Тасмина Пэрри - Прощальный поцелуй Страница 8

Она принесла подшивку Лорен.

– Ее звали Розамунда Бейли.

– Я уже где-то слышала это имя, – отозвалась подруга, впечатывая его в строку поиска.

Глаза Эбби округлились от удивления, когда поисковик выдал тысячи ссылок.

– Так она была еще более знаменита, чем Блейк! – пробормотала Лорен, начиная читать статью в Википедии.

Розамунда Бейли – британская журналистка и политический деятель. Вела полемическую колонку «Взгляд из галереи» в газете «Обзервер», участвовала в создании движения за экологию «Гринскрин» и организации ФемКо – благотворительного фонда, добивавшегося изменений международного права в отношении эксплуатации женщин в странах третьего мира.

Вау. Эбби ожидала, что Розамунда окажется какой-нибудь домохозяйкой из провинции, а столкнулась с настоящей Супервумен.

Она прочла несколько написанных этой женщиной статей, которые удалось найти в архиве: «Какова цена жизни?», «Консервативный подход к вопросу о бедности», «Должны ли мы бряцать перед Ними американским оружием?» Эбби поняла, что автор придерживалась левых взглядов. Далее следовали новые вехи бурной биографии: участие в маршах за запрет атомной бомбы и ядерное разоружение, демонстрации на Даунинг-стрит, акции против войны во Вьетнаме. В течение последующих десятилетий Розамунда принимала участие в деятельности целого ряда «мозговых центров», созданных правительством, и успела засветиться в нескольких программах центрального телевидения и радио. Теперь уже Эбби удивлялась, как она могла не слышать о ней до этого.

– Вот это сочетаньице: плейбой-путешественник и ярая феминистка! – задумчиво произнесла она.

– Думаешь, она еще жива?

– Возможно – она не такая уж и старая, – сказала Эбби, проводя вычисления в уме. – Середина 60-х, говоришь?

– Ты должна ее разыскать. И пригласить на свою выставку.

Возвращаясь в свой цоколь, Эбби остановилась возле мистера Смита, который держал в руках громадный букет цветов.

– Это только что принесли для вас, мисс Гордон, – не в силах скрыть изумления, сказал он и протянул цветы ей. Поскольку она как-то не торопилась восторженно прижимать их к груди, он неуверенно добавил: – Там есть записка.

Она занервничала, и у нее тоскливо засосало под ложечкой. Открыв конверт, она прочла:

Я буду любить тебя всегда.

Она печально посмотрела на букет. Он был прекрасен: изысканное сочетание пионов и лилий от ее любимого – но зачастую слишком дорогого для них – флориста из Южного Кенсингтона.

Закрыв глаза, она старалась успокоиться, чтобы принять решение. Это была уловка, взятка, ничего не значащий льстивый жест… И она на это не поведется. Сегодня, по крайней мере.

Забрав записку, она протянула букет мистеру Смиту:

– Думаю, произошла какая-то ошибка. Это для Лорен Стоун из библиотеки.

– Но тот мужчина четко сказал, что… – смущенно начал было охранник.

– Прошу вас, – мягко произнесла она, и мистер Смит кивнул, как будто все понял.

Ко времени, когда она добралась в архив, Лорен уже звонила ей по внутреннему телефону.

– Я получила цветы! – учащенно дыша, словно захлебываясь, воскликнула она. – Алекс прислал мне цветы.

Эбби выругала себя за то, что ей не пришла в голову очевидная мысль: теперь ее подруга наверняка позвонит Алексу Скотту, чтобы поблагодарить за букет, который он не посылал. Она запаниковала.

Ее так и подмывало выложить всю правду, но она сдержалась, вспомнив, каким радостным и возбужденным был голос Лорен.

Если Лорен позвонит Алексу и он в ней действительно заинтересован, эта ситуация утрясется сама собой. Если же романтические намерения у него отсутствуют, то благодаря этим цветам Лорен, по крайней мере, будет выглядеть востребованной. «Ситуация беспроигрышная», – подумала Эбби, решив держать язык за зубами: пусть этот букет осчастливит хоть кого-то.

Взглянув на наручные часы, она поняла, что наступило время обеда. Полуподвал снова стал казаться ей душным и безжизненным. Нужно было выбраться отсюда, подышать свежим воздухом, увидеть зеленые деревья, людей и…

Она узнала его мгновенно, даже еще не пройдя вращающиеся входные двери института. Она едва не бросилась обратно в здание, но было поздно. Ничего не поделаешь: пришло время выяснить отношения.

– Привет, Ник, – отрывисто бросила она.

– С годовщиной тебя, Эбби!

Глава 4

Он был так же красив, как и всегда.

