Александра Поттер - Мечтай осторожнее Страница 71

Джесс водит пальцем по бокалу, вся во власти воспоминаний.

— Было трудно. Мама работала сразу на двух работах. Но справилась. Воспитала меня одна. Честное слово, мама у меня — чудо. Я ни в чем не испытывала нужды, хоть и не было у нас ни большого дома, ни машины, и мы не ездили на каникулы за границу… — Она бросает грустный взгляд на свою униформу. — Вот почему я стала стюардессой. Когда была маленькая, все мечтала о том, как вырасту и повидаю мир. — Джесс улыбается одними глазами, смущенная собственной откровенностью. Отпивает вина.

Вот вам и предки-миллионеры… Вот вам и шикарный особняк в Максвелл-Хилле…

— И еще я дала себе зарок, что никогда не влюблюсь и не позволю какому-нибудь ублюдку сделать мне больно, как произошло с мамой. — Она переводит взгляд на меня. — Я не такая, как ты, Хизер. Я не хочу, чтобы у меня в животе порхали бабочки. Не надо мне их. Это опасно. Мне нужны надежность, безопасность, уверенность. Ну и конечно, хороший секс, — спохватывается она. — Вот скажи — почему самые что ни на есть козлы хороши в постели?

Несмотря на горечь ситуации, она меня насмешила.

— Если бы не эти самые бабочки, тебя не было бы на свете. Спроси маму — держу пари, она скажет, что ни о чем не жалеет.

— А как же вы с Дэниэлом? Ты страдала…

— Это не значит, что я не хочу больше влюбляться. Это самое прекрасное чувство на свете. За него можно все отдать. С ним ничто не сравнится.

— Но ведь становишься совсем беззащитной…

— Точно. Страшно до чертиков.

— Значит, мне просто смелости не хватает.

Такая мысль мне не приходила, но, возможно, она права.

— Как там говорят? «Лучше полюбить и потерять, чем вообще никогда не любить».

— Господи, и где ты такие перлы откапываешь? В глянце?

— А фиг их знает.

Джесс улыбается, но тут же, качая головой, обессиленно стонет:

— Твою мать! Ну что со мной не так, Хизер?

— Ничего. С тобой все абсолютно нормально.

Но Джесс, похоже, намерена устроить себе хорошую головомойку. Игнорируя мою реплику, она принимается рвать измятую картонную подставку на мелкие клочки.

— Нет, со мной точно что-то не так. Сама посуди: мне тридцать шесть, и я одинока. Никогда не влюблялась. Не жила с мужчиной дольше полутора месяцев. А теперь и вовсе перешла на женатиков! Уж поверь, когда я составляла список необходимых качеств претендента, там не было пункта «женат». — Она косится на фотографию на стойке и мстительно ставит на нее бокал. — Все люди как люди, у всех отношения… К примеру, вы с Джеймсом.

— Мы расстались.

— Ты порвала с Джеймсом?!

— Скорее он порвал со мной.

Ее изумление перерастает в сочувствие.

— Прости, Хизер, — шепчет она. — Сижу тут, распинаюсь про этого подонка Грега, а ты…

— Со мной все в порядке, честное слово, — быстро говорю я.

— Я вечно доставала тебя, твердила, что пора забыть Дэниэла, завести новый роман… Это я во всем виновата! Это моя ошибка… Ты даже похудела, да?

— Серьезно?

Невзирая на обстоятельства нашей встречи, я в восторге от того, что она заметила.

— Да. Осунулась. Вид изможденный. И грудь как будто меньше стала, — перечисляет она.

Хм. Загадывая желание потерять килограмм-другой, я вовсе не такую картину себе рисовала.

— Джесс, со мной все хорошо, — повторяю твердо.

— Точно? — переспрашивает она с сомнением. Затем понимает, что я вроде не хорохорюсь. — Честно-честно?

— Абсолютно. Никаких бабочек.

— А что, это и правда такое классное чувство?

— Ты не представляешь.

Она подпирает подбородок ладонью, наклоняет бокал и осушает его до последней капли.

Пожилая пара, волоча мимо нас свой багаж, бросает на нее полные ужаса взгляды.

— Надеюсь, она не на нашем рейсе, Маргарет!

— По-моему, она пьяна, Леонард. И я видела — она курила!

Мы хихикаем.

— А кстати, у тебя проблем не будет, Джесс?

— Выпью кофе.

— А вдруг они на твоем рейсе?

Джесс пренебрежительно машет рукой:

— Включим знак «пристегнуть ремни». Будут сидеть как миленькие.

— Как это?!

— Да мы все время так делаем. Чтобы пассажиры не шастали по салону и не мешали, когда хочется отдохнуть. — Она ловит мой взгляд. — Ладно тебе, Хизер. Ты что, верила всей этой лаже про турбулентность?

Я недобро молчу, ощущая себя жертвой подлого заговора.

— Вообще-то надо бы попробовать… — тянет Джесс после паузы.

— Что? Турбулентность?

— Да нет, дурочка. Я про твоих бабочек.

Она произносит это с такой надеждой, что я не могу не улыбнуться.

— Выпьем за это. — Подняв свой стакан, чокаюсь с ней. — За бабочек.

Глава 37

Следующий день, обеденный перерыв. Мы с Брайаном заняли очередь в маленьком кафе на углу, болтаем — и что же выясняется? Что мы с Джесс — не единственные, кто озабочен вопросами ловли бабочек. Но если мы отчаянно за ними гоняемся, Брайан, похоже, их поймал.

— Кажется, я влюблен, — признается он.

— Влюблен? — отзываюсь я эхом. В животе урчит. Черт, вот бы очередь двигалась побыстрее и нас уже обслужили!

— Сначала я думал, мы просто переспим, но, кажется, это нечто большее…

Немолодая дама перед нами фыркает и оборачивается, багровая как свекла.

— Можно вести свои грязные разговорчики в другом месте? Некоторые собирались здесь пообедать! — Она смотрит на нас с омерзением. — Кэрол, Луиза, пойдемте! — И вместе с двумя спутницами демонстративно выходит из очереди. Мы оказываемся первыми.

Мария, степенная, респектабельная хозяйка кафе, похоже, готова смыться из-за прилавка вслед за этой троицей.

— Э-э… панини с курицей и соусом «песто» и поджаренную чиабатту с моцареллой и помидорами. Пожалуйста… — бормочу я скороговоркой. Замечательно, что не надо больше ждать, но исполнение желаний, оказывается, — далеко не всегда доставляет удовольствие.

Хорошо хоть обслуживают нас быстро. Уже через пару минут Мария протягивает сэндвичи, а Брайан ей — десятку.

— Не хотел ничего говорить из-за твоей ситуации. — Шеф намекает на мой разрыв с Джеймсом, о котором я в подробностях поведала ему чуть раньше. — Но мне просто необходимо с кем-то поделиться. — Он опускает сдачу в коробочку для чаевых и добавляет тихо, чтобы на этот раз точно никто не подслушал: — Тыщу лет такого не испытывал.

— Но это же здорово! — Я забираю сэндвичи. В маленьком кафе меня мучает клаустрофобия, и, с извинениями протиснувшись мимо очереди, которая заканчивается на тротуаре, я с облегчением выхожу под солнце. — Речь ведь про Нила, верно?