Эллина Наумова - Разлучница Страница 8

– Что?! – сердито спросил муж.

Она непривычно для него задумалась перед ответом. Он даже подсказал, не обратив внимания на тронувшую ее рот и брови гримасу изумления этой торопливостью:

– Причины успеха или неуспеха выясняешь? В дешевую подделку под творческую лабораторию проникаешь? Оригинальничаешь и стараешься отличаться интересами от подруг?

На большее Сашиного воображения не хватило, и он посоветовал жене присмотреться к собственному мужу, не просто одаренному, но уже признанному архитектору, которого перестали будоражить новизной ощущений выставочные дипломы, даже международные.

– Мне надо понять, почему обычные люди не слишком жалуют людей творческих. Почему их считают ненормальными? Почему за пребывание до пенсии в нищей, скажем, инженерной должности общество готово человека жалеть, а, к примеру, малоизвестного артиста презирать?

– Кто вбил тебе в голову такую чушь? Почему ты ни слова не сказала о таланте? – закашлялся Саша. – И зачем, зачем тебе это?

– Не знаю, – призналась Ася, но растерянности в ее голосе не прозвучало.

Кажется, именно после этого разговора странненькая Сашина жена отправилась к приятельнице, адвокату Лике. И встретила там Виолетту. Та представилась живописцем. Ася недавно до полусмерти оскорбила тем же словом определившего себя мужчину, назвав его художником. Поэтому только кивнула, хотя Виолетта явно ждала подобного оскорбления и была настроена ответить на него. Не дождавшись, она взяла себя в руки и обрадовалась новой слушательнице сво его повествования, потому что неудобно было в сотый раз повторять его Лике, а повторить нестерпимо хотелось. По мученическому взгляду приятельницы Ася поняла, что рассказ неудержимо обрастает подробностями, картина пишется на глазах и скоро от натуры в ней останется лишь импульс к вдохновению Виолетты. Поэтому она самоотверженно отпустила хозяйку в кухню и приготовилась отделять зерна от плевел.

Виолетте не было и тридцати, но крайняя худоба, тусклая кожа и вызывающая неухоженность старили ее лет на десять. Зато говорила измученная женщина складно и темными глазами блестела страстно. Год назад в круизе по Волге она познакомилась с пожилой американкой. Старушке нравилось смотреть, как русское дарование этюдничает на палубе, и более тонкого ценителя ее творчества судьба Виолетте еще не подсовывала. Тогда же американка заказала ей картину – ночная набережная, строй фонарей… «Свет всех падает конусами вниз, а одного, среднего, почему-то бьет вверх, в черное небо. И тонкая полосочка заката прощается с дальней кромкой воды», – экс татически прошептала Виолетта. Иностранка взвизгнула от восторга. А Виолетту идея вогнала в транс зыбких видений, и выбралась она из него лишь на родном, надежно заасфальтированном берегу.

Виолетта победно понеслась в Союз художников, где каждого встречного одарила своей радостью и предупредила, что как только на ее имя из Америки, из частной галереи, поступит длинный такой конверт, да будет немедленно ей сообщено, а она пока отправляется неусыпно творить заказанный шедевр. Полотно уже давно сиротствовало в ее тесной квартиренке, потому что в компанию других невостребованностей, в угол за дверью, она его не пускала. А от разбирающейся в настоящей живописи дамы не было ни слуху ни духу. Виолетте сопереживали в официальных кабинетах, дескать, такую славную талантливую девочку обидела дряхлая иноземная грымза, и щедро поили чаем. А ей стыдно было говорить о том, что она отказалась оформлять витрины для двух магазинов, истощила свои небольшие запасы, принялась снова искать халтуру, да ведь на это, бывает, уходит не один месяц. Потом, возможно, заказы прискачут табуном. Особенно если жгучая нужда в них отпадет. Но пока ей отчаянно не везло с работой за деньги. Опять в Виолетте завозились сухие, шершавые, холодные ощущения собственной бездарности и обреченности. Она перестала спать, лишилась аппетита, впрочем, есть ей и так было нечего. Со скомканной бедами душой и прибежала она недавно в Союз. Там какая-то добродетельная секретарша поведала ей, что американка не только отозвалась, но уже подтвердила получение картины одного из пастырей поредевшего стада художников.

– Но откуда он узнал, что ей нужно? – изумилась Виолетта.

– Вы сами всем об этом рассказали, – напомнила женщина.

– А я теперь как?

– Не знаю, как вы, а я вам ничего такого не сообщала, учтите.

– Вы меня не разыгрываете?!

Виолетта недвусмысленно молила, чтобы ее обманули, и обещала прощение. Ибо легче было вынести забывчивость американки, чем вероломство седовласого красавца, угостившего ее на прошлой неделе пустырником и ласково погладившего руку со словами: «Гениальные пальчики». Да, эти пальчики добыли ему доллары и создали повод для самодовольства.

– Клянусь. Какой розыгрыш! Я смотреть не могу, как они над вами месяцами измываются, – тихо произнесла секретарша. И, шумновато сглотнув, добавила: – Извините.

Неделю Виолетта не позволяла своим слезным железам отдыхать. Потом одноклассник порекомендовал ей Лику. Та выслушала клиентку в рабочем кабинете и для дальнейших переговоров пригласила к себе домой. Они уже уточнили последние мелочи, и Виолетта почти успокоилась…

В это время Лика позвала женщин к столу из смежной комнаты. Виолетта поспешила отказаться от обеда. Но хозяйка крикнула:

– Мы с Варюшей уже уселись!

Ася, представления не имея, кто такая Варюша и откуда она взялась, увидела за столом рядом с Ликой бледную невзрачную девочку лет шести.

– Моя дочь, – представила малышку Виолетта. – Мы с ней живем вдвоем.

Ася полагала, что эта сумасшедшая, обеспечивающая собственной доверчивостью вечный празд ник мирского зла, отвечает в жизни только за себя. Но, имея ребенка, не бороться со скверной, быть жертвой мошенника? Немыслимо. Она врезалась в лицо живописца в юбке, которая была вообще-то мятыми старенькими брюками, яростно-неуправляемым взглядом.

– Живем вдвоем душа в душу, – улыбнулась Виолетта, по-своему расценив гримасы Аси.

И, словно маленькое ручное зеркальце, повторила материнскую улыбку дочка. «Диккенсовщина какая-то, – подумала Ася. – Голод, любовь, творчество и душа, черт побери, душа, так полноценно и полноправно участвующая в описании героев, будто она рука, нога или голова».

Щи съели молча. Лика принесла жаркое.

– Картошка с мясом?! – воскликнула Виолетта и решительно встала. Следом за ней неуверенно поднялась со стула Варюша. – Мы не можем вас объедать, это слишком дорого.

У Аси затряслись руки.

– Ладно, девочки, садитесь, – успокоила их Лика. – На сладкое будет пирог с повидлом, шоколадные конфеты, а потом взрослые дамы выпьют коньяку. И все в счет моего будущего гонорара, чтобы вам легче жевалось и глоталось.