Дмитрий Коробков - Хирургия. Рассказы и повести Страница 8

Утром следующего дня, за завтраком он вновь увидел эту женщину. Волосы были заколоты, на ней была другая одежда, но это была она. Николай взглядом сопроводил её до столика. Две женщины и два ребёнка сидели вместе. «Две подружки с детьми, – констатировал он, – или здесь познакомились, не важно…». Но завтрак, как-то уже незаметно отошёл на второй план. «Вчера вечером он почему-то вспоминал её перед сном, сидящую у моря… Теперь вот: снова она, в соседнем ряду, чуть впереди, перед глазами. Два столика вперёд и один в сторону, как ходит конь в шахматах, – почему-то подумалось ему». За его столиком тоже сидела семья с ребёнком. Николай пристальнее оглядел ресторан и обнаружил множественное детское присутствие. Пожилых людей почти не было. Немного молодёжи. Большую часть составляли люди среднего возраста с детьми. «Каникулы закончились, – соображал он, заканчивая завтрак, – прогульщики».

Первые дни Николай посещал соленые ванны, какие-то магниты, читал, гулял, но постоянно сталкивался с той женщиной. Чаще он видел её с детьми и подругой, реже только с детьми, а одну, наверное, только в день своего приезда, тогда на берегу. Если он не пересекался маршрутами с этой незнакомкой, то испытывал некий дискомфорт, начинал волноваться и искать её глазами. Найдя, успокаивался.

И вот однажды, на экскурсии в местный дендропарк, она вдруг оказалась одна. Подойдя к ней сзади, он решился заговорить.

– Красиво! Эти финики тоже съедобные? Я, прослушал…

– Попробуйте, – в пол-оборота сказала она, чуть улыбнувшись.

– Ну, я на пальму не полезу, а с земли как-то неудобно. А Вы сегодня без детей и подруги?

– Это моя сестра с детьми. У них сейчас процедуры.

– Я не представился, Николай, а Вас как зовут?

– Елена Сергеевна, – протянула она руку, повернувшись, и глядя ему прямо в глаза добавила, – Лена.

– Коля, – улыбнулся он смущением от неожиданности её взгляда и звучания собственного имени.

За неспешной сначала беседой они потеряли экскурсию из виду, и уже просто гуляли по дендрарию, не обращая внимания на коллекционные растения. Обменявшись краткой информацией о себе, они говорили о санатории, море, детях, и ещё, ещё, словно им нужно было непременно успеть именно сейчас, рассказать друг другу всё. О своём и чужом, о мыслях и мечтах, о погоде, наконец. Они разговаривали уже как старые знакомые, шутили и смеялись. Остановились в уличном кафе, пропустили своё обеденное время в санатории, словно не хотели туда возвращаться.

Уже этим вечером санаторная жизнь Николая круто переменилась. Детской дискотеке ему удалось избежать, но во взрослых танцах пришлось принять самое активное участие. Коля словно вернулся лет на двадцать назад. Он уже был уверен, что дискотечный период его жизни давно позади. Не возникало не только желания, но даже мысли об этом, до сегодняшнего дня. Вдоволь наплясавшись, новые знакомые попрощались до завтра. Поток информации, впечатлений и физических нагрузок обрушившиеся сегодня на Николая привели его в санаторную постель с усталой, но блаженной улыбкой на лице.

Их знакомство стремительно развивалось, волшебно меняя окружающий мир. Менялись парк, море, небо, но главным образом менялись они. Каждый завтрак с их неизменной встречей был, теперь столь желаем и радостен, что казалось, без него просто остановилась бы жизнь. Процедуры были забыты, их посещала только её сестра с детьми. Николай с Леной ходили в бассейн, поскольку перемена в погоде с сильными волнами не позволили купаться в открытой воде, а только фланировали вдоль морского побережья. Иногда они уходили гулять по городу или уезжали на экскурсии. Главным и единственным условием, стимулирующим их поездки, было то, что они вместе. Вечерами они подолгу гуляли в парке у моря. У них даже появилась своя любимая скамейка в тени южных растений. Николай нежно обнимал Лену за плечо, а она держала его за другую руку, словно боясь отпустить. В её красивых и по-детски больших глазах отражалось тонущее в море Солнце. Светлые искрящиеся волосы благоухали необыкновенным дурманящим ароматом. Голос, неподражаемо мелодично струился, прерываясь головокружительными паузами. Николай словно пребывал в ином измерении. Где-то в подсознании, временами всплывали попытки здравого рассуждения, но они захлёбывались в его чувствах и он тонул. «Неужели влюбился? Как глупо! Как это вообще возможно? – спрашивал он сам себя наедине, – я давно забыл, что такое любовь. Какое сильное, но беспощадное это чувство. Зачем оно мне? Я не хочу её обидеть, но не могу уже уйти. Неужели я ещё способен на что-то подобное»? Он с трепетом юноши целовал её на прощанье и уходил ждать нового рассвета, новой встречи с Леной. Николай словно оберегал их нежные чувства, боясь перешагнуть через роковую черту. Она стала дорога ему по-настоящему.

