Олег Северюхин - В лабиринтах темного мира. Похождения полковника Северцева. Том 3 Страница 8

«Четыре» – разогнуть руки вверх, пальцы сжаты в кулак, ладони внутрь, прогнуться, смотреть вверх.

«Пять» – соединяя носки ног, присесть до отказа на обе ступни, колени вместе, ладони на бедрах, локти в стороны.

«Шесть» – встать (носки ног не разводить), поднимая руки вперед, развести их в стороны и назад до отказа (с рывком в конце движения), ладони вперед пальцы сжаты в кулак, прогнуться.

«Семь» – присесть до отказа на обе ступни, ладони на бедрах, локти в стороны.

«Восемь» – прыжком встать, ноги врозь на широкий шаг, руки на пояс.

«Девять» – разгибая левую руку и одновременно с поворотом туловища налево отвести руку в сторону и назад до отказа, ладонь вперед пальцы сжаты в кулак, смотреть на кисть левой руки (ноги не сдвигать).

«Десять» – повернуть туловище прямо, руки на пояс.

«Одиннадцать» – разгибая правую руку и одновременно с поворотом туловища налево отвести руку в сторону и назад до отказа, ладонь вперед пальцы сжаты в кулак, смотреть на кисть правой руки (ноги не сдвигать).

«Двенадцать» – повернуть туловище прямо, руки на пояс.

«Тринадцать» – резко наклониться вперед до касания пола пальцами рук, ладони назад (ноги не сгибать).

«Четырнадцать» – выпрямиться, поднимая руки вперед, отвести их в стороны и назад до отказа (с рывком в конце движения), ладони вперед пальцы сжаты в кулак.

«Пятнадцать» – резко наклониться вперед до касания пола руками, пальцы сжаты в кулак, ладони назад (ноги не сгибать).

«Шестнадцать» – прыжком строевая стойка.

Упражнение хорошо тем, что развивает память, координацию движений, разминает и укрепляет мышцы, мобилизует личность человека на командные действия.

Затем умывание, приведение себя в порядок, завтрак и занятия.

Мы уже научились просыпаться за несколько минут до подъема и лежали в постели, вспоминая, как нас будила по утрам мама и как мы, сонные говорили:

– Ну, дайте хоть раз в жизни поспать досыта.

Эх, мама-мама. При воспоминаниях у нас текли слезы из глаз, но проявление слабости было не в чести, как у мальчиков, так и у девочек.

Спуску нам не давали. Самообслуживание было жестким. Унитаз, ванну и раковину для умывания мыли сами. Перед отбоем проверка. Найдена грязь – перемыть. Никаких перчаток, тряпка и каустическая сода. Не было никаких других моющих средств. А сода руки разъедает. Соблюдай аккуратность и убирай сразу за собой – и все будет в порядке.

Это потом я уже слушал песню суворовцев, таких же ребят, как и мы, но постарше нас, брошенных в казарменные условия:

Здесь нас дяди чужие грубо брали за ворот,По ночам заставляли гальюны натирать,А потом месяцами не пускали нас в городИ учили науке как людей убивать.

Нас учили этому реально. Перед нами был враг, а к врагу не должно быть жалости. А чтобы не было жалости, человек должен быть храбрым.

Храбрость воспитывалась так. Одна часть ребят готовила тайники-закладки, и прятала их в лесу недалеко от учебного корпуса. Затем готовилась описание-схема места закладки, и по этой схеме глубокой ночью нужно было изымать вложение тайника. Причем выход был по графику, чтобы одновременно в лесу не находилось двое человек. Не делалось разницы между мальчиками и девочками. Времени всего один час. Через час выпускаются сторожевые собаки.

В лесу страшно. Записка запоминается наизусть. Еще днём выверяются стороны горизонта, визуально отмечается точка отсчета. Всё рядом, всё легко, но это днём, а ночью и тени становятся длиннее, и звуки громче и за каждым кустом виделся то ли зверь, то ли лихой человек.

Найдя вложение, нужно бежать к учебно-жилому корпусу, чтобы успеть до выпуска сторожевой собаки. А для этого нужно было чувствовать время.

В мой последний выход я никак не мог найти вложение. Повторил маршрут заново, скрупулезно просчитывая пар-шаги (когда число шагов считается либо по правой, либо левой ноге, шестьдесят шесть пар-шагов взрослого человека считается за сто метров, у ребенка в полтора раза меньше). Наконец, я нашел «подарок» товарища и со всех ног пустился к учебному корпусу.

До спасительных и больших стеклянных дверей оставалось не больше двадцати метров, как часы, висевшие в вестибюле, показали ровно два часа ночи. Почти прямо передо мной дверь закрылась, а охранник демонстративно повернул ключ.

Я ткнулся носом в дверь, и резко развернулся лицом в ту сторону, откуда я прибежал. На меня неслась лохматая овчарка. Мы их видели из окон, как они бегают по безлюдной территории, охраняя наш сон. Но сейчас я был нарушителем, которого собака должна покарать.

Я стоял и ждал. Ждал, как Иисус Христос на кресте, расставив руки в стороны. Я чувствовал, что со всех сторон на меня смотрят люди. Но это люди, а что со мной сделает собака?

Конец ознакомительного фрагмента.