В душе Эбби надеялась, что за последние шесть недель он состарился лет на десять. Что его густые темные волосы поредели и стали седыми, что его глубокие зеленые глаза утратили блеск. Но ничего подобного. Он по-прежнему выглядел чертовски привлекательным. Лицо, возможно, немного осунулось, но зато на нем появился загар.

– Эбби, прошу тебя, давай поговорим, – сказал Ник, ускоряя шаг, чтобы догнать ее. – Мы должны это сделать.

– Я ничего тебе не должна, – сказала она, даже не взглянув на него.

Язвительность и злоба в собственном голосе удивили ее саму – она и не подозревала, что способна на такое.

Эбби заставила себя сохранять спокойствие. Рано или поздно ей пришлось бы поговорить с Ником. «Нужно оставаться рассудительной и собранной, деловой», – решила она. Да, нужно рассматривать это как деловой разговор. Как будто она звонит в фотолабораторию, чтобы заказать комплект серебряно-желатиновых отпечатков, или договаривается о месте проведения выставки экспонатов.

– Ты получила мои цветы?

– Спасибо, – сказала она, останавливаясь наконец посреди тротуара.

– Шесть лет. А на самом деле – двенадцать. Двенадцать лет вместе.

Эбби сдержанно кивнула, вспомнив жаркое ленивое лето в тот год, когда они окончили первый курс Университета Глазго. Экзамены были сданы, и она решила съездить с друзьями в Гластонбери[15]. Гластонбери, подумать только! Ей до сих пор с трудом верилось, что она тогда согласилась поехать туда со всеми. Тихая и чувствительная Эбби Бредли, чья коллекция CD состояла исключительно из саундтреков к романтическим комедиям, а личное потребление наркотиков за первую треть студенческой жизни составляло четверть таблетки «экстези» во время Недели первокурсника.

Но после долгих месяцев упорной учебы, когда она занималась практически во все выходные и праздники, она твердо решила как следует развлечься и, будучи человеком организованным, подготовилась соответствующим образом. Палатка в бело-розовые цветочки была приобретена в магазине туристического снаряжения, водонепроницаемую обувь и плащ она одолжила у друзей, ходивших в походы. Она также купила запасные носки, флягу, походную печку и сначала опешила, когда соседки по комнате в общежитии сунули ей в рюкзак пачку папиросной бумаги для сигарет и упаковку презервативов. Но потом она поняла, что они правы: нужно быть готовой к любым случайностям.

С Ником Гордоном она познакомилась за час до того, как они добрались до фермы Уорси. Он, тоже студент Университета Глазго, родом из Лидса, был приятелем приятеля ее соседки по комнате. Ник приехал в Гластонбери без палатки. Девушкам, с которыми он только что познакомился, он объяснил, что ее у него украли на Центральном вокзале, и большинство из них сразу же предложили этому сексапильному и остроумному парню место в своей палатке на уик-энд.

Потом как-то так случилось, что Эбби осталась с ним наедине. Его друзья и ее подруги отправились слушать какую-то группу, о которой ей ничего не было известно, а она потеряла счет времени, попивая сидр, смеясь и разговаривая с ним. Эбби удивлялась, что у них столько общего, а осознание того, что этот симпатичный юноша с суховатым, как у всех северян, чувством юмора уделяет ей столько внимания, заставляло ее трепетать.

– Так почему ты все-таки поехал в Гластонбери без палатки? – спросила она, когда они отошли подальше от людей и шума.

– Жалко было, что пропадет дорогой билет, – ответил он.

Они нашли укромное местечко недалеко от фермы, с видом на горы Сомерсета и сцену «Пирамида».

– Я бы на твоем месте решила, что сама судьба подсказывает мне, что никуда не надо ехать. – Попивая теплый сидр, она улыбалась и думала, что ей нравится сидеть вот тут с ним.

– Не знаю. Думаю, что как раз судьба привела меня в этом году в Гластонбери, – сказал он, а потом поцеловал ее.

С тех пор она не помнила себя без него. Ник помог ей стать лучше, превратиться в более счастливую и более спонтанную версию Эбби, покинувшей родительский дом в городке Портри на островке Скай.

В Глазго они вернулись вместе, нашли там квартиру и жили в ней начиная со второго курса. Эбби не особенно переживала из-за того, что это было все же поспешное и легкомысленное решение. Они прекрасно ладили. Им было легко друг с другом, секс был потрясающим, и они не уставали общаться. После окончания университета они уехали в Лондон, купили там квартиру, даже не рассматривая вариант раздельного проживания, а в двадцать пять лет поженились – первыми из их компании. Нику не у кого было просить ее руки – у Эбби не было родных. Ни одного близкого человека, никого, кто по-настоящему переживал бы за нее. Поэтому перед алтарем церкви Святой Агаты, где-то в глубинке графства Йоркшир, через шесть лет после того памятного уик-энда в Гластонбери Ник Гордон стал ее мужем, ее семьей и вообще всем в ее жизни.