Екатерина Вильмонт - Три полуграции, или Немного о любви в конце тысячелетия Страница 7

– Тоска смертная, – пожала плечами та, – жду не дождусь каникул.

– А на каникулах что?

– Да так… есть кое-какие идеи, – смутилась вдруг Ириша. И поспешила переменить тему: – Давыдовна, а как моя любименькая тетя Берта?

– Вот приедешь к нам Восьмого марта, увидишь свою любименькую.

– А что такое будет Восьмого марта?

– Женский день, забыла?

– Да, вылетело из головы, что вы всегда в этот день тусуетесь.

– Придешь?

– Ну я еще не знаю…

– Хватит болтать, Ирина, руки помыла? Тогда садись! – распорядилась Наталия Павловна. Она была рада, что неожиданно явилась Соня и теперь не придется коротать вечер вдвоем с дочерью, которая явно изнывала от жалости к ней.

Поев, Ириша спросила:

– Мам, можно я к Машке пойду, а?

– Можно. Только не очень засиживайся.

– Ладно!

И она убежала.

– Сонька, какая ты умница, что пришла… А то Иришка из-за меня торчит вечерами дома как приклеенная. А ей это скучно.

– Я не пойму, она вроде даже не очень расстроена?

– Расстроена, еще как расстроена, но ей ведь всего пятнадцать. Не лить же слезы с утра до вечера, правда?

– А в тридцать девять надо лить? – ласково усмехнулась Соня.

– Но оснований-то больше… Знаешь, мне Ирка рассказывала, что видела летом, как Илья к Алиске приставал и получил от нее по морде. А к тебе случайно не подкатывался?

– Подкатывался. Сколько раз, – со вздохом призналась Соня. – Но и тут обломался… Не повезло ему с подругами жены.

– Кошмар! А я-то думала…

– Ничего ты не думала! Да и он ничего не думал, а цеплялся просто по пьяни. Ох, как же мне все надоело! – вдруг проговорила Соня.

– Что тебе надоело? – испуганно спросила Тата.

– Все, Татка. Я влюбиться хочу! Хочу замуж! Ребенка хочу!

– Сонька, но как же… Ты ведь всегда говорила…

– Мало ли что я говорила! Я, Татка, плакаться не люблю, вот и выдумываю себе… И не верь ты никому, все бабы одного хотят.

– Сонечка, но ведь поздно уже.

– Что – поздно?

– Рожать.

– А мне плевать. Почему поздно? Я еще могу… наверное.

– А есть от кого? Не от Славика же… – деловито осведомилась Тата.

– Ну производителя найти можно.

– Сонька, но тогда надо спешить.

– Поспешишь – людей насмешишь. И потом ты можешь себе представить, что будет с мамой?

– Да ничего с ней не сделается! Обрадуется! Будет обожать внука или внучку! Сонечка, милая, что ж ты столько лет потеряла, а? Неужели из-за мамы? Или Славика своего ждала?

– Да я не знаю. Все казалось успею, то одно было, то другое, а вот не успела… Ну и из-за мамы тоже… Она ведь у меня такая… Властная. Все хочет, чтобы по ее было.

– Сонь, не выдумывай, я сколько помню, она всегда твердила: хочу Сонечку замуж выдать.

– Да уж… – горько усмехнулась Соня. – Только вот все мои романы рушила, как бульдозер. Ты вспомни… Все ей не так было. Один плохо воспитан, другой недостаточно красив, третий слишком красив и так лет до тридцати. А когда уж я опомнилась и стала от нее все скрывать, время было потеряно. Потом Славик появился, все что-то обещал, а там уж и времена такие настали – не до любви, не до детей… Сейчас вроде бы чего-то добилась… Работа хорошая… Но все равно страшновато. Знаешь, меня тут Надюшка моя в гости позвала, помнишь Надюшку?

– Это с твоей прежней работы?

– Ну да. Она ж молоденькая еще, двадцать восемь лет, а у нее уже трое детей, можешь себе представить? Живут, конечно, трудно, но я, Татка, позавидовала… Такие детишки чудные, и муж хороший, вот я и подумала: неужели я так и помру, ни разу даже замужем не побывав? А уж про детей и говорить нечего… Да ерунда это все… Какие дети в сорок лет да без мужа…

– Муж не главное, ребенок гораздо важнее. – Тата с горячим сочувствием смотрела на подругу. Собственное горе показалось не таким уж и горьким. Ведь у нее есть Иришка. – Соня, а этот… производитель-то у тебя есть хоть на примете?

– Да нет у меня никого, даже на примете… И вообще, не бери в голову. Просто нашло на меня… Только прошу, не рассказывай Алиске, ладно? А то она дразниться будет. – Соня как-то по детски шмыгнула носом. И улыбнулась: – Все. Закрываем тему.

И что это я вдруг рассиропилась? – подумала она. А может, и хорошо, по крайней мере Татка отвлеклась…

Они еще долго сидели на кухне, болтая обо всем и ни о чем. Потом вернулась Иришка, и Соня засобиралась домой..

– Давыдовна, ночуй у нас! Там погода – жуть!

Мокро, скользко, просто мрак.

– Правда, Соня, оставайся!

– Нет, девочки, мне от вас на работу далеко, и мама волноваться будет.

– Так позвони, в чем проблема?

– Да нет, я уж как-нибудь доберусь. Машину поймаю.

– Зачем тебе это нужно?

– Просто люблю спать в своей постели, вот и все.

– Давыдовна, это старость! – поставила диагноз Иришка.

Женщины расхохотались, но как-то невесело.

– Да, детка, это типичные старческие причуды, – кивнула Соня, натягивая ботинки.

– Была бы сейчас Лушка, я бы тебя с ней проводила, – проговорила Тата. Дойду. Кому нужна такая старая кошелка.

Соня вышла на улицу. Черт побери, погода и вправду кошмарная, скорее бы весна, «высокий сезон», тогда уж не до глупостей будет, только успевай поворачиваться. Она ступила проезжую часть и вскрикнула. Густая снежная каша залилась через край невысоких модных ботиночек. Она решительно подняла руку. Теперь уж не до экономии. Но машины проносились мимо, обдавая ее фонтанами брызг. Хорошо, что сообразила надеть кожаное пальто, обреченно подумала она, продолжая тянуть уже окоченевшую руку. Ну остановись же, остановись! Но автомобили мчались прочь. Вернуться, что ли? Но тут вдруг одна машина мигнула подфарниками и подкатила к ней. Старенькие «жигули».

– На Красноармейскую!

– Сколько?

– Полтинник!

– Шестьдесят!

– Ладно!

Соня села рядом с водителем, хотя мама сто раз ей внушала, что садиться надо сзади, так безопаснее. Однако сейчас ей хотелось только согреться.

– Ну и погодка! – проворчала она.

– У меня печка так шпарит, вмиг согреетесь.

Соня искоса посмотрела на мужчину за рулем. Очки на носу, а больше в темноте и не разглядишь. Голос приятный, интеллигентный. Но вступать в беседу она не собиралась.

– А на Красноармейской в какое место? – поинтересовался водитель.

Соня открыла глаза и назвала номер дома.

– Все там же живешь или к маме в гости едешь? – спросил вдруг он.

Соня непонимающе на него уставилась. Ослышалась она, что ли?

– Не узнаёшь?

– Нет… Ой, господи, Левка! Это ты?

– Я! Ну наконец-то! А я тебя сразу узнал. Ты совсем почти не изменилась.

– Ой, Левка, я так рада… Погоди, остановись на минутку, дай я на тебя погляжу!