Анри Коломон - Франсуа и Мальвази. I том Страница 8

Посреди двора стояли в ряд два громоздких рыдвана, и уже запряженный парой выносливых лошадок черный лакированный кабриолет.

Среди дворовых работников, начинавших подводить лошадей запрягать в рыдваны, можно было заметить слоняющихся пока без дела, деревенских парней, собравшихся группой у собачьей конуры, и развлекавшейся тем, что пинали друг другу перед носом собаки ее кость.

Рено посторонился, давая проход слугам, несшим дорожные баулы и чемоданы, укладывать их в багажники. Наблюдая за ними он снова встал на проходе и неожиданно почувствовал на своем плече чью-то тяжелую руку.

– А меня вы не хотите пропустить, господин Рено?

Рено обернулся и увидел аббата Витербо, шедшего сзади слуг, руководить погрузкой.

– О да! Конечно же, конечно! – отшагивая в сторону охотно согласился он.

Аббат Витербо, встретившись с ним, изменил свои намерения, остался на лестнице, откуда и за погрузкой можно было проследить, и поговорить с Рено, первым делом осведомившегося о Франсуа.

– Ему стало значительно лучше…

Затем разговор коснулся охранников, продолжавших забавляться от собачьего визга.

– И этим балбесам, увальням деревенским, доверили такое дело? Где это только таких жлобов раскопали? Куда смотрят рекруты, просто диву даешься.

– Да, эти края богаты на таких.

Последний хотуль был заложен, крышки багажников закрыты, ключи были вручены аббату Витербо и ему за неимением других дел ничего другого не оставалось больше делать как пригласить своего собеседника за стол, где можно было подробно разузнать о его планах.

Рено признаться думал, что по случаю отъезда будет одно общее застолье, где соберется вся семья и замковая челядь, но был не мало обескуражен, когда его привели на кухню / в столовой наскоро откармливали парней \ и там был усажен Бертоном за столик, накрытый на него и аббата. Торопиться конечно нужно было, но не до такой же степени!

Задав им работы главный кухар продолжил приготовления съестного на дорогу.

Во время застольной беседы Рено охотно поделился своими планами на счет того, что собирается поехать, помочь барону в его делах, собираясь отвести и повыгоднее вложить деньги месье де Жонзака. На его же вопрос, полный недоумения, почему такая спешка, аббат Витербо, не желая говорить на эту тему в присутствии посторонних, сослался на известные причины, из-за которых сейчас…

…В покоях супруги барон д’Обюссон развернул кипучую деятельность по сборам в дорогу, неустанно поторапливая ее и служанок, готовивших дорожное платье и вещи, необходимые на дорогу в Париж.

После долгой процедуры одевания, баронесса наконец была готова, как и тюки, которые уносили слуги.

– Куда ты столько набрала! – выругался он беззлобно по-мужьи. – Ну ладно, пошли, там все уже давно готово!

– Как даже не позавтракав? Куда ты торопишься так?

– Люди уже устали ждать! Пойдем, в дороге поедим, в Гере пообедаем. Анжелика! – крикнул он на молодую служанку, привлекательного вида. – Что ты здесь копаешься?! Сходи к Бертону принеси в кабриолет еды!

Взяв с косметического трельяжа сумочку с драгоценностями и другими женскими вещами, все это поспешно передал супруге.

– Так, деньги взяла? А! Витербо уже… так ну все…

– Как все!? Нужно попрощаться!

– Какое там, им еще пять часов спать!

Но в это самое время как бы в опровержение его слов, в покои вошел дед, ведомый под руки теткой.

– Доброе утречко. Это что вы уже собрались ехать?

– Да-а. Чем быстрее со всем уладим, тем скорее поедем в Жонзак, а то лето закончится, – рассмеялся барон.

– Ну-ну, давайте.

Баронесса д’Обюссон подошла к отцу и сестре попрощаться. Расцеловались как положено, затем пошли во двор. За разговорами она пока не вспоминала о сыне, тем более что не видела его вчера с самого полудня, как он уехал на охоту. Пока все шло хорошо, в окружении многих, ничто не наталкивало ее на мысль о шевалье, как это часто в таких случаях бывает. «Скорей бы сесть в кабриолет, и тогда мы сразу тронемся», – только и думал д’Обюссон.

Скоро попрощавшись по второму разу и приняв от аббата Витербо кошель на сумму в три с лишним тысячи ливров, он поспешно залез вовнутрь, подбивая тем самым последовать его примеру и баронессу. Но баронесса д’Обюссон не торопилась, рядом стояло столько дорогих ей людей. Все слуги и люди в замке вышли их провожать, и поэтому она конечно же не спешила, с каждым находившимся поблизости прощаясь отдельно, отчего ему, усевшемуся в кабриолете несколько минут назад, стало от этого неловко до такой степени, что он вылез. Еще раз стал пожимать на прощание руки, помахал на прощание рукой всем и со скрытым восторгом стал залазить во внутрь вслед за баронессой.

