Не твоя семья (СИ) - Оливия Лейк Страница 72

Здоровые, счастливые, вместе. Лето было в самом разгаре. Середина июля. Вроде бы и душно, и нависающие каменные высотки со всех сторон, нет моря, но я вздохнула с облегчением. Соскучилась по дому! По нашим березкам. По свежему воздуху с ароматом леса. По зеленой траве в нашем дворе. Я обнимала сына, сидевшего в кресле, такого взрослого не по годам, закаленного тяжелым испытанием, но улыбчивого и по-детски озорного. Тимур устроился впереди и вел какие-то переговоры. Я не обижалась: его долго не было, и возвращение в страну всколыхнуло сонное министерское болото. Скоро выборы президента, а там и правительство сменят. Все хотели получить кусок пирога. Тимур уже не хотел, махнул на все рукой, но конкуренты все равно продолжали мусолить нашу историю.

— Вот это да! — мы заехали во двор и увидели, что наш мини-аквапарк строился полным ходом!

— Тимур Викторович, я вам не нужен? — спросил Андрей, водитель.

— Останьтесь, — попросила я. — Хоть чаем вас напоим.

Я соскучилась по всем нашим. Мама с папой завтра прилетают. Плакать хотелось от радости. Мы все преодолели, и близкие разделят с нами эту радость.

Мы все направились в дом. Странно, почему-то нас не встречали. Ольга Сергеевна и Шрек должны быть здесь. Тимур открыл дверь и первый вошел в дом. Мы за ним. Было подозрительно тихо. Я не успела ступить в гостиную, как услышала шумное и веселое:

— С приездом!

Собрались друзья и родня: мама Тимура, мои родители, которые должны были завтра прилететь, Небесные всей семьей, Карина с Максимом; товарищи Тимура, мои знакомые еще из галереи. Было так приятно. До слез просто. Мы обнимались и целовались. Карина показала колечко на пальце и послала пылкий взгляд Богомолову. Я была за них очень рада.

— Куда вы все? — удивилась, когда гости через двадцать минут потянулись к выходу. Я думала, мы посидим, пообщаемся.

— Вам нужно отдохнуть с дороги, — объявила моя мама.

— Мы просто хотели сказать, что очень вас любим! — мы с Полиной крепко обнялись.

Все ушли, остались только родители, мы и Шрек. Поужинали в теплом семейном кругу, поделились новостями, наблюдали, как Егор играл со своим любимым другом. Оба соскучились.

— Мы тут кое-что решили, — посмотрела на мужа. Тимур сжал мою руку, предлагая мне поделиться новостью. — После того, как Егор переболел… Мы многое видели в больнице: и в нашей, и в Израиле. Дети ждут квот, помощи от благотворительных фондов…

— Собирают по смс на операции, — криво усмехнулся муж.

— Мы с Тимом, — переглянулись с ним, — и нашим Егором, конечно же, — поманила за стол сына, — решили открыть благотворительный фонд: будем помогать нашим деткам с болезнями крови. Чтобы не ждали квот, а своевременно получали лечение. Да, милый? — обратилась к сыну, но ответили оба.

— Да! — один сухо, но твердо, другой звонко и радостно. У Тима большие связи в разных эшелонах власти, может, и на наше здравоохранение сможет повлиять. Больше квот, меньше бюрократии. А я помогу, чем смогу. Именно поэтому на следующий день, когда муж уехал на работу, а родители отправились в магазин, позвонила Кириллу, пресс-секретарю Тимура. Я хотела дать опровержение той грязи, что вылила на нас Марьяна.

— Ангелина Витальевна, я все устрою, — Кирилл вцепился в мое предложение. — У Тимура Викторовича есть все шансы войти в кабинет министров. Свежие мозги и молодая кровь.

Да, он прав. В первых эшелонах слишком возрастная группа чиновников, которые жили прошлым, ностальгируя по былому. Память — штука интересная: хорошее мы помним лучше, чем плохое. Порой это играло с людьми злую шутку.

— Я вам этого не говорил, если что, — нервно засмеялся. Боялся за свою голову. Видимо, он поставил на Тимура и хочет забраться с ним на самый верх.

— Тогда встречная просьба: Тимур Викторович пока не должен знать о моем интервью.

— Хорошо, — пообещал Кирилл, и мы попрощались.

Муж если узнает, не позволит лезть в политику и все, что с ней связано. Но я хочу сделать для него что-то. Тимур не такой мерзавец, каким его выставили. Он будет хорошим министром!

— Я открою, — крикнула свекрови, когда услышала домофон. Она собирала игрушки, чтобы выйти с Егором на площадку: не дома, а на ту, которая на районе. По карапузам-друзьям соскучился! — Свекр?! — ошеломленно нажала на замок, чтобы впустить его во двор. — Виктор Павлович, — сухо кивнула, встречая его на крыльце. Стоит ли говорить, что этот мужчина даже слова поддержки не высказал. Ему долгие месяцы было плевать… Хотя нет, его раздражало, что Тимур выбрал нас, а не отца с мечтами о большой политике для сына.

— Здравствуй, Ангелина, — тон сух и деловит, взгляд нейтрально ледяной. — Я за Ольгой. Где она?

Я только вздернула бровь. Он приезжал каждый день и пытался вернуть жену домой. Ольга Сергеевна с той же периодичностью слала его лесом. Она обрела голос, а ее мнение набрало силу, и расставаться с ними она не хотела.

— Вон, — кивнула за спину, услышав, как позади залаял Шрек. Собрались наконец-таки!

Виктор Павлович в лице поменялся: смотрел на внука во все глаза. Он же Егора не видел ни разу. Копия Тимура. Чудесный, бодрый, игривый и нежный мальчик. Мы его все обожали. Мой папа вчера плакал, обнимая единственного внука, а с Тимуром они зарыли ружье (да-да, у них именно ружье) войны окончательно. А второй дед истуканом жил, да ледяной стеной собственной исключительности наслаждался. Что же, его выбор. Пусть чахнет над златом и родословной, с которой стерты все пятнышки, портившие идеальную картину.

— Виктор, опять? — свекровь вздохнула и, взяв в одну руку внука, в другую поводок от Шрека, вооружившись гордым взглядом, прошла мимо. — Нам не о чем разговаривать. Только в присутствии адвокатов.

Свекр следил за каждым ее движением, провожая вполне себе стройную и привлекательную женщину тоскливым взглядом. Для своего возраста моя свекровь великолепно выглядела! Уверена, отбоя в молоденьких красотках, готовых ублажить богатого папочку-министра, не было. Да и внешний генофонд у Мантуровых шикарный! Виктору Павловичу шестьдесят три, а выглядел вполне импозантно. Стариком язык не поворачивался назвать. Но продажная любовь не грела душу, не лечила от болезней, не приносила чай в кабинет и не клала голову на плечо, показывая, что ЕЙ не все равно. Он потерял ЕЕ. Женщину, которая много лет