Эмма Ноэль - Пятьдесят оттенков страсти. История чувственного перевоплощения Страница 8

Обычно в них находился герой, который спасал жертву, и преступники оставались с носом, не получив выкупа и угодив либо за решетку, либо в Ад. Но это — художественный вымысел, а в жизни подобные истории часто заканчивались трагически. Я не имела представления, как мне быть. «В любой непонятной ситуации ложись спать!» — вспомнила я старинную шуточную догму и закрыла глаза. Паника не решит проблем, а неадекватным поведением можно только раззадорить маньяка!

Открыв глаза, я увидела на полу поднос с едой и бутылку воды. Аппетита у меня совсем не было, а вот питье было очень кстати. Я жадно глотала жидкость, чувствуя, что в каком-то смысле жизнь моя налаживается. Часов у меня не было, поэтому, сколько прошло времени с момента моего появления на пороге маньяка-сказочника, посчитать не представлялось возможным.

Было скучно и тревожно. Я ходила из стороны в сторону, измеряя шагами келью и прислушиваясь к звукам извне. Было тихо. Я предположила, что могу находиться не в той самой квартире, в которую постучала, ведь меня могли перевезти в какое-нибудь тайное место. Как-то по телевизору я видела репортаж, в котором говорилось об одном человеке, соорудившем землянку в лесу, там он держал своих жертв. Они сидели на цепи и раз в день подвергались насилию, не имя возможности убежать. Своих жертв этот извращенец искал на дискотеках в соседних селах, подмешивал им снотворное в выпивку, чтобы лишить сознания. Попался он благодаря девушке, которой удалось бежать из лап монстра. Я снова взывала к памяти, пытаясь понять, каким образом оказалась в этой убогонькой комнатушке. Возможно, к моему лицу прислонили тряпку с хлороформом или лишили сознания ударом. Нападение я бы наверняка запомнила, потому что начала бы сопротивляться! Остались бы синяки, ссадины, шишка от удара — что-нибудь возвещающее о насилии… Был и другой вариант: я вдохнула какой-нибудь газ, а у моего стражника иммунитет к этому запаху! Или гайморит! Я придумала несколько десятков версий, но ни одна из них не была убедительной.

Замок в двери заворчал и в комнату вошел похититель. Его длинные волосы были собраны в пучок, а лицо скрывала безликая маска. На нем был весьма дорогой строгий костюм темно-синего цвета, в нем незнакомец выглядел представительно, словно был на балу, а не в каморке перед неумытой, растрепанной, дышащей перегаром барышней.

— Ненавижу маски! Видимо вам есть что скрывать! — с вызовом произнесла я. — Итак, сколько вы затребовали?

— Затребовал? — уточнил он улыбнувшимся голосом.

— Денег! Выкуп за меня! Не думайте, что я совсем глупа!

— Я вас не понимаю, Катерина.

Я рассмеялась. Его притворство было весьма искусным. Хотя правдоподобие игры я могла бы оценить по достоинству, лишив его этой заслонки на лице. Вальяжно сев на кровать я закинула ногу на ногу и уставилась на него, в ожидании разъяснений.

— Сколько вы намерены меня здесь держать? — полюбопытствовала я.

— Примерно месяц. Может, чуть больше.

— Это долгий срок!

Он лишь пожал плечами в ответ.

— И что дальше? — уточнила я, всматриваясь в его глаза.

— Вы должны подписать одну бумагу.

— Какую бумагу? Расписку? В моей смерти прошу никого не винить? Или чек? — я подбадривала варианты глупыми смешками, которые выдавали мое нервное возбуждение.

— Мы заключим с вами контракт.

Я оторопела на мгновение, затем собрала в руки остатки храбрости и заявила, что ничего подписывать не буду.

— Вы даже не уточнили, что это за контракт, — промурлыкал он бархатисто.

— Я же сказала: никаких подписей!

— Катерина, я вас предупредил: как только вы войдете в мою дверь, обратного пути не будет. Я вас не звал, вы ко мне пришли по собственной воле.

— Как бы ни так! — зачем-то пробормотала я, как малявка в садике. — Я раскусила ваш с Василием Константиновичем план. Это он все придумал, да? Признайтесь!

— Я не знаю, о ком вы говорите, Катерина. Все ваши домыслы — пустая трата времени. Просто доверьтесь мне, и мы оба сэкономим вагон времени.

— Вагон времени для чего? — с подозрением спросила я.

Душегуб тяжело вздохнул, дав понять, что утомился перекидываться бессмысленными репликами, после чего протянул мне пару листов бумаги — видимо тот самый контракт, о котором шла речь.

— Я не призываю вас подписывать его сиюминутно. Ознакомьтесь с содержанием, после чего мы приступим к тому, ради чего вы здесь. Как будете готовы, подайте сигнал, — произнес он, указав на глазок камеры, и развернулся к двери.

— Я теперь твоя сексуальная рабыня? — произнесла я с отвращением.

Человек в маске раскатисто рассмеялся. Он повернулся ко мне и произнес уже без смеха.

— Не льстите себе, Катерина! Вы меня не привлекаете!

Бросив мне это в лицо, словно дуэлянт перчатку, он покинул тесное помещение, оставив меня наедине с моими мыслями. Я была повержена его последней репликой. «Вы меня не привлекаете!» — эта фраза клевала мой мозг, как злобный ворон падаль.

Содержание контракта было весьма странным. Согласно этой бумажке, я должна была пройти курс «цветотерапии», которая включает в себя пятьдесят оттенков. Прочитав содержимое листов несколько раз, я пришла к следующему выводу: мне дадут то, не знаю что взамен на подчинение и покорность, и благодаря этому моя жизнь преобразится. Я не должна предъявлять претензий в том случае, если результат не окажется тем, который предполагается, ведь от моих усилий и желания перемен зависит большая часть успеха это мероприятия.

Я подала сигнал в камеру, и спустя какое-то время в моей келье появился изысканный человек в маске.

— Как я могу подписывать то, в чем не вижу никакой конкретики? — возмутилась я.

— Что именно вас смущает, Катерина?

— И он еще задает вопросы! — проворчала я по-старушечьи. — Я не понимаю, на что я соглашаюсь, ставя подпись на этой бумаге. Что такое «цветотерапия»? Что она означает? Каким образом я ее получу?!

Маска задумалась, подбирая нужные слова. Я терпеливо ждала пояснений.

— Многие люди видят свою настоящую жизнь без красок. Они смотрят вперед, но взгляд их пуст, перспективы призрачны, неосязаемы… Это порождает страх, который образует воронки… Ощущая эти пустоты, многие оглядываются назад и черпают воспоминания, чтобы сравнять эту рыхлость и создать иллюзию ровного и идеального существования. Это называется — самообман! Очень зыбкий фундамент бытия! Цветотерапия помогает жить без болезненных иллюзий и ощущать полноту красок.

Голос его был очень приятен. Я не поняла ни слова из сказанного, но бархат звука будоражил меня, успокаивал, обволакивал… Я была почти готова подписать этот проклятый договор, соглашаясь неизвестно на что, но якобы для собственного блага.