Утилизация (СИ) - Тася Тараканова Страница 71

— Он знает, что ты его камнем приложила?

— Догадался…

— А почему тогда он до меня доё…, а не до тебя?

— Не спрашивала. Меня на тренинге вообще никто пальцем не тронул, как и Вику. Может, Галя определила, кого можно, а кого нет?

При упоминании Гали к горлу подкатила душная волна. Я села напротив Лизы, пристально посмотрела ей в глаза.

— Марк опасен. Софа считала, что он нарц.

— Я об этом думала, Юль. Охранники тогда кучей стояли, когда Софа кашлять стала. Там Бур был самый гнилой, остальные вроде ничего.

Полным ходом шла перелицовка психопата в героя. Ни за что не поверю, что Саба увлёкся Лизой, он просто считал её реакцию, почувствовал горячий эмоциональный отклик. А дальше всё как по нотам, романтическая тусовка быстро переходящая в горизонтальную плоскость, и ты уже в капкане. Но ведь Лиза это знает. Зачем опять на те же грабли?

— Часто встречаетесь?

— Ну, так… нормально. — Лиза легкомысленно пожала плечами. — Ты не переживай. Всё хорошо.

Попалась козочка ме-е. А если…?

— Ты не беременна?

* * *

Лиза изобразила глазки котика из Шрека.

— Иу-иу.

— Боже…

Только сейчас я обратила внимание, что Лиза выпила два полных фужера вина.

— Тебе нельзя пить, — перехватила бутылку, к которой она протянула руку.

— Да, ладно, я пошутила.

— Блин, чокнутая! Это ж надо такое ляпнуть.

Захмелевшая Лиза пьяно икнула. В спальне захныкала, завозилась Маша. Кинувшись к дочери, подхватила её на руки, успокаивая, проверила памперс. Полный. Пока переодевала Машеньку, Лиза пришлёпала к нам, держа в руках игрушку — цветочек с рожицей и разноцветными лепестками на длинных ножках, которые дрыгались при каждом прикосновении к игрушке.

— Где наша сладенькая девочка? Смотри, что я тебе принесла.

Лиза встала на колени перед кроватью, потрясла игрушку за петельку, привлекая внимание Машеньки.

— Ой, ты моя лапушка. Никогда бы не подумала, что в три месяца у ребёнка такой осмысленный взгляд.

— Ей ещё нет трёх.

— Я помню. Юль, у его матери муж психопат был, Марка в четыре года увёз и спрятал. Маман долго его искала, потом судилась за ребёнка. Сама понимаешь, какую психическую травму получил Марк.

Сказать ей, что история полностью липа от начала до конца? Бесполезно. Но судя по тону добросердечной Лизы, она хотя бы не испытывала пиетета перед мамашей.

— Предлагаешь пожалеть Сабу? Забыла, что он хотел со мной сделать?

— Ничего бы он не сделал, Юля!

Меня словно приложило по темечку, сердце пропустило удар. Подхватив Машу на руки, я с каменным лицом посмотрела на Лизу.

— Тебе пора. Мне надо заниматься с дочерью.

Лиза растерянно захлопала глазами, глядя на меня снизу вверх.

— Ты обиделась?

Обиделась? Одна лишь фраза "ничего бы он не сделал" разрушила всё между нами. Какая может быть дружба, когда за её спиной стоит монстр? Лиза попала в морок, её слова уже были слова Сабы, даже сказанные с его интонацией. Она не чувствовала подмены, иначе бы уже тряслась в панической атаке. Пока действует противоядие, она не увидит обволакивающего ядовитого ужаса.

— Поговорим потом, когда протрезвеешь.

Я врала, никаких «потом» не будет. Виноватый вид подруги не заставил смягчиться. Было лишь одно желание — быстрей избавиться от гостьи.

— Иди уже, — я с облегчением закрыла за ней дверь.

Пометавшись по квартире с Машей на руках, вылила остатки вина в стакан, выпила кислятину до дна, выбросила бутылку в мусорное ведро, подумала, и следом отправила туда же фужеры.

Однажды сдирая бородавку с пальца, я чуть не плакала от боли. Внешне бородавка выглядела как небольшой узелок, на самом деле оказалась настоящей колючкой с множеством острых шипов. Сейчас я выдирала из сердца Лизу, мне было по-настоящему больно, но ради своей безопасности я прощалась с ней. Друг моего врага не может находиться рядом на расстоянии вытянутой руки.

В этом мире не все достойны доверия, но у Лизы по этому поводу свой взгляд на мир. Если ей повезёт, я буду рада, но дело в том, что ей не повезёт. Увы, открытое сердце не выдаёт бонусом счастье. Я тоже когда-то порхала крылышками, веря в порядочность, честность, доброту и любовь.

Слёзы затуманили солёной влагой глаза. Я сидела на стуле, качала Машу, жалела свою несчастную судьбу, дочь с матчеством, Лизу, попавшую в сети, бездомного кота во дворе, сбитого голубя на асфальте. Слёзы омывали щеки, заползали в уголки губ, капали с подбородка, я чувствовала себя голубем, раздавленным колёсами машин.

Машенька захныкала, её пора было кормить. Уложив дочь в переноску, принялась готовить смесь. Алкоголь выветрился, слёзы высохли, оплаканная жалость к себе затихла на донышке души.

Засветился экран телефона, банк прислал уведомление о переводе в один рубль с текстом «надо поговорить». Сюрприз за сюрпризом! То ли смеяться, то ли плакать.

Скряга, потративший с моей карточки не менее пятнадцати тысяч, добрался до меня через банк с истерическим фальшивым воплем. Что я разглядела в ничтожестве ценой в один рубль. Почему это случилось со мной?

Звонок в дверь прошил тело ударом тока. Я никого не ждала.

Глава 26. Прошлое и настоящее

С переноской на животе и бутылочкой в руке я тихо подкралась к двери, прислушалась. Андрей обычно предупреждал, во сколько придёт, появлялся минута в минуту. Смесь еще не остыла до нужной температуры, я бесшумно переворачивала бутылочку, напрягая слух. Соседка? Мама? Кто-то чужой? Если чужой, то быстро уйдёт.

Звонок прогремел прямо над нами, Машенька вздрогнула, заплакала. Моя девочка испугалась, к тому же давно хотела кушать, я и так запаздывала.

— Юля, нам надо поговорить!

Сердце скакнуло в груди, затрясло от звука его голоса. Товарищ порублёвый! С ним нельзя вступать в разговор, он затуманит ум со счёта раз.

— Не верь этому типу, ты никому не нужна кроме меня. Я люблю тебя. У нас есть дочь. Открой мне, спокойно всё обсудим. Мы же семья.

Стальная дверь, которую установила бабушка, насмотревшись ужастиков их телевизора, надёжно защищала меня. Он не прорвётся, если сама не открою.

— Юля, любимая, я тебя не обижу. Ты сама меня спровоцировала. Башка отключилась, как увидел тебя с этим ублюдком.

Лоб покрылся липким потом, закружилась голова, в горле пересохло. Липкая паутина слов, проникала в мозг, парализуя тело. Самое ужасное, что моя рука потянулась к замку. Маша пронзительно заплакала. Что я творю!

Отступая спиной, я тяжело дышала, словно пробежала стометровку. Вцепившись руками в дочь, я повернулась, зашла в кухню, открыла холодную воду, подставив под неё бутылочку.

— Сейчас,