И тут произошло то, чего барон так опасался, чего никак не ожидал от деда, обычно всегда тихого.

– А что Франсуа-то не пришел, спит после вчерашней охоты? А ну, идите растолкайте его! – распорядился он.

Кто-то направился и тут глупейшим образом вступил Аруэ.

– Не вздумайте его толкать!

– И правда, где Франсуа? – спросила баронесса, ничего не заподозрившая из слов Аруэ.

– Я тоже не знаю. Наверное в гости к соседям на охоту подался, да так и не вернулся, – продолжал Аруэ, выдавая себя своим предательским тоном. Соврать тоже самое подтвердив его слова у д’Обюссона не хватило сил.

Баронесса д’Обюссон побледнела, почувствовав сердцем что-то неладное.

Барон решил что лучше будет сказать правду, как ни боялся он за ее слабое сердце и крутой нрав. Начал издалека.

– Знаешь, его вчера угораздило поранить плечо, – сказал он тихо, чтобы его слышали только в кругу своих. – Сейчас он еще спит, еще семь часов только… вчера поздно… – запнулся затруднившись подобрать слово относительно того как Франсуа прибыл, не желая в тоже время выдать волнение в голосе.., но баронесса, не слушая его, как подхваченная с места, уже направилась в сторону подъезда, куда пришлось устремиться за ней и ему.

Рено, прежде чем направиться вслед за ними, подумал: «Успеют они тронутся до восьми, или она вообще не поедет?» А направившись решил, что ему нужно бы поспешить, чтобы успеть попасть в комнату, в гущу событий, иначе ее заполнят, так что и не пробьешься. И чтобы успеть, он проворно работал руками, а главное ногами, и пробился в переднюю дверь галереи, куда никто не заходил, так как все устремились в главный вход.

Барон вел супругу за руку, стараясь успокоить от треволнений. В ту комнату они вошли, когда Рено был уже там и отнимал прильнувшую к больному Франсуа Анжелику, как-то уж очень близко к сердцу воспринявшую его немощное состояние, и то что он не может даже голову поднять.

– Что с тобой, мальчик мой! – кинулась баронесса к нему вся в слезах, вконец оттеснив Анжелику, нисколько не скрывавшую своих чувств, под смешки окружающих.

– Да не беспокойтесь, матушка, это пустяк, – правильно понял нужную политику потерпевший.

И хотя Рено хорошо укрыл, а вернее закрыл все бинты и повязки, баронесса все равно почувствовав запах, вскрикнула и схватилась за сердце.

Барон подумал, что Франсуа следует рассказать все как было, он и сам послушает и людей это насторожит. Того же хотели и аббат Витербо и Рено.

– …Вчера вечером я охотился на уток, вдруг слышу кто-то по тропинке коня ведет. Сначала я подумал что это Бертон, а это оказался совсем не знакомый человек… Я спросил его, что его сюда занесло? А он говорит, что заблудился и спрашивает чей это замок? Ну я и сказал, что моих родителей. Он посмотрел что у меня в руках только незаряженный арбалет, сразу вытащил из-за пояса свою шпагу, я только и успел увернуться, стал отбиваться арбалетом, так он мне его в щепки разбил… сказал кончать сопротивляться, но я ему остатки в лоб запустил… Он закрывая лицо рукой кинулся на меня… воткнул клинок в плечо… – рассказывал Франсуа, чуть не потеряв спокойствие при воспоминании боли проворачиваемого в теле клинка, и особенно рези, от вынимания… – Потом я еще слышал крики Бертона, а этот человек охая сел на коня и ускакал.

Было понятно, не появись Бертон в тот момент на тропинке, бандит не испугался бы и ничто бы не помешало ему до конца довести свое дело.

Но все, слава богу, так хорошо закончилось! Бертона благодарили, и Франсуа в том числе, что было для старика особенно трогательно.

Заслужил комплиментов от Рено и сам Франсуа:

– Отчаянный парень! Деревяшкой против отточенной стали отбился.

Сейчас барон уже никуда не торопился, наоборот тянул время с отъездом, давая баронессе успокоиться.

И стратегия удалась. Сначала она было засопротивлялась отъезду, но Рено и Франсуа тоже стали просить ее ехать и она в конце концов согласилась.

К пол-девятому попрощавшись по последнему разу и рассевшись, они тронулись.