Юлия Климова - Теплая снежинка Страница 8

Размечтался, разбежался!

Вот уж никогда не думала, что моя работа и опасна и трудна.

– Лучше молчите, а то я опять тресну вас по голове, – многообещающе прошипела я, одернула кофточку и решительно направилась к выходу. В душе моей поднималась запоздалая буря, но направлена она, как ни странно, была не на резко погрустневшего Листопадова, а на Андрея Юрьевича Бондаренко – моего босса, который должен был знать о пагубной прыти бывшего одноклассника. – Не провожайте меня, не надо! – грозно выпалила я, срывая с вешалки плащ.

– Наташа, я не хотел вас обидеть… не удержался, простите… давайте забудем и попробуем еще раз…

– Еще раз? – переспросила я. – Давайте! Значит, я сейчас встану к вам спиной, начну рисовать, а вы, пожалуйста, медленно подходите сзади и, если почувствуете легкое недомогание в области паха, сразу начинайте глубоко и ритмично дышать, как беременная женщина во время схваток – вдох, тужимся, выдох! И отходите в сторону, потому что я за себя не ручаюсь!

Дверью я хлопнула так, что гламурный звонок издал жалостливый писк.

Ну, Андрей Юрьевич, погоди!

Пересекая клиентский зал, я оттачивала убийственные фразы. «Какого черта!», «А из вас бы вышла отличная сваха!», «А за сводничество есть статья в Уголовном кодексе?».

Кивая администратору Олечке, я уже возводила к потолку пирамиду требований. «Повышение заработной платы в два раза!», «Повышение бонуса с каждого проекта на сорок процентов!», «Стеклянную ванну с двумя подголовниками, прибывшую на прошлой недели из Милана для спа-салона, я забираю себе!», «И папирус с красно-коричневыми иероглифами тоже!».

Сворачивая к кабинету Бондаренко, я чувствовала, как растут клыки… Настоящие. Вампирские. Три с половиной сантиметра в длину и один в ширину.

Здравствуйте, Андрей Юрьевич. Сколько еще ваших бывших одноклассников скучают без женского тепла в своих необустроенных многокомнатных квартирах? Сколько из них окончательно и бесповоротно теряют разум при слове «спальня»? Скольким ни в коем случае нельзя показывать нарисованный прямоугольник, обозначающий двуспальную кровать?

Пожалуй, ванной и папирусом вы не отделаетесь…

Хлоп! – это я закрыла за собой дверь.

Андрей Юрьевич оторвался от ноутбука и вопросительно посмотрел на меня. О, если бы его правая рука не вздрогнула на «мышке», если бы его левая щека не дернулась, точно ее пробило током, если бы крылья носа не раздулись в паруса, я бы ни за что не подумала, будто он догадывается о цели моего визита. Александр Сергеевич Листопадов, видимо, поторопился позвонить и объяснить «маленькое недоразумение».

Я села на стул рядом с Бондаренко, закинула ногу на ногу и молча уставилась на него, старательно нагнетая атмосферу. Наверное, мои серые глаза метали ярко-оранжевые молнии, потому что Андрей Юрьевич сдался довольно быстро.

– Это недоразумение, – спокойно произнес он.

– Маленькое недоразумение, – дополнила я, улыбаясь и демонстрируя вампирские клыки.

Кто бы сомневался, что наглое домогательство не будет интерпретировано как-то иначе! Чуть-чуть подкрался, совсем несильно обнял, случайно прижался и… бац! Ничего не получилось! Облом! А чего не было, то и не считается. Так?

Не-а. Я против.

– Наташа, он мне позвонил… он сожалеет… он даже не успел толком объяснить тебе и извиниться… Я же не думал… – На лбу Андрея Юрьевича выступили маленькие капельки пота. – Саша хотел обустроить квартиру и… Да в общем-то он нормальный парень… любитель женщин, но без всяких завихрений.

Бондаренко резко встал с директорского кресла и сделал марш-бросок к окну, видимо, в данную минуту ему не хватало воздуха и света, а может, его беспокоили мои вампирские клыки, с которых на дорогущий паркет капала кровь предыдущих жертв.

Я тоже встала и, не отказывая себе ни в чем, направилась следом. Остановившись за шаг до обожаемого босса, я посмотрела ему в глаза и на удивление спокойно и даже тихо спросила:

– А могу я к вам прижаться? Я тоже нормальная и без завихрений. Почти без завихрений… Потом, наверное, я тоже буду сожалеть, но сейчас мне безумно хочется прижаться к вам… – Я сделала тот самый последний шаг и положила ладони на грудь Андрея Юрьевича. Выражение его лица сказало о многом… уверена, он уже мечтал выпрыгнуть из окна. – И я вам тоже все объясню… потом… и тоже извинюсь… – Я чуть помедлила, прикидывая, обнаглеть или не стоит, и расстегнула верхнюю пуговицу его нежно-голубой рубашки… – даже два раза извинюсь… или три…

– Амелина! – взревел Бондаренко, не выдержав моего убийственного голоса и не менее убийственных действий. – Ты в своем уме?! – Резко отстранив меня, он решительно вернулся в кресло, придвинулся к столу и сложил руки перед собой, точно первоклассник-отличник. – Хватит! Давай поговорим серьезно.

– Ладно, – кивнула я и тоже вернулась на свое место. – Вы хотите сказать, что не знали…

– Не знал, – быстро перебил меня Андрей Юрьевич.

– Я даже наброски сделать не успела, а он…

– Негодяй.

– Точно. И это еще мягко сказано.

– Через меня он приносит свои извинения.

– Может, вернемся к окну? – мило поинтересовалась я, намекая на то, что банальное «прости» вряд ли меня утешит. Я вообще-то всем могу разболтать о случившемся. «У Бондаренко друг маньяк?» – «Ага!»

– Наташа… – Андрей Юрьевич нервно провел пятерней по коротко стриженным светлым волосам. – Поверишь ты или нет, – тон его голоса стал привычно официальным, – но мне стыдно за этого… хм… Обещаю, следующий крупный заказ будет твоим, а Листопадовым займется кто-нибудь другой.

– Пусть им займется Уточкина, – мстительно выдвинула я первое требование.

– Э-э-э… – Мой босс поджал губы, а затем, проанализировав мое предложение, охотно согласился: – Хорошо.

Анжелика Уточкина не слишком хороший дизайнер, но девушка весьма старательная и исполнительная. Ее внешность наверняка понравится господину Листопадову. Рост – два метра, вес – восемьдесят килограммов, сорок второй размер ноги и ряд неискоренимых привычек, от которых сладко не будет: чешет нос, когда думает, облизывается, когда занимается выбором цвета, и крякает, когда довольна результатом. Еще она курит крепкие сигареты, обожает блюда с чесноком и арбузный парфюм. А еще она племянница подруги мамы Андрея Юрьевича, в связи с чем он тяжело вздыхает и мирится со столь колоритной и малополезной персоной в своей студии.