Эмили Гиффин - Жених напрокат Страница 78

День теплый, по лондонским понятиям — даже жаркий. Мы осматриваем замок и прилегающие угодья, затем устраиваем пикник на траве. Феба спрашивает у меня (достаточно громко для того, чтобы было слышно всем), как сложилось с Джеймсом. Я смотрю на Джеймса, тот таращится на Фебу. Улыбаюсь и говорю ей в той же манере, что он был бы хорош по всем статьям, живи он в Нью-Йорке. От того, что я скажу комплимент, хуже не будет. Если я ему действительно нравлюсь, он будет рад это слышать. А если нет — почувствует себя в безопасности.

— Так почему бы тебе не переехать в Лондон? — спрашивает она. — Итон говорит, ты терпеть не можешь свою

работу. Отчего бы не перебраться сюда и не подыскать что-нибудь здесь? По-моему, это была бы неплохая смена обстановки.

Смеюсь и говорю, что не получится. Но когда мы сидим у живописного озера и любуемся сказочным замком на фоне английской природы, мне приходит в голову, что я и в самом деле могла бы это сделать. Может быть, единственное, что остается, если ты бросила кости и проиграла, — это подобрать их и бросить еще разок. Воображаю, как Лэс получает от меня заявление об уходе. Я была бы полностью удовлетворена. И мне не пришлось бы почти ежедневно видеться с Дарси и Дек- сом. Интересно, как бы хороший психолог охарактеризовал этот поступок — бегство от проблемы или поиск нестандартного решения?

В мой последний вечер в Лондоне мы с Итоном снова сидим в его любимом пабе, который за это время стал мне совсем родным. Спрашиваю, что Итон думает по поводу моего переезда в Лондон. Через пятнадцать минут ему уже кажется, что дело решенное. Он говорит, что по соседству есть квартира, работа, несколько парней на выбор, если Джеймс мне не подходит, и у всех, как на подбор, ослепительная улыбка (я как-то раскритиковала английских дантистов). Советует мне переехать. Просто взять и переехать. Его послушать — это так просто! Действительно просто. Зерно не только запало в мою душу, но успело проклюнуться и дать росток.

— Тебе надо уехать от Дарси, — продолжает он. — Ваша дружба губительна. Это неправильно. И будет еще хуже, когда тебе придется общаться с ними после свадьбы.

— Знаю, — говорю я, перемешивая жареную картошку с горохом.

— Даже если ты останешься в Нью-Йорке, я думаю, что тебе просто необходимо разорвать с ней все отношения. Это не настоящая дружба, если она все время хочет быть лучшей.

— На самом деле она не такая уж зловредная, как ты говоришь, — отвечаю я, сама удивляясь тому, что защищаю Дарси.

— Ты права. Она поступает так не

только потому, чтобы тебя унизить. Мне кажется, она считает тебя достойным противником и потому хочет победить, чтобы завоевать твое уважение. Заметь, с Аннелизой ничего подобного Дарси не проделывает. Только с тобой. Но иногда мне кажется, что ты вошла во вкус и больше заботишься о том, чтобы поддержать игру, чем об истинной дружбе.

Он смотрит на меня. В его взгляде забота и понимание.

— Ты думаешь, что у меня был роман с Дексом по той же причине — чтобы посостязаться с Дарси?

Он откашливается, прикладывает салфетку к губам и снова кладет ее на колени.

— Разве это не так?

Качаю головой:

— Ни в коем случае. Ты и представить себе не можешь, что я чувствую. Чувствовала.

— Я просто предположил.

— Честное слово, нет! Это была настоящая любовь.

Но когда я засыпаю у него на кровати (всю неделю он укладывал меня на диване), то задумываюсь об этом предположении. Может быть, то, что я ощущала, когда целовала Декса, так приятно щекотало мои нервы лишь потому, что я согрешила, нарушила правила, похитила то, что принадлежит другой? Может быть, мой роман с Дексом был просто бунтом против моей прежней спокойной жизни, против Дарси и многих лет унижения? Эта мысль меня беспокоит, потому что всегда неприятно сознавать себя рабом каких-то темных влечений, но в то же самое время и утешает. Если Декс мне нравился лишь поэтому, то теперь, после всего случившегося, он мне уже неприятен. Тем легче мне будет сдвинуться с мертвой точки.

Но на следующий день, когда мы с Итоном едем в метро, направляясь на Паддингтон-стейшн, я снова понимаю, что по-прежнему люблю Декса и буду любить, возможно, еще очень долго. Покупаю билет до Хитроу. Служащий говорит, что следующий поезд отправится через три минуты, и мы идем на платформу.

— Ты ведь знаешь, что делать, да? — участливо спрашивает Итон.

На секунду мне кажется, что его интересуют мои виды на будущее, но потом я понимаю, что речь идет всего лишь о поездке в аэропорт.

— Конечно. Ведь этот поезд идет прямо до Хитроу?

— Да. Просто выйдешь на конечной. Все элементарно.

Обнимаю Итона и благодарю за все. Говорю, что пре-красно провела время.

— Мне не хочется уезжать.

— Так перебирайся сюда... Мне и в самом деле кажется, что тебе следует переехать. Тебе нечего терять.

Он прав, мне нечего терять. У меня ничего нет. Грустно.

— Подумаю, — говорю я и обещаю себе, что буду думать об этом все время, как только доберусь до дома, чтобы не погрузиться с головой в повседневную рутину.

Напоследок обнимаемся еще раз, я сажусь в поезд и через темное стекло вижу, как Итон машет мне. Машу в ответ и думаю, что нет ничего лучше старого друга.

Приезжаю в аэропорт, прохожу регистрацию, проверку и ожидаю посадки. Полет кажется бесконечным, но уснуть, как ни пытаюсь, не могу. Я развлекалась целую неделю и все же чувствую себя немногим лучше, чем до путешествия. Даже вид на Нью-Йорк с высоты птичьего полета, который обычно поражал мое воображение, теперь оставляет меня равнодушной. В этом городе Декс. Нью-Йорк нравился мне больше, пока нас разделял Атлантический океан.

Когда самолет садится, прохожу паспортный контроль, таможенный досмотр и выбираюсь на стоянку такси. На улице невыносимая жара, но когда сажусь в машину, обнаруживаю, что кондиционер едва работает.

— Можно включить посильнее? — спрашиваю я у водителя. Тот курит сигарету — нарушение, которое может стоить ему ста пятидесяти долларов штрафа.

Он меня игнорирует, и такси с убийственно медленной скоростью ползет вдоль тротуара, то и дело меняя полосу.

Я снова прошу включить кондиционер. Ноль эмоций. Может быть, он не слышит меня из-за наушников? Или вообще не говорит по-английски? Смотрю на памятку, на-поминающую пассажиру о его правах. Оказывается, я имею право воспользоваться услугами вежливого англоговорящего водителя, который знает и соблюдает правила дорожного движения... обязан включать кондиционер по первому требованию... не должен слушать музыку во время поездки... курить... багажник должен быть свободен...

Может быть, по крайней мере последнее условие соблюдено.