Опасный министр - Инна Инфинити Страница 79

— Ну как это? — кокетливо спрашиваю, а сама улыбаюсь, как дурочка.

— Вот так. До тебя все было таким серым и неинтересным. Работа, бейсбол, какие-то одноразовые девушки. Я был так увлечён карьерой, что забывал жить. А с тобой все стало по-другому. Теперь у всего, что я делаю, есть смысл — ты. Я все делаю для тебя, для нас, для нашего будущего.

От таких слов у меня дыхание перехватывает. Эти признания слишком глубокие, слишком личные.

— Моя любимая, — Ярослав проходится дорожкой поцелуев по шее.

Из груди вырывается рваный вздох. Яр находит мои губы и припадает к ним. Я с наслаждением отвечаю на его жадный поцелуй, посильнее хватаясь за крепкие плечи.

Спешу вобрать любимый мужской запах глубоко в легкие. Земля под ногами плывет от услышанных слов и от того, как Ярослав меня целует. Мне хочется раствориться в этом мужчине. Несомненно, самом лучшем, самом умопомрачительном мужчине — мужчине моей мечты.

Оставшиеся дни ноябрьских праздников мы проводим в идиллии. Не выходим никуда из квартиры и только наслаждаемся друг другом. Мне очень хорошо и уютно в этом маленьком мире из нас двоих. За окном льют осенние ливни, а в объятиях Ярослава тепло и спокойно.

Но выходные заканчиваются. И вот, в понедельник утром, Ярослав собирается в министерство, а я на встречу с Ломакиным.

— А ты чего так рано встала? — спрашивает, завязывая галстук.

Я крашусь у зеркала в его спальне. Обычно Ярослав уходит на работу, когда я еще сплю. У него рабочий день начинается ровно в 9 утра. У меня позднее. Но сегодня я проснулась вместе с Никольским.

— У меня встреча.

— С кем?

— С источником, — гордо отвечаю.

Его правая бровь взметается вверх.

— Я твой источник.

— Думаешь, ты у меня единственный? — я закончила с ресницами и подхожу за платьем к шкафу, у которого стоит Ярослав.

Никольский тут же хватает меня за талию и притягивает к себе.

— Что еще за источники у тебя за моей спиной? — его лицо серьезно, но глаза улыбаются.

— Я не раскрываю своих источников.

Яр тихо смеется. Тянусь к его губам, быстро целую и выбираюсь из захвата.

— Буду с нетерпением ждать твою сенсацию.

— О, она обязательно будет. Застегни молнию, — поворачиваюсь к нему спиной.

Яр поднимает замок вверх и целует меня в шею, тут же разгоняя по телу волну мурашек. Этот мужчина никогда не перестанет меня волновать.

— Давай отвезу тебя? Где будет твоя встреча?

— Не надо. Я на такси.

— Почему не хочешь, чтобы я тебя отвез?

— Ярослав, — строго говорю. — Это встреча с источником.

— Ладно-ладно! Только скажи, что это женщина, и тогда я точно успокоюсь.

— Ревнуешь? — ехидно интересуюсь, возвращаясь к зеркалу.

— Просто знаю, что на самом деле на уме у источника-мужчины.

Интересно, что? Партия в шахматы? Но вслух это не говорю.

— Да брось. Это всего лишь работа.

Никольский больше ничего не отвечает, а я отворачиваю лицо, чтобы скрыть довольную улыбку. Мне до чертиков приятна ревность Ярослава.

В 9:15 утра я уверенной походкой захожу в ресторан в центре Москвы. Ломакина замечаю сразу. В пустом зале он сидит за столиком на двоих у окна. Увидев меня, поднимает руку вверх. Натягиваю на лицо улыбку и направляюсь к нему.

— Привет, — радостно произношу.

Глеб встает поцеловать меня в щеку.

— Привет.

Он помогает мне сесть за стол, и я на секунду ловлю дежавю. Примерно так же все было на нашей первой после интервью встрече с Ярославом. Разница лишь в том, что от Яра у меня сердце ходуном заходилось и коленки дрожали. С Ломакиным и близко нет ничего подобного. Исключительно деловой интерес.

— Превосходно выглядишь, — отвешивает мне комплимент и жестом подзывает официанта. — Меню, пожалуйста.

Комплимент Ломакина мне скорее противен, чем приятен. Меня интересует только работа. Его на самом деле тоже. К чему все эти прелюдии?

Через десять минут непринужденной беседы официант ставит перед нами кофе.

Я делаю небольшой глоток и готовлюсь наконец-то приступить к делу. Легкий флирт, который развернул Ломакин, мне уже наскучил.

— Ну как там дела с приватизацией? Та поездка в Китай оказалась полезной?

— Я же тебе говорил, что китайцам мы не хотим ничего продавать.

— Зачем тогда встречались с ними?

— Прощупать почву. Это была больше инициатива Никольского, чем реальная необходимость.

Я рада, что он первый заговорил о Ярославе. Облокачиваюсь на мягкую спинку кресла и беру в руки чашечку американо.

— Как там его реформы поживают? — стараюсь задать вопрос максимально безразличным тоном и делаю небольшой глоток горячего напитка.

На выходных Яр несколько раз уединялся в кабинете и долго разговаривал по телефону. Подозреваю, что с Самойловой. Мне, естественно, ничего не рассказывал.

В какой-то момент я уже даже перестала спрашивать.

— Разослали перед ноябрьскими праздниками первую версию документа.

Я замираю с кружкой, поднесенной к губам.

— Мы сейчас подготовим свои предложения и замечания, — безмятежно продолжает, не заметив моей заминки. — Отправим в министерство экономики. Потом еще должен быть ряд совещаний в правительстве и после этого будет уже итоговый документ. Но, хочу сказать, — хмыкает, — предложения у Никольского очень смелые. Я бы даже сказал, дерзкие.

— Что он предлагает? — спрашиваю хриплым голосом.

А у самой уже сердце бьется сильно-сильно в предвкушении услышать сенсацию.

— Да много чего. Я все не запомнил. В документе больше ста страниц.

— Но самое важное там что? — настаиваю.

— Я могу скинуть тебе, — резко поднимает на меня взгляд и пристально смотрит.

— Скинь, — отвечаю, помедлив.

Ломакин быстро кивает головой и делает большой глоток кофе.

— Я не выдаю своих источников, — на всякий случай уточняю.

— Я знаю. Я доверяю тебе, Алена.

Глеб растягивает губы в улыбке, вот только она мне совсем не нравится. Больше похожа на хищный оскал.

Адреналин продолжает бурлить