Эмили Гиффин - Жених напрокат Страница 72

— Рад тебя видеть. Давай свою сумку!

— Я тоже рада! Мне нравятся твои очки.

— Что, я в них еще красивее? — Он поправляет их на переносице и поглаживает несуществующую бороду, как будто стоит за кафедрой.

Хихикаю:

— Намного!

— Я так рад, что ты здесь!

— Я тоже рада, что я здесь.

Все лето я только и делала, что ошибалась. Наконец-то хоть одно правильное решение. Один вид Итона меня успокаивает.

— Ты вовремя приехала, — говорит он, маневрируя в толпе с моим чемоданом. Мы выходим к стоянке такси.

— Не могу поверить, что я в Англии. Так волнуюсь. — Набираю полные легкие английского воздуха. Погода именно такая, как я себе представляла, — сырая, дождливая, холодная. — А ты не шутил, когда говорил насчет здешнего климата. Похоже на ноябрь, а не на август.

— Я предупреждал... В августе нам выпадает всего несколько теплых дней. Здесь это считается нормальным. Хотя и несправедливо. Но ты привыкнешь. Только придется переодеться.

Пару минут спустя мы уже сидим на заднем сиденье черного такси, чемодан в ногах. Такси, сравнительно с желтыми нью-йоркскими, очень красивое и удобное.

Итон спрашивает, как я себя чувствую, — сначала мне кажется, что он имеет в виду Декса, но потом понимаю, что это самый обыкновенный вопрос насчет перелета.

— Хорошо. Просто счастлива, что добралась.

— Чувствуешь разницу во времени?

— Есть немного.

— Кружка пива все поправит. Только не спать! У нас куча дел.

Смеюсь:

— Что, например?

— Осмотр достопримечательностей. Пьянка. Беседы о прошлом. Очень насыщенный график. Господи, как я рад тебя видеть!

Итон живет в районе Кенсингтона, на первом этаже. Осматриваем спальню, гостиную и кухню. Мебель красивая и современная, на стенах — абстрактная живопись и плакаты с изображением знаменитых джазистов. Жилище холостяка, но без всяких намеков на то, что он водит сюда случайных женщин.

— Может, примешь душ?

Соглашаюсь. Мне действительно надо освежиться. Он вручает мне полотенце и наказывает управиться побыстрее — ему хочется поболтать.

Когда я уже вымылась и переоделась, Итон спрашивает:

— Так как у тебя дела с Дексом? Думаю, они все еще помолвлены?

Я не переставала думать о нем ни на минуту. Все смутно напоминает мне о Дексе. Поворот на Ньюкасл. Мы пили пиво «Ньюкасл» на моем дне рождения. Левостороннее движение. Декс левша. Дождь. У Аланис Морисетт есть песня «Шел дождь, когда ты выходила замуж».

Когда Итон задает вопрос, у меня начинает болеть в груди. Сдавливает горло; стараюсь не заплакать.

— Господи, я так и знал! — Итон наклоняется, берет меня за руку и усаживает на диван.

— Что знал? — спрашиваю я, борясь с подступающими слезами.

— Когда ты прикусываешь губу и говоришь, что все в порядке, то просто храбришься. — Он обнимает меня. — Что случилось?

Признаюсь ему во всем, без утайки, и начинаю реветь. Рассказываю даже про игральные кости, несмотря на обещание, данное самой себе над Атлантикой. Рана совсем свежая.

Когда я умолкаю, Итон говорит:

— Слава Богу, что я отказался от свадебного приглашения. Едва ли я бы перенес это спокойно.

Сморкаюсь, вытираю глаза.

— То же самое сказала Хиллари. Она не собирается идти.

— И тебе не стоит, Рейчел. Объяви бойкот. Тебе будет очень тяжело. Пожалей себя.

— Мне нужно будет пойти.

— Почему?

— А что я ей скажу?

— Скажи, что ложишься на операцию. Тебе удаляют какой-нибудь орган.

— Какой орган?!

— Селезенку, например. Живут же люди без селезенки.

— Почему мне должны удалять селезенку?

— Не знаю. Там камни бывают? Впрочем, какая разница? Придумай что-нибудь. Болезнь. Несчастный случай. Я тоже подумаю, и мы вместе сочиним что-нибудь правдоподобное. В любом случае не ходи.

— Но я должна, — говорю я, вновь вспоминая о правилах.

Минуту мы сидим молча, потом Итон встает, зажигает две лампы, берет с маленького столика в коридоре бумажник.

— Куда?

— В паб. Ты выпьешь и развеселишься. Поверь, это помогает.

— Одиннадцать часов утра! — Я смеюсь.

— У тебя что, есть идея получше? — Он складывает руки на груди. — Ты хочешь на экскурсию? Думаешь, что осмотр Биг Бена поднимет тебе настроение?

— Нет, — говорю я. Биг Бен только напомнит мне, что до самого ужасного дня в моей жизни осталось не так уж много времени.

— Тогда пошли!

Иду за Итоном в паб. Он называется «Британия». Паб именно такой, как я себе и представляла, — старомодный, битком набитый пожилыми мужчинами, которые курят и читают газеты. Стены и пол темно-красного цвета, на стенах — скверные масляные картины с изображением лисиц, оленей и женщин викторианской эпохи. Здесь по- прежнему 1955 год. У одного из мужчин маленькая шапочка и трубка, так что он похож на Черчилля.

— Чего тебе хочется? — спрашивает Итон.

Декса, конечно. Но говорю, что хочу пива. Начинаю думать, что напиться — не такая уж плохая идея.

— «Гиннесс»? «Кроненберг»?

— Все равно. Только не «Ньюкасл».

Итон заказывает два пива, себе — темное. Мы садимся за столик в углу. Рассматриваю деревянную столешницу и спрашиваю, сколько времени ему понадобилось, чтобы забыть Бренди.

— Немного, — говорит он. — Когда узнал правду, то понял, что она совсем не та, о ком я мечтал. Я ничего не потерял. Вот о чем ты подумай. Он тебе не пара. Пусть себе остается с Дарси.

— Почему все только ей? — Вопрос звучит как из уст пятилетней, но так проще сформулировать. Дарси снова победила.

Итон смеется. На щеке у него ямочка.

— Ей — что?

— Во-первых, Декс. — Жалость к себе прямо-таки захлестывает меня, когда я воображаю его с Дарси. Утро в Нью-Йорке. Оба еще спят.

— Так. Что еще?

— Да все! — Я быстро пью пиво. Чувствую, как оно обжигает мой пустой желудок.

— Например?

Как объяснить этому парню, что я имею в виду? Так глупо звучит: она красивее, стройнее, у нее больше тряпок. Но это все мелочи. Она просто счастливее! Всегда получает то, что хочет — что бы это ни было. Я пытаюсь объяснить на конкретном примере:

— У нее классная работа. Она получает кучу денег всего-навсего за то, что устраивает вечеринки и хорошо выглядит.

— Эту дурацкую работу ты зовешь классной? Ой, прошу тебя.

— Лучше, чем у меня.

— Думаешь, это лучше, чем быть адвокатом? Мне так не кажется.

— По крайней мере веселее.

— Ты бы возненавидела такое занятие.

— Не в этом дело. Она любит свою работу. — Знаю, что поступаю неправильно, рассказывая о том, как Дарси везет.

— Тогда найди себе дело, которое ты тоже будешь любить. Хотя не об этом речь. К разговору о работе вернемся потом. Ладно, что еще она получила?