Джо Истерхаус - Основной инстинкт Страница 8

— О, дайте я отгадаю, — ответил Ник. — Она работала акробаткой в цирке? Нет? А может быть, она когда-то была мужчиной? Она транссексуалка, да?

— Ты забыл, что она специалист по литературе, Ник. Она писательница…

— Не интересно, — сказал Моран.

— Не совсем так. Она опубликовала роман в прошлом году под псевдонимом. Хотите знать, о чем он?

— Подождите, — попросил Ник. — Я наверняка отгадаю.

— Сомневаюсь, — сказал Уокер.

— Ну и что — опубликовала роман, — отозвался Толкотт. — Это не преступление.

— Я и не говорю, что это преступление, но сюжет, я бы сказал, несколько необычный. — Уокер эффектно помолчал. — Он о бывшем кумире рок-н-ролла, которого убила его подружка.

Смех осекся.

— Я думаю, что не пожалею времени и прочитаю эту книжку, — сказал Ник.

В тот же день поздно вечером Ник сидел один в своей квартире и читал на ночь роман Кэтрин Вулф «Любовь и смерть». Ник уже внимательно рассмотрел его обложку. Там была фотография автора и краткая биография, умещавшаяся в двух строках: Кэтрин Вулф живет в Северной Калифорнии, где работает над своим третьим романом. Теперь, когда Ник жадно проглотил ее труд страницу за страницей, он вдруг перестал читать, отложил книгу и схватил телефонную трубку. Карран быстро набрал номер Гаса.

Прежде чем Моран успел открыть рот, чтобы пожаловаться на поздний звонок, Ник сказал:

— Страница шестьдесят семь, Гас. И знаешь, как она приканчивает дружка? Ломиком для колки льда, а он лежит в кровати с руками, связанными белым шелковым шарфом.

Гас ошеломленно молчал, и Ник повесил трубку.

Глава четвертая

На следующее утро все, кто явился в кабинет Уокера, имели по экземпляру книги Кэтрин Вульф «Любовь и смерть». Ник был весьма равнодушен к литературе и плохо разбирался в ней. Он редко заглядывал куда-ни будь, кроме полицейских отчетов и «Сан-Франциско Кроникл», но он почувствовал талант автора и обратил внимание на то, с какой скрупулезной тщательностью она описала убийство. Пока Ник читал ночью роман, он больше десяти раз возвращался к первой странице, где были обозначены его исходные данные. Там, к сожалению, черным по белому было написано, что книга вышла в свет за полтора года до убийства Джонни Боза. Отражающее жизнь или, точнее говоря, воспроизводящее смерть произведение.

Вся команда, включая Толкотта, собрались в конференц-зале. К ним присоединились Бет Гарнер и ее пожилой коллега доктор Ламотт. Он не работал в Управлении, и полицейские, присутствовавшие в комнате, настороженно поглядывали на него, как на любого человека без погон со стороны.

Бет Гарнер с уважением представила его.

— Доктор Ламотт преподает патологию психопатического поведения в Стэнфорде. Я думаю, было бы целесообразно обратиться к нему с просьбой о консультации по интересующему нас вопросу. Сама я не занималась специально этой проблемой.

— Доктор Ламотт, — спросил Толкотт таким тоном, будто собирался завести против него дело, — вы не будете возражать, если я задам вам один вопрос?

— Я для этого и пришел сюда, капитан.

— У вас есть практический опыт работы в правоохранительных органах?

Все полицейские в комнате подумали одно и то же: «А у тебя есть?» Уокер переводил взгляд с одного подчиненного на другого в надежде, что никто не выскажет это вслух.

— Я член специальной команды психологов, работающих при министерстве юстиции.

— А, — сказал Толкотт. — Неплохо-неплохо. Один ноль в пользу доктора, подумал Ник. Уокер взял инициативу в свои руки.

— Доктор Гарнер ввела вас в курс дела. И нам всем будет интересно выслушать ваше мнение.

— На самом деле все очень просто, — сказал Ламотт, будто выступая с лекцией перед группой студентов-выпускников. Здесь существует две версии. Одна: автор этой книги сама осуществила убийство, описанное ею с ритуальной точностью.

— Имеет ли к этому какое-нибудь отношение социальная принадлежность, благосостояние, положение в обществе или воспитание писательницы? — допытывался Толкотт.

Ламотт улыбнулся.

— Безумие не знает классовых границ, капитан.

— Какова другая версия? — спросил Уокер.

— Тоже очень простая и тоже никак не связанная с социальным положением убийцы: какого-то читателя книга глубоко потрясла, и он решил воплотить в жизнь события, описанные в ней. Это могло быть вызвано естественным или подсознательным желанием навредить автору книги.

— Ну, а что вы скажите о жертве? Об убитом? — спросил Моран.

— Он сказался всего лишь козлом отпущения. Если главной целью убийцы было опорочить писательницу, то он просто следовал сюжету ее книги, чтобы навлечь на нее подозрение. Подвергнуть суду общественности, может быть…

— Ну, а что, если убийство совершила писательница? — Ник в упор смотрел на доктора, будто не вполне доверяя ему. — С чем мы имеем дело, если автор воплотила в жизнь собственный замысел?

Пожалуй, этот вопрос ничуть не удивил доктора.

— В любом случае мы имеем дело с глубоко расстроенной психикой. Трудно определить, какой уровень жестокости порождается психологическими дисфункциями, но с точки зрения врачей, подражательное убийство гораздо легче поддается объяснению.

— Ну, а что вы скажите об авторе книги, — упорствовал Ник. — Что если это сделала она?

— Тогда вы имеете дело с дьявольски изощренным созданием, — уверенно сказал доктор. — Эта книга писалась долгие месяцы, и только потом была опубликована. Преступление, совершенное на бумаге, слишком опережает нынешнюю трагедию.

— Хорошо, если преступление совершено на бумаге, — проговорил Ник Карран, — зачем осуществлять его еще и в реальной жизни?

— В случае, если мы имеем дело с нормальным человеком, он бы удовлетворился, написав книгу, более чем удовлетворился. Нормальному автору достаточно выплеснуть фантазию на бумагу и предложить свой труд на суд читателей. Нормальному автору. Но в данном случае ни о какой норме и речи быть не может. И в отношении самого преступления, и в отношении его подражательного аспекта.

— Это уж точно, — заметил Андруз.

— Преступление планировалось автором задолго вперед, и затем она совершила задуманное. Это указывает на один неоспоримый факт: речь идет о психопатическом навязчивом поведении, если иметь в виду не только само убийство, но и использованный прием упреждающей защиты.

Казалось, последние слова Ламотта поняла только Бет Гарнер. Пять полицейских тупо смотрели на медицинское светило. Гасу Морану было плевать, если его сочтут за тупоумного полицейского.

— Иногда я не отличаю дерьма от конфетки, док, — с усмешкой сказал он. — О чем вы только что сказали?