мне…

Я должна… — Она произнесла эти слова еле слышно. О том, что она решила уволиться, Лиз сообщила Эйбу еще накануне, и только поэтому он не уволил ее вместе с остальной прислугой.

— Почему?! — изумился Куп. — Почему ты должна уйти?

И что, скажи на милость, я буду без тебя делать?! Не говори глупости, Лиз. Уж лучше я продам «Версаль», чем останусь без тебя. Да я сам готов мыть здесь полы, лишь бы ты осталась!

— Это не поможет. — Лиз судорожно сглотнула, почувствовав подкативший к горлу комок. — Даже если бы у тебя были деньги, я бы все равно ушла. Дело в том, — что я… Я выхожу замуж, Куп.

— Что-о?.. Выходишь замуж? За кого? Надеюсь, не за того кривоногого зубного врача из Сан-Диего?

Этой истории было уже лет пять, но Куп, подобно многим беспечным людям, не замечал бега времени. Как, впрочем, и многого другого. Но он не мог представить себя без Лиз, и ему даже не приходило в голову, что она может выйти замуж. Сейчас ей было пятьдесят два, и Купу порой казалось, что Лиз была с ним всегда — и всегда будет. Для него она давно перестала быть секретаршей и превратилась почти что в члена семьи.