Ди Уайет - Танцы в песках Страница 8

— Нам, по-видимому, стоит предоставить решать это самому Джеймсу. — Тон Лизл был вежлив, но внутри у нее все закипело от злости на эту крошечную леди, которая стояла тут перед ней, высоко и надменно держа седую голову. — Я вовсе не просила, чтобы меня всюду эскортировали. Я вполне способна развлекать себя сама.

— Тогда я устраиваю интервью для прессы сегодня днем.

— О, нет, — быстро ответила Лизл. — Я думаю, будет лучше, если я сначала обсужу это с Джеймсом: пусть он решит, какое время для интервью более подходит.

Старая леди выпрямилась во весь свой малый рост, а затем злобно посмотрела на нее. Не говоря ни слова, она повернулась и вышла из комнаты.

Когда она ушла, Лизл испустила долгий вздох и буквально плюхнулась в кресло. Полагать, что старуха начнет испытывать к ней симпатии — означало бы стать самой большой в мире оптимисткой. Но почему, спрашивала себя Лизл, почему старуха так невзлюбила ее? Бабушка уверяла, что ее старая подруга будет самой гостеприимной и ласковой хозяйкой. Или это оттого, что она решила, будто Лизл станет угрозой для ее планов женить Джеймса на Энид? Неужели их брак так много значит для нее?

Она вышла в холл, чтобы найти Джеймса. Чем скорее пресса будет удовлетворена или неудовлетворена, выяснив, что здесь нечем поживиться — тем скорее они уедут и оставят ее в покое.

Она подошла к гостиной и увидела, что дверь ее слегка приоткрыта; Лизл легонько толкнула ее — и вошла. Джеймс сидел у телефона. Когда она вошла, он метнул на нее взгляд из-под красивых бровей. Она заговорила, и он услышал напряженные нотки в ее голосе.

— Ваша тетушка была очень расстроена поведением прессы: не будете ли вы возражать, если я дам интервью? Возможно, тогда они уедут.

Его голос приобрел неприятные, жесткие нотки:

— Следовало бы давно убрать их, — коротко произнес он. — Меньше всего я желал бы видеть в окрестностях Ханахина прессу. Это расстраивает не только тетушку; я сам не желаю их видеть здесь.

— Не желаю этого и я, и я приношу еще раз свои извинения, как уже принесла их мисс Ловелл. Не понимаю, как они разнюхали, что я здесь.

— Но они разнюхали-таки! — Он опять метнул на нее взгляд. — Все это дело рук вашего бой-френда, очевидно… и всех поголовно интересует этот грязный скандальчик вокруг вас…

Лизл застыла на месте, однако прервала его поток слов так мягко, как только могла:

— Итак, вы уже составили обо мне свое мнение: вы и ваша тетушка?

Его темные глаза испытующе уставились на Лизл.

— Но вы ведь не будете отрицать все, что говорят о вас и Тони Шератоне, так?

Лизл глубоко вздохнула. Как она могла отрицать? Из их романа пресса устроила настоящее пиршество грязных слухов; и, сколько она ни уверяла, что все это совершенно не так и то был обычный роман, это ни к чему не привело. Лизл знала, сколько в этом грязи и неправды, и, выслушивая обвинения Джеймса, чувствовала, как закипает в ней давняя злость, а сама она вновь погружается в кошмар и душевную боль, от которых едва-едва избавилась.

В воспоминаниях снова всплыли угрожающие жесткие складки вокруг красивого рта Тони Шератона, когда она окончательно, как ей думалось, прощалась с ним; и теперь, слушая обвинения Джеймса и видя его темные от ярости глаза, она молча глотала горечь.

Однако, когда она заговорила, голос ее был спокойным, и она хорошо контролировала себя.

— Я не обязана никому — в том числе и вам — отчитываться о своей личной жизни, однако, как ваша гостья, я, возможно, обязана восполнить вам ущерб от неприятностей, которые возникли по моей вине — если я дам некоторые объяснения.

— Не мое это дело, и вы ничего не обязаны объяснять.

— Разумеется, я не обязана. Но все было не так, как об этом трезвонит пресса.

Джеймс пожал плечами.

— Я думаю, это всегда так, правда?

Лизл уселась в кресло с высокой спинкой возле двери и твердо выдержала его взгляд.

— Я встретилась с Тони, когда мы запускали съемки "Сестер Иудеи". Я и раньше, разумеется, слышала о нем — но кто в нашем бизнесе о нем не слышал?

Выражение лица Джеймса было недобрым. Она продолжала:

— Поначалу мы просто понравились друг другу, а только некоторое время спустя мы начали встречаться вне съемок; поначалу выпивали вместе после репетиций или вроде того… и очень скоро в газетных хрониках нас практически поженили. — Джеймс пристально следил за ней взглядом, а она сидела перед ним спокойно и продолжала: — И только позже, много позже, я выяснила, что он…

— Я догадываюсь.

Лизл зло отреагировала:

— Как вы можете догадываться? Что вы вообще об этом можете знать?

— Я прочел об этом.

— Да. Вы можете прочесть об этом, как и миллионы других. И вот вы читаете, что некая пустоголовая экранная дива, эдакая шикарная кошечка по имени Лизл Эдриан закрутила роман с женатым мужчиной! Как же жестокосердна бывает пресса!

— То есть вы пытаетесь уверить меня, что все это — неправда?

Лизл набрала в легкие побольше воздуху.

— Нет, не пытаюсь. Это правда… частично. Но ни в одном издании не написали, что когда я выяснила… выяснила… — ее голос снизился до шепота, — …о Сюзанне, я оставила его сразу и уехала домой.

Джеймс расхохотался, и не было сомнения в иронии его смеха.

— О Бог мой! Неужели вы хотите сказать, что этот человек обманул вас относительно своего семейного положения? И вы хотите, чтобы я вам поверил?

— Он на самом деле обманул меня. Я ничего не знала о его жене, в особенности того, что она была тогда больна.

— Больна! Каково! Женщина много месяцев находится в коме — и это результат, между прочим, езды в автомобиле с пьяным мужем-водителем — а вы, этакая невинная овечка, не знаете этого?

— Я не знала! Правда! Не знала!

Джеймс встал и мрачно посмотрел на нее, а затем разочарованно пожал плечами.

— Ну что ж, меня это не касается. Но мы в осаде у репортеров, и это меня касается. Мы организуем пресс-конференцию прямо сейчас, и потом, возможно, мы все хотя бы чуточку отдохнем.

Он резко повернулся. Что-то в его глазах заставило ее сердце забиться. Он был очень импульсивен. Внезапно ей захотелось понравиться ему.

Это глупо! Ей так досталось от недавнего романа, что она поклялась себе: ни один мужчина не сможет увлечь ее снова. Она приехала сюда зализывать раны — и вот попалась снова. Всего-то два дня зная Джеймса Ловелла… Она обманывала саму себя, желая его одобрения и любви, и трепетала от восторга каждый раз, как только он обращал на нее взгляд!

— Вы должны поверить мне, Джеймс.