Элизабет Адлер - Летучие образы Страница 8

Сначала ей нравилось, что он думает о ней, но потом звонки стали ее раздражать. Уж не проверяет ли он ее, спрашивала она себя. Хочет убедиться, что она там, где должна быть, а не занимается тем, чем не следовало. Чем, например? – думала она. Ходила на демонстрацию мод? Принимала любовников? Но ей не нужны были любовники, Харрисон мог быть в этом абсолютно уверен. Их ночи по-прежнему были полны страсти. Просто ее дни проходили впустую, и она не знала, чем себя занять. Теперь ей стало ясно, что имел в виду Харрисон, когда сказал: «У нас были деньги, но это еще не все…»

С тоской она представляла, какой бы могла быть ее жизнь, если бы она стала моделью «Ройл». Она была бы наполнена работой, путешествиями, появлениями в обществе, новыми лицами. Люди! Черт возьми, вот в чем дело! Харрисон считал ее друзей слишком легкомысленными. Она же нашла скучными его друзей. Когда усталый он возвращался поздно с работы, ему хотелось отдохнуть, тихо и спокойно поужинать с ней вместе. А ей хотелось выйти в город, поэтому почти всегда они принимали компромиссное решение и шли ужинать в какой-нибудь хороший ресторан.

В ее душу закралось подозрение, что Харрисон представлял ее жизнь несколько иначе, чем она свою. Конечно, она была миссис Харрисон Ройл, но одевалась она, как Джесси-Энн, в те вещи, которые ей нравились, игнорируя жемчуг и роскошные меха, которые он купил для нее. Ей казалось, что это забавляло Харрисона, но он был смущен, когда на вечере, устроенном им для директоров магазинов компании «Ройл», она вышла к гостям в белом свободном пиджаке с широкими плечами и красных атласных брюках, с огромной красной брошью на груди. Она выглядела потрясающе и знала это, но все другие жены были в натуральных мехах и дорогих платьях, и, конечно, на них был жемчуг.

Она давно не встречала интересных людей. Они с Харрисоном редко приглашали к себе гостей, потому что Харрисон предпочитал быть с ней наедине, – это было замечательно, не считая того, что его дни были заполнены делами и встречами с людьми, а ее – были пусты и одиноки. Они часто ходили в театр, но только вдвоем. Изредка они ужинали с его матерью.

Рашель Ройл была маленькой, похожей на птичку, женщиной, хотя Джесси-Энн считала, что она напоминала, скорее, ворона, чем воробья. У Рашели были иссиня-черные волосы с двумя седыми прядями на висках, которые она собирала в пучок, обычно украшенный шелковым или бархатным бантом от Шанель. Вокруг ее красивых черных глаз, так напоминавших глаза Харрисона, были заметны морщины, которые выдавали ее шестьдесят пять лет, однако лицо у нее было такое же гладкое, как у молоденькой девушки. Благодаря этому странному сочетанию она производила впечатление необыкновенно мудрого человека. Джесси-Энн была уверена, что гладкая кожа Рашели была ее собственной и скальпель хирурга к ней не прикасался, но контраст между глазами женщины, умудренной опытом, и молодым лицом пугал ее.

Рашель Ройл носила одежду от Шанель, как вторую кожу. Ее маленькой фигуре шли костюмы в строгом стиле. Она до сих пор могла носить те костюмы, которые купила еще в пору, когда ей было тридцать лет. За эти годы она приняла «новую внешность» Шанель, предложенную Лагерфельдом, привыкнув к большим плечам и новым приталенным жакетам. Она, вне всякого сомнения, была самая подтянутая и организованная женщина, которую когда-либо видела Джесси-Энн. Она точно знала, что если бы кто-нибудь попытался застать ее врасплох и неожиданно зашел к ней домой, то не увидел бы ее, дремлющую у камина в старом свитере, жующую шоколад и читающую журнал. Рашель была всегда одета в строгую твидовую юбку и шелковую блузку, а на ногах носила двухцветные туфли фирмы «Шанель», которые очень любила. В немолодой Рашели Ройл не было абсолютно никакой небрежности, и после их первой, довольно прохладной встречи Джесси-Энн мрачно сказала Харрисону:

– Спорю, что если бы был пожар и мы стали выбегать из дома, она все равно бы надела свой жемчуг, бант и эти ее знаменитые туфли, а ее жакет был бы застегнут на все пуговицы.

Харрисон только посмеялся.

– Не позволяй ей обижать себя, – ответил он. – Моя мать всегда была такой. Она необыкновенный организатор – работает в полдюжине благотворительных обществ и заставляет их там плясать под свою дудку.

– Могу представить, – вздохнула Джесси-Энн, не забыв, как больно жалили ее слова Рашели.

Их первая встреча прошла внешне вполне прилично. Рашель была вежлива – она просто не могла быть груба с кем-либо, но за ее приятными манерами чувствовалось недовольство.

– Итак… – сказала она, протянув руку Джесси-Энн. (Никакого поцелуя новобрачной, подумала Джесси-Энн). – Итак, вот на ком женился Харрисон! (На ком он женился? Не сказала даже «на девушке…» или даже «прелестной девушке» он женился.)

Джесси-Энн сразу поняла, что очутилась на враждебной территории. Рука Рашели была прохладной и твердой, а ее пронизывающие черные глаза осматривали невестку с ног до головы. Загорелая и светящаяся любовью и солнцем после месячного пребывания на море, в черных льняных брюках, которые помялись на коленях, и в длинной свободной майке Джесси-Энн неожиданно почувствовала, что одета совершенно неподобающим для этой встречи образом.

– Так, вас действительно много, – прокомментировала Рашель с ледяной улыбкой. – Вы очень высокая, моя дорогая. – Отвернувшись от нее, она поцеловала своего сына. – Какой сюрприз ты приготовил своей старой матери, Харрисон!

Харрисон усмехнулся:

– С каких пор ты стала старой?

– Сюрпризы, как этот, иногда способствуют старению, – ответила она, усаживаясь на диван, обитый голубым шелком, и разливая чай из большого серебряного чайника. – С лимоном или с молоком? – спросила она, протягивая Джесси-Энн изящную чашку с голубым рисунком.

Не смея объяснить, что она не пьет ничего, содержащего кофеин, Джесси-Энн взяла чашку и кусочек лимона.

– Ну а теперь, Джесси-Энн, расскажите мне о себе. Загипнотизированная ястребиным взглядом Рашели, она неосторожно пролила чай на блюдце, почувствовав себя провинциалкой из Монтаны в гостях у королевы. «Черт возьми, – выругалась она про себя, быстро взглянув на Харрисона. – Мне двадцать четыре года, я объездила весь свет и добилась настоящего успеха в своем деле. Я даже встречалась с настоящей королевой на одном приеме в Лондоне несколько лет назад. Так какого дьявола я позволяю, чтобы меня унижала эта женщина? Чего такого добилась в жизни Рашель, кроме того, что вышла замуж за отца Харрисона?» Поставив чашку на стол, она сказала:

– Я думаю, что нам следует поставить точки над «i», потому что я понимаю, о чем вы думаете