Утром, после завтрака, они пошли покормить чаек.

– Мы завтра уезжаем, – тихо сказала она, опустив голову.

– Как? – в недоумении остановился он.

Оказалось, что за всё время общения они даже ни разу не говорили о сроках своего отдыха и об отъезде. Вдруг теперь словно током, дрожью, ведром ледяной воды, – эта фраза пронзила Николая, вводя его в ступор. Он не знал, что сказать. Куда двигаться. Его глаза казалось, хотели вылезти из тесной и глупой головы. Лена тоже остановилась, глядя себе под ноги. Николай, очнувшись, молча подошёл к ней, крепко сжав её нежные плечи своими руками. Он будто хотел подавить то чувство, которое комом застыло в нём. Они стояли так молча некоторое время.

– Пойдём, чаек кормить, – сказала Лена сдавленным голосом.

Он уже не звучал, так как прежде, а Николай и вовсе потерял дар речи. Они молча бросали птицам кусочки хлеба, взятого из ресторана, а морской ветер, казалось, залетал до самой глубины опустошённой души с особым остервенением. Самыми глупыми и нелепыми сейчас могли звучать только заверения в скорой встрече, после возвращения с туманной перспективой отношений. Однако подумать, а тем более поверить в то, что на этом всё вот так и закончиться он просто не мог. «Но что думает она? Почему молчала раньше, сказала только теперь? Я не спрашивал или ей самой…, – мысли с вопросами перемешались в голове, – бред! Мы, что, больше никогда не увидимся»?

Подошли сестра и дети. Их голоса и охота за чайками вернули их на землю…

– У Вас какие планы на сегодня, – наконец выдавил из себя Николай, – собираться будете?

– Нет. Поезд завтра поздно вечером, – как-то вдруг по-детски задорно откликнулась Лена, резко повернувшись и отряхивая ладоши, – завтра и соберёмся! А сегодня мы просто отдыхаем, но если хочешь, можешь пригласить меня на прощальный ужин!

Она спрыгнула с бетонной возвышенности присев на корточки рядом с племянниками.

Они ещё какое-то время собирали ракушки и камешки на память. Пытались играть в огромные шахматы на веранде. Говорили не понятно о чём, пытались смеяться.

Прощальный ужин устраивали в два этапа. Сначала в кафе – мороженое на пятерых, потом по-взрослому, – на двоих. Теперь они разговаривали мало и совсем по-другому. Обменялись телефонами и адресами. Пили сухое вино. Не пропустили ни одного медленного танца. Весь вечер держались за руки. Вернулись в санаторий уже совсем поздно. Расстаться было невозможно. Невыносимая щемящая боль терзала души. Они смотрели друг другу во влажные глаза. Её сладкие губы то целовали его, то шептали что-то нежное и ласковое, обволакивая горячим дыханием. Он сам целовал её, шепча слова любви и преданности. Лена осталась у Николая.

На завтрак они не пошли. Лена поговорила с сестрой по телефону, и они остались в номере. К обеду всё-таки пришлось выйти для воссоединения с родственниками. Потом были сборы вещей, сдача номера, наверное, ещё что-то. Николай бродил по территории санатория и мысли его путались…

Вечером поехал провожать их на вокзал. Купил цветы у говорливой торговки. Посадил всех в поезд. Не было ни слёз, ни рыданий, только скромный поцелуй в щёчку и последнее: «Я позвоню…». Выйдя из вагона, он вспомнил свой юношеский стишок:

«…Закрылась дверь последнего вагонаИ скорый поезд набирает ход,А ты стоишь и смотришь вслед с перрона,Ведь мы расстались даже не на год…»

Вот только на перроне теперь остался он. Долго ещё стоял, всматриваясь в пустоту, наступившую вслед за ушедшим поездом.

«Какого чёрта? Что мне тут делать? Я не хочу в этот санаторий! Я не могу больше видеть этого моря»! Он вдруг рванулся в помещение вокзала.

– Девушка, один билет до …, на ближайший поезд!

Купленный на эмоциях билет не может быть свидетельством досрочного отъезда из курортного местечка, или может? Утро вечера мудренее!

Любовь – морковь, или картошка