Наталия Кочелаева - Невеста без места Страница 8

– Тебе следовало позвонить перед приездом. У меня есть личная жизнь, я вправе ожидать от дочери уважения к ней. Хорошо, Вера. Давай оставим этот скандальный тон и обсудим все спокойно.

Это был тяжелый разговор. Тяжелые разговоры вообще случаются чаще, чем легкие. Или это так кажется, потому что приятный, но ни к чему не обязывающий треп забывается слишком быстро? А сказанная спокойным голосом, но страшная, страшная фраза застревает на всю жизнь. К тому же порой тон самого разговора означает едва ли не больше, чем произносимые слова... «В моей жизни есть другая женщина». «Я тебя больше не люблю». «Ребенок не от тебя».

– Нас со Светланой связывает многое. Твоя мама... Вера была замечательным человеком, удивительной женщиной. К сожалению, сферы наших, ну, что ли, интересов разошлись много лет назад. Она занималась наукой, литературой, она не знала и, в сущности, не хотела знать, на какие деньги мы живем, чем я занимаюсь, какие у меня сложности и проблемы... Я, ты же понимаешь, ни в чем не хочу ее упрекать, я всю жизнь восхищался... и восхищаюсь ею... Но придется признать непреложный факт – у меня есть Светлана, и я больше не считаю нужным лгать и изворачиваться. Не считаю возможным то есть. Я думаю, ты большая девочка, ты поймешь меня.

– Как мы дальше будем жить? – спросила Вера, в первый раз взглянув отцу в глаза.

– Не знаю... Как-нибудь, – пожал плечами он.

– Ты собираешься жениться на Светлане?

– Может быть. Если она не будет против.

– Ого!

– Что значит это восклицание, могу я узнать?

– Ничего. Просто – ого. И она будет жить у нас?

– Вероника, этот вопрос сейчас пока неактуален. Давай обсудим его позже, хорошо? Я хочу, чтобы ты знала – я тебя люблю, я по-прежнему считаю тебя своей любимой девочкой, и в наших отношениях ничего не должно измениться...

– Ну что ж, откровенность так откровенность, – объявила Вера, поднимаясь и преодолевая дрожь в голосе. – Я ненавижу тебя, считаю последней сволочью и не хочу тебя видеть. Лучше бы ты умер! Манхаг!

– Вероника!

Но она снова ушла в свою комнату, заперлась и повалилась, уже не сдерживая слезы, на кровать.

– Вероника, послушай, – громко сказал отец в прихожей. – Я не сержусь на тебя за эти слова. Я виноват. Все это так... неожиданно. Ты еще слишком молодая, слишком неопытная, чтобы адекватно оценить эту ситуацию. Уверяю тебя – со временем все станет на свои места. Время лечит.

Через три дня приехала Виктория. За эти дни действительно обстановка успела разрядиться. Светлана больше не появилась в доме. Отец рано приходил с работы, уже на второй день они с Верой вместе смотрели телевизор, Вероника рассказывала о Египте, готовила обед, перегладила отцовские рубашки. Она решила выжидать.

– Может, это и к лучшему. С чего ты так взъелась-то? – удивилась Виктория, когда сестра рассказала ей в первый же вечер о «кухонном прецеденте».

– К лучшему?

– Ну конечно. Слушай, а ты что, поклялась никогда с папой не разлучаться? Всю жизнь с ним провести думаешь?

– При чем здесь это?

– Да при том! Никто не виноват, если тебе впору только в куклы играть, инфантильная ты моя. Купить тебе Барби и Кена?

– Вик, да ну тебя, в самом деле!

– Родная, а тебе не приходило в умненькую башечку, что мы с тобой скоро повыходим замуж и папа останется совсем один? И как он жить будет? А он нестарый еще человек, он мог бы еще быть счастливым... Попробуй взглянуть на вещи так, как взглянула бы мама. Ты носишься с ее памятью, вот и попробуй!

– Как ты можешь так говорить, – пробормотала Вера. В ней зарождалось ощущение, что легкомысленная сестра в кои-то веки права. – Но она мне не нравится, Вик! Как подумаю, что отец связался с ней, еще когда мама была жива... Понимаешь? Он же обманывал ее, и сейчас делает нас как бы соучастницами этого обмана! Манхаг!

– Да, это неприятно. Но это жизнь, дарлинг! Слушай, а что это у тебя за словечко? Манх...

– Не знаю. Какое-то ругательство подцепила, наверное в Египте.

– Полиглоточка ты моя! С языками у тебя всегда хорошо было, а вот с житейской мудростью похуже. Я прямо иногда не понимаю, кто из нас старшая сестра! А насчет твоей антипатии – так не тебе ж с ней жить-то!

А вот тут Виктория ошибалась. Но это выяснилось несколько месяцев спустя. Началось все с того, что Карлхен оказался на редкость верным влюбленным и упорным типом. Переписывался он с Викой с немецкой педантичностью, пригласил обеих сестер в гости на краткий рождественский отдых. Они поехали в вольный город Гамбург на зимние каникулы. Виктории очень понравился дом Карла, его машина, тихий, элегически задумчивый пригород Гамбурга – и она приняла его предложение руки и сердца. Вера же как-то рассеянно пропустила столь ответственный, судьбоносный, по сути, момент в жизни сестры, потому что постоянно думала – вот теперь, когда обе они уехали, папочка наверняка опять пригласил эту... Одно только радует – она больше не будет носить мамин голубой халатик, потому что перед отъездом Вероника предусмотрительно заперла его в свой гардероб! Мама считала, что каждый человек имеет право на частную жизнь, поэтому все комнаты и все шкафы в квартире могли быть запертыми на ключ.

Дома и в самом деле чувствовалось присутствие женщины. Не домработницы, нет. Домработница Ольга Ивановна не ставила в вазу на столе еловых ветвей, не покупала нового кухонного фартучка – обшитого кружевами, скажите пожалуйста! – и не забывала герленовской алой помады на полочке в ванной комнате! Веру этот сине-золотой футлярчик потряс до глубины души. Это был знак. Это был сигнал. Любовница отца, секретарь-референт Светлана (как же ее фамилия?), таким образом пометила территорию! А на полочке в прихожей обнаружились еще и новые тапочки с весьма кокетливыми меховыми бомбошками. «Я к вам пришел навеки поселиться», как говаривал незабвенный Васисуалий Лоханкин.

Но все же это пока еще распускались цветочки. Пора ядовитых волчьих ягодок пришла в тот момент, когда Виктория все же отбыла в далекий город Гамбург. Правда, это случилось не скоро. Вика во что бы то ни стало хотела закончить университет и получить свой красный диплом. Подруги недоумевали, но сестры, на некоторое время обретя прежнее единство, хором отвечали:

– Замужество – не повод оставаться без высшего образования. Бог даст, все будет хорошо, но никто не может знать, как там сложится. Диплом не помешает. И мама была бы довольна...

Вера на тот момент университет закончила, получила диплом и теперь пыталась, что называется, делать карьеру. Карьера делалась довольно бодро – в маленьком городе имелось свое телевидение, радио, несколько газет и газетенок, даже региональное отделение общероссийской газеты. Вероника легко прошла конкурс и попала на телевидение, ее репортажи то и дело звучали в местных новостях, иногда ее даже показывали. Операторам нравилось детское, но такое серьезное личико Вероники, умилительно округлая фигурка, пепельные кудряшки, распахнутые голубые глаза. И ей нравилась работа – но надо признать, что, кроме морального удовлетворения, она почти ничего не приносила. Зарплаты на телевидении были мизерные, этими деньгами Вероника, живи она одна, даже квартиру оплачивать не смогла бы! А ведь еще питаться надо, и следить за собой, и одежду покупать, потому что на телевидении замарашек не держат! Так что сейчас она работала только к славе своей, а содержал ее по-прежнему папа.