Таррин Фишер - Никогда-никогда 2 (ЛП) Страница 8

Она делает шаг назад и кладет руку на лоб.

- Ты хоть представляешь, в какие неприятности я могла попасть, Сайлас?

Она начинает ходить из стороны в сторону.

- Ты мне нравился. Ради тебя я рисковала своей работой. Господи, я даже отношения с родным братом могла испортить из-за тебя.

Она устремляет взгляд в потолок и кладет руки на бедра.

- Я – идиотка, - цедит она сквозь зубы. – Я замужем. Я замужняя женщина с ученой степенью, и вот я здесь, путаюсь с учеником только потому, что он красив, а я слишком глупа, чтобы понять, когда меня используют.

Слишком много информации. Я не в состоянии ничего ответить. Пытаюсь переварить услышанное.

- Если ты кому-нибудь расскажешь об этом, я сделаю все возможное, чтобы мой отец выдвинул против тебя обвинения, - глядя на меня угрожающим взглядом, предупреждает она.

После этого комментария я смог отыскать свой язык.

- Я никогда никому не расскажу, Аврил. Ты это знаешь.

Она же это знает? Старому мне, похоже, не очень следовало доверять.

Она удерживает мой взгляд несколько минут, пока не удовлетворяется моим ответом.

- Уходи. И сделай одолжение, если тебе до конца учебного года понадобится социальный педагог, переведись в другую школу.

Кладу руку на дверную ручку и жду, что еще она скажет. И не услышав ничего, пытаюсь изобразить старого Сайласа.

- Как бы там не было… мне очень жаль.

Ее губы сжимаются в прямую линию. Она поворачивается и, разозлившись, отходит к своему столу.

- Убирайся из моего кабинета, Сайлас.

С удовольствием.

Глава 5

Чарли

Должно быть, я отключилась. Слышу легкое пиканье и звук скольжения металла о металл. Мои глаза распахиваются, и я инстинктивно жмусь к стене. Не могу поверить, что заснула. Они, скорее всего, накачали меня лекарствами.

Они.

Мне необходимо узнать, кто они.

Дверь открывается, и мое дыхание учащается, я начинаю ерзать у стены. В поле зрения появляются ноги в обычных белых теннисках, а затем… улыбающееся лицо женщины. Она напевает себе под нос, захлопывая ногой дверь за собой. Я немного расслабляюсь. Она выглядит как медсестра, одетая в бледно-желтую форму. Ее темные волосы завязаны в низкий хвост. Она уже в возрасте, возможно, за сорок. На несколько коротких секунд я задумываюсь о своем возрасте. Трогаю руками свое лицо, как будто по коже на лице можно определить возраст.

- Привет, - добродушно произносит она, не глядя на меня. Занята подносом с едой.

Я сильнее обнимаю свои колени. Она ставит поднос на столик рядом с кроватью и впервые поворачивается ко мне.

- Я принесла тебе ланч. Ты голодна?

Ланч? Интересно, что стало с завтраком?

Когда я так и не отвечаю, она, улыбаясь, приподнимает крышку с одной из тарелок, чтобы соблазнить меня едой.

- Сегодня у нас спагетти, - сообщает она. – Ты любишь спагетти.

Сегодня? В смысле, сколько дней я здесь нахожусь? Я хочу спросить ее об этом, но язык застыл от страха.

- Ты растеряна. Все нормально. Здесь ты в безопасности, - продолжает она.

Забавно, я совсем не чувствую себя в безопасности.

Она протягивает мне бумажный стаканчик. Я смотрю на него.

- Ты должна принять свои лекарства, - говорит она, покачав стаканчиком. Слышу по стуку там больше одной таблетки.

Меня пичкают наркотиками.

- Это для чего? – удивляюсь звуку собственного голоса. Хриплый. Либо я долго не пользовалась им, либо слишком много кричала.

Она снова улыбается.

- Как обычно, глупенькая.

Она нахмурилась, ее взгляд стал серьезным.

– Мы знаем, что случается, когда ты не принимаешь свои таблетки, Сэмми. Ты не захочешь снова оказаться в той ситуации.

Сэмми!

Мне захотелось плакать от того, что теперь у меня есть имя! Дотягиваюсь до стаканчика. Не понимаю, что она имеет в виду, но точно не хочу снова оказаться в той ситуации. Та ситуация, видимо, и есть причина, по которой я здесь.

- Где я? - интересуюсь я.

Там было три таблетки: белая, голубая и коричневая.

Она наклоняет голову в сторону и протягивает мне пластиковый стаканчик с водой.

- Ты в госпитале Святого Бартоломея. Разве не помнишь?

Я смотрю на нее. А я должна? Если я задам ей свои вопросы, она может подумать, что я сошла с ума, а судя по многим вещам, я уже могу быть сумасшедшей. Мне не хочется все усложнять, но…

Она вздыхает.

- Послушай, я делаю все возможное для тебя, дитя. Но в этот раз тебе нужно постараться сильнее. Больше никаких проблем.

Я ребенок. От меня проблемы. Кажется, по этой причине меня и заперли здесь.

Наклоняю стаканчик, пока не чувствую таблетки у себя на языке. Она протягивает мне воду, и я выпиваю ее. Потому что хочу пить.

- Поешь, - уговаривает она, хлопнув в ладоши.

Пододвигаю поднос к себе. Умираю с голоду.

- Хочешь посмотреть телевизор?

Киваю. Она очень милая. И мне бы хотелось посмотреть телевизор. Она достает пульт управления из кармана и включает его. Идет шоу о семье. Они сидят за столом все вместе и ужинают.

А где моя семья?

Начинаю чувствовать, как мной снова завладевает сон.

Глава 6

Сайлас

Просто удивительно, как много всего я могу узнать, просто держа рот на замке.

Аврил и Брайан - брат и сестра.

Аврил замужем, однако, я каким-то образом уговорил ее на сексуальные отношения. Это еще одна новость, которая меня удивила. Еще более странно, что я пошел за утешением именно к Аврил, зная, что Чарли и Брайан вместе.

Учитывая то, что я уже узнал о Сайласе, вернее о себе, я не представлял себя с кем-то, кроме Чарли.

Месть? Может я просто использовал Аврил, чтобы получить информацию о Чарли и Брайане?

Следующие десять минут, я разъезжаю по кампусу в поисках спортивного корпуса и размышляю о том, что узнал. Все в кампусе одинаковое - лица, здания, дурацкие мотивационные плакаты. Я, наконец, сдаюсь и ныряю в пустой класс. Сажусь за последнюю парту и расстегиваю рюкзак, заполненный моим прошлым.

Вынимаю дневники, несколько писем и сортирую их по дате. Большинство писем написаны нами с Чарли и адресованы друг другу, но некоторые от ее отца, отправленные из тюрьмы. Это наводит грусть.

Несколько писем от разных людей, как я понял, от друзей Чарли. Эти письма раздражают, они наполнены пустословием, подростковой тоской и неграмотностью. Разочарованно отбрасываю их в сторону. У меня ощущение, что все, что с нами происходит, не имеет какой-либо связи с кем-то посторонним.