Анна Диллон - Последствия Страница 8

— Почему? — Стефани нахмурилась, не понимая, чем вызвана резкая смена темы разговора.

— Ты живешь в Ирландии, счастлива, у тебя хорошая работа, прекрасный дом, дорогая машина… по меньшей мере, так нам постоянно говорит мама. Она нам, конечно, намекает, что ты не одна — у тебя есть мужчина, но мы все знаем, что это неправда.

— Почему? — удивленно спросила Стефани.

— Да потому что мы все знаем, что ты лесбиянка. Она тоже это знает, но никак не может смириться, что из трех ее дочерей две ведут распутный образ жизни.

— Что? Что? — В первую минуту Стефани показалось, что она чего-то не расслышала.

Резко повернувшись, Джоан посмотрела на сестру.

— Не стоит так смущаться. Тебе тридцать пять, ты хорошенькая, успешная, у тебя свой дом. И в твоей жизни нет ни одного мужчины. Мама говорит, что ты ей всегда рассказываешь о своей подружке Салли.

Сначала Стефани негромко захихикала, затем это перешло в смех, больше напоминающий истерику, от которого позже, как правило, болят все мышцы живота. Она вдруг почувствовала, как вместе со смехом из нее выходит напряжение последних нескольких часов. Одна только мысль о том, что ее мама, получившая пуританское воспитание, считает свою дочь лесбиянкой только лишь потому, что она редко говорит с ней о мужчинах, вызывала у нее один приступ смеха за другим. Единственная причина, по которой последние восемнадцать месяцев она не рассказывала о мужчинах, назначающих ей свидания, заключалась в том, что у нее был роман с женатым мужчиной. С консервативными взглядами и католическим вероисповеданием мамы это едва ли могло служить темой разговора через Атлантику. И по этой причине мама решила…

Прижимая к глазам кончики пальцев обеих рук, она стала вытирать катящиеся по щекам слезы.

— Не знаю, что мне сказать, чтобы ты поверила, что я не лесбиянка. Салли… это просто моя подруга, которой, между прочим, сегодня вечером должны сделать предложение выйти замуж. Во-первых, я не говорю о мужчинах потому, что не считаю нужным обсуждать эту тему со всеми и каждым в отдельности; а во-вторых, я достаточно серьезно отношусь к вопросу своей карьеры, и у меня просто нет свободного времени. По той же самой причине я не завожу домашних животных. Но как бы там ни было, — только прошу тебя, не говори маме, — я встречалась… с мужчиной на протяжении последних нескольких месяцев. Но все кончено, — добавила она, не пожелав уточнить, как давно закончился ее роман.

Не обращая внимания на раздававшиеся со всех сторон сигналы, Джоан нажала на газ, и ее фургон, медленно и не совсем уверенно, все же смог переползти на другую полосу. Впереди мигали красные и голубые огни. Три полицейские машины, поставленные под углом, перекрывали движение на двух полосах. Огни «скорой помощи» были видны чуть дальше. Небольшая японская машина, марку которой уже невозможно было определить, съезжая с моста, въехала в бок длинному вытянутому лимузину. Полдюжины молодых людей в смокингах и женщины в вечерних платьях стояли на тротуаре, дрожа от холода, в то время как бригада врачей «скорой помощи» пыталась оказать помощь водителю японской машины.

— Можно сказать, их рождественский вечер испорчен, — заметила Джоан, махнув головой в сторону группы людей в вечерних нарядах.

— Я думаю, в гораздо меньшей степени, чем его, — сказала Стефани, глядя на окровавленного водителя маленькой машины, которого укладывали на носилки. — А вдруг семья ждет его возвращения домой? — Она бросила косой взгляд на сестру. — А Эдди ждет тебя дома? Он знает о твоем решении?

Они проехали молча около двух кварталов, прежде чем Джоан ответила.

— Нет, не знает.

Стефани выпрямилась в кресле.

— Он, наверное, сейчас ждет тебя дома?

Джоан взглянула на часы, расположенные на приборной панели.

— Да, я думаю, он уже дома. Я оставила ему записку.

— Джоан, я думаю, он сходит с ума. Сейчас же позвони ему!

— Нет, — ответила она тоном, в котором слышалось упрямство.

— Тебе необходимо с ним поговорить.

— Нет, я не буду с ним разговаривать. Ты не вправе мне приказывать. Ведь ты не знаешь, каково жить с человеком, который неделями тебя обманывает.

Стефани открыла рот, чтобы ей ответить, но промолчала.

— В таком случае расскажи мне, что случилось.

— Он мне лгал, — достаточно резко ответила Джоан.

— Ты уже об этом сказала. Все мужчины лгут, — тихо заметила Стефани, а про себя добавила, что женщины лгут тоже. — Но давай посмотрим правде в глаза: неужели для нас так важно, чтобы они всегда говорили правду?

— В октябре был год, как мы поженились. Мы уже начали думать о том, чтобы завести ребенка.

Стефани почувствовала, что начинает замерзать. А в затылке появилась сильная пульсирующая боль — результат стресса, рециркулируемого воздуха, используемого в самолете, разницы во времени и промозглой нью-йоркской погоды. Ее желудок вновь неприятно заныл. Она перелетела через океан, чтобы убежать от собственного неудавшегося романа, и сейчас ей меньше всего хотелось выслушивать о похождениях своего зятя.

— У нас все шло хорошо: Эдди работал на расчистке Всемирного торгового центра, я устроилась на пол дня в студию графики. Нам даже удавалось немного откладывать каждый месяц. Мы решили переехать в пригород, подыскать там небольшой домик, а затем завести ребенка.

«Эдди наскучила вся эта домашняя идиллия, — подумала Стефани, — он нашел себе женщину, начал ей что-то обещать, лгать…»

— И в течение шести недель, утро за утром, он делал вид, что ходит на работу. Даже с работы возвращался вовремя.

— Постой! Мне кажется, я что-то пропустила, — сказала Стефани, коснувшись руки сестры. — И не могла бы ты чуть сбавить скорость?

— Да, конечно, — ответила Джоан. Рассказывая Стефани о своих отношениях с мужем, она не заметила, как выжала педаль газа до упора.

— Извини, эта разница во времени… так что ты имела в виду, говоря, что он делал вид?

— После того как он был уволен, он делал вид, что ходит на работу. Я узнала об этом тогда, когда получила счета из банка, и в них не было никаких отчислений из его зарплаты.

— О боже… Я сожалею… Я подумала… когда ты сказала, что он тебе лгал… Я подумала, что здесь замешана другая женщина.

— Ты имела в виду роман с другой женщиной? Эдди знает, что я сделаю с ним — и с ней, — если застану с другой женщиной.

— Так ты уходишь от него только потому, что он потерял работу?

— Нет, я ухожу от него потому, что он мне солгал. И не единожды. В течение шести недель он делал вид, что ходит на работу. Не было ни одного дня, чтобы я не спросила его, как дела на работе, и каждый день он сочинял небылицы. Одна ложь влечет за собой другую…