Натали Фокс - Любовь взаймы Страница 8

Фрэнк держал Зоину руку, нежно проводя пальцем по мягкой коже.

— Послушай, милая, я не собираюсь бороться с тобой. Мы будем жить и работать вместе, и на это время — никакой борьбы, никакой лжи. Договорились? Я хочу знать правду, Зоя. Я хочу знать…

— Почему ты пренебрег мною?

— Отнюдь. Ты все понимаешь неверно.

— Нет. Так, как есть. Ты предпочитаешь примитивность, не правда ли? Обзываешь меня словами, от которых дрожь по телу.

— Извини, если обидел тебя. Быть может, я старался очистить свою совесть. Я не сплю с проститутками.

— Будто бы ты не знал, что я не была таковой в ту ночь, когда… твоя добродетель была уважена.

— Повторяю, я не сплю с проститутками, — холодно произнес Фрэнк, стискивая ей запястье.

Зоя широко раскрыла свои глубокие карие глаза.

— Но ты спал со мной, — сказала она саркастически, понимая, что задела его, и вполне была удовлетворена этим. — Ты взял то, что тебе предложили, и, хотя это не напоминало обмена на деньги, ничем другим назвать происшедшее нельзя. Ты сам знаешь. — Она довольно улыбнулась. — Ты, Фрэнк Блейкмор, и все мужчины, подобные тебе, — жертвы своей слабости. Ты хотел — ты получил, и конец истории. Не пытайся копанием в моих переживаниях затуманить правду о собственной слабости. Обычная сделка — купля и продажа.

— Я начал этот разговор в надежде получить простой ответ на простой вопрос и никак не ожидал того града камней, что полетят в меня. Какая же ты сложная!

Зоя вскинула темные брови.

— Да, сложная, потому что родилась под знаком Близнецов. Я вся состою как бы из двух половинок. Одна моя половина — греческая, вторая — европейская. У меня греческие нрав и мышление, но свободолюбие — европейское.

— И какая же половина тебя занималась со мной любовью в Швейцарии? Та, что воплощает свободолюбие? — В его словах сквозила издевка.

Она с трудом сглотнула; ей захотелось быть где угодно, но только не в этой спальне, не с этим мужчиной. Он высмеял все, что она сказала. Она была свободна, но не так, как думал он. Зоя перевела дыхание. Есть один выход — немедленно уйти отсюда.

— Ты сказал, что хочешь простого ответа на простой вопрос, а именно: почему я позволила тебе переспать со мной? Я готова тебе ответить… и, надеюсь, на этом будет поставлена точка в наших отношениях.

— Не получится, ведь мы сейчас кое-куда поедем, — вздохнул Фрэнк и издевательски улыбнулся.

Зоя затаила дыхание и едва сдерживалась, чтобы не закричать и не выплеснуть на него всю свою обиду. После продолжительной паузы она наконец собралась с духом и заговорила — внятно, не торопясь, понимая преимущество своей позиции:

— В моей жизни ты, Фрэнк Блейкмор, был ошибкой. Пусть это звучит нелепо и абсурдно, но это так. В тот вечер я просто зашла не в ту спальню. Я… я искала своего любовника, а не тебя. Все время, пока ты занимался со мной любовью, я думала, что ты — это вовсе не ты, а тот, другой… — Ее голос прервался от сказанной лжи. Она знала — о, как же хорошо она знала! — что делала… И с какой радостью она отдалась ему!

Фрэнк громко расхохотался, покачивая высокомерно головой.

— Извини, милая, я не куплюсь на это. У тебя никогда не было любовника…

— Был! — упрямо произнесла Зоя. О Боже, он все знал! Это ужасно!.. — Я была близка с… с французом.

— Нет, Зоя, — с иронией сказал Фрэнк, — не старайся наговаривать на себя. Я знаю, что ты была девственницей. — (У Зои так пересохло в горле, что она не могла даже сглотнуть. Все отнятое у нее он попрал ногами.) — У тебя никогда не было любовника, потому что ты просто не могла его завести — это факт, — ибо никто раньше не дерзнул бы приблизиться к тебе…

— Ты!.. — Зоя попятилась назад.

— Тео держит меня в страхе, и я сам был слегка сбит с толку. Я, как и другие, не приближался к тебе. Но ты пришла… — Она молчала, и Фрэнк, подойдя, поднял ее подбородок, чтобы заглянуть поглубже ей в глаза. — Не потому ли ты разрешила мне любить тебя той ночью, что ни один мужчина не решался на это раньше?..

— Нет! — страстно выдохнула Зоя и убрала его пальцы со своего подбородка. — Я имела в виду другого… Да, да, так это и было!..

Его руки безвольно опустились, и она нашла в себе силы оттолкнуть его прочь. Зоя подошла к шкафу и начала зашвыривать верхнюю одежду в ящик.

— Я не собираюсь с тобой никуда ехать, тем более работать на тебя и выдерживать все твои издевательства. — Она выпрямилась и обратила к нему полное решимости лицо. — Я ошиблась той ночью и не хочу платить за ошибку всю оставшуюся жизнь. Я отказываюсь ехать с тобой, а если ты будешь настаивать, расскажу Тео о том, что произошло той ночью.

Фрэнк Блейкмор встал с другой стороны кровати. Он выглядел хладнокровным, в то время как ее чувства вышли из-под контроля.

— Если ты это сделаешь, тогда точно будешь платить всю оставшуюся жизнь! Я достаточно хорошо знаю Тео. Он способен сделать так, что ты дорого заплатишь за свои признания.

— И ты тоже! — Зоя вспыхнула от гнева. — И это справедливо — смотреть, как ты платишь за те муки, через которые прошла я.

Фрэнк разжал кулаки, потом сунул руки в карманы брюк и улыбнулся.

— Зоя, неужели ты еще не поняла? Я не буду страдать — мужчины редко страдают…

— Тебя пырнут ножом в какой-нибудь темной аллее, когда ты меньше всего будешь этого ожидать, — и действительно, никаких страданий.

— Так Тео не поступит, это не его стиль.

— Он уничтожит тебя…

— Он слишком хорошо знает мне цену. — Фрэнк покачал головой и глубоко вздохнул. — Нет, Зоя, только два человека могут пострадать от твоих признаний — ты и кто-то еще.

— В самом деле? Кто же это будет?

— Твоя мать.

Руки Зои будто примерзли к флакону духов «Наваждение», она нервно поставила их обратно на туалетный столик. Опять ее мать! Неужели ей суждено все время мучиться, платя за грехи матери? Она могла себе представить, что Тео может сказать, если она выпалит свои признания. «Такая же, как твоя мать», — резюмирует он. От этого на душе стало скверно. Мысль о том, что ее упрекнут за содеянное и припомнят мать, казалась кошмарной. Пальцы крепко стиснули флакон духов «Наваждение». Тео купил их для нее, и теперь она понимает символическое значение покупки. Много лет назад ее мать причинила боль Тео. Может быть, они были обручены до того, как Гераклия полюбила кого-то другого. Но она не чувствовала жалости к Тео. Он не нашел другого средства пленить их, как только проявить благородство: окружить их своей заботой. Так, что мать даже не заметила, как предоставленный ей кров превратился в заточение. Но за что платит дочь? Она ни в чем не провинилась перед Тео. Она не грешна. Правда, сейчас…