Элизабет Хой - Любовь и тайна Страница 8

– Куда мы едем? – поинтересовалась Дженнифер, когда мост остался позади.

– Для начала к озеру.

– А это далеко от Дэррили-Хаус?

Конн озадаченно поглядел на нее:

– Мне это только кажется или вы действительно так стремитесь попасть туда? Объясните, ради бога, что вас туда тянет?

От неожиданности девушка залилась краской.

– Вы сами говорили, что мне стоит посетить Дэррили-Хаус, – пробурчала она. А затем добавила уже более уверенным тоном: – Похоже на то, что во всей округе больше и смотреть не на что.

Мужчина громко засмеялся:

– Вы абсолютно правы! Но и на Дэррили-Хаус не очень-то стоит смотреть. Вот что мне непонятно, – продолжал он, когда машина свернула на главную улицу, – так это то, что вы выбрали именно наш город. Что привело вас сюда? Ведь кругом одни только болота. Готов поклясться, что Дэррили не упоминается ни в одном из туристических проспектов. Как вы вообще узнали про нас?

– Ну... мне понравилось название, только и всего, – солгала Дженнифер. – Я нашла ваш город на карте и...

Конн смерил попутчицу пронзительным, испытующим взглядом:

– Как романтично! А вначале вы совсем не показались мне впечатлительной особой.

– А вам не приходило в голову, – суховатым тоном начала девушка, – что я художница и меня не интересуют заезженные маршруты и города из туристических справочников? Что я могу выбрать место для отдыха независимо от их указаний? И кроме того, – добавила она уже более миролюбиво, – меня в первую очередь интересуют люди, а не красивые пейзажи или обычные развлечения для отдыхающих. Как я вам говорила, мне лучше всего удаются портреты. А лица жителей Дэррили приводят меня в восхищение.

– Смею надеяться, и мое лицо тоже, – заметил Конн и громко расхохотался. Его смех был таким заразительным, что Дженнифер тоже не удержалась и присоединилась к нему.

– Не могу сказать, что наш край лишен всякой привлекательности. – Отсмеявшись, О'Кэррол говорил уже совершенно серьезно. – Люди, уставшие от уродства и суеты больших городов, у нас найдут тишину и естественную, неброскую красоту. Горы, озеро, море...

– И бескрайнее небо, – закончила фразу девушка.

Мир вокруг утопал в закатном багрянце. Вершины холмов озаряли алые лучи солнца, сырая после дождя трава отливала золотом. Они ехали прямо на закат. Сияющий впереди солнечный диск манил и притягивал. Дженнифер почти ощущала, как солнечный свет наполняет ее тело и душу, гонит вон накопившуюся за год усталость и грустные мысли, придает сил и храбрости.

Дженнифер очнулась от резкого толчка. Конн так вывернул руль, что машину занесло и развернуло поперек дороги.

– Что случилось? – встревоженно крикнула она.

Мрачный Конн остановил машину и вылез.

– Мамаша Мэгги, – сердито бросил он. – Валяется позади нас. Ноги в канаве, голова на шоссе. Каким-то чудом мне удалось ее объехать.

И Конн пошел в сторону того, что девушка приняла сначала за кучу тряпья, полускрытую придорожными кустами. Дженнифер наблюдала за ним, наполовину высунувшись из окна. Она собиралась предложить помочь ему, но, очевидно, помощи не потребовалось.

Вскоре Конн вернулся, волоча за собой Мамашу Мэгги, которая едва передвигала ноги.

– Я всего-то один стаканчик и пропустила, – жалобно хныкала она.

– Сегодня вечером ты пропустила уж никак не один стаканчик, – сердито проворчал Конн.

– Ну а если и так? – возмутилась пьяная старуха. – Кто меня осудит, если я малость глотну из своей бутылочки? Надо ж мне промочить горло по дороге из Дэррили?

– Я осужу! – крикнул Конн О'Кэррол, заталкивая старую пьяницу на заднее сиденье машины. – Ничего себе, «малость глотнула»! Да от твоего дыхания сотня слонов с ног валится! Мне стыдно сажать тебя в свою машину рядом с приличной молодой леди!

– Храни тебя Бог, детка! – вместо приветствия пробубнила Мамаша Мэгги в сторону Дженнифер и рухнула на груду папок, носом уткнувшись в грязные сапоги.

– Дай, Господи, сил, – простонал Конн.

Он подхватил свою неугомонную клиентку под локти, повернул лицом вперед и усадил как можно прямее. Такой сложный маневр в тесном салоне автомобиля дался ему с большим трудом. Его лицо покраснело от усилий.

– Ты же приличная, уважаемая дама, глава большой семьи. У тебя куча детей и внуков, – взывал к ее совести Конн. – Как бы ты им в глаза посмотрела, найди они тебя вот такую в канаве?

– Надо же мне было передохнуть, – снова заныла Мамаша Мэгги. – Я ведь уж старая, а сколько миль протопала на своих бедных ножках – страшное дело. Я-то не могу, как некоторые, на машинах раскатывать.

– Все, с меня хватит! Замолчи немедленно! – гаркнул на старуху Конн, видимо дошедший до предела. Дженнифер с трудом подавила смешок.

– Придется довезти старую квашню до дому, – сердито буркнул он, усаживаясь на свое место. – Надеюсь, не возражаете?

– Конечно нет, – уверила его девушка. – Бедная старушка! Надеюсь, с ней все будет в порядке. – Она оглянулась через плечо на престарелую пьяницу.

С блаженной улыбкой на губах Мамаша Мэгги спала сном праведницы, удобно развалившись на заднем сиденье.

Дженнифер вспомнила, что старуха живет в деревне, некогда бывшей частью владений семьи Роан. Значит ли это, что они проедут недалеко от Дэррили-Хаус? Сейчас они повернули направо. Дорога бежала сквозь аккуратные посадки молодых лиственниц и елей. Конн не без гордости указал на них девушке.

– Часть нашей программы по восстановлению лесов, – объяснил он.

Через милю или две лес сменился сплошной двадцатифутовой стеной из каменных блоков. Казалось, ей не будет конца.

– Поместье Дэррили, – объявил О'Кэррол.

Сердце девушки замерло от волнения.

– Вы имеете в виду все земли за этой гигантской стеной?

– Это огромное поместье. Особняк стоит дальше, с дороги его не разглядишь.

– Да уж, из-за этой стены тут ничего не разглядишь, – разочарованно вздохнула Дженнифер.

– Многие старинные англо-ирландские поместья обнесены глухой стеной, – сказал Конн и рассказал, что такие стены строились специально во время Великого голода 1840 года, чтобы дать работу голодающим крестьянам. – Им платили четверть пенса в день, – заметил он. – Многие умирали прямо за работой от истощения.

Дженнифер была шокирована его словами.

– Вы хотите сказать, что хозяева поместья спокойно на это смотрели?

Конн только пожал плечами:

– Они хотели как лучше. Старались помочь. В конце концов, на четверть пенса в те времена можно было купить хотя бы хлеба. Беда в том, что ослабевшие от голода люди умирали, не успев заработать даже эти самые четверть пенса. К тому же тогда и хлеба-то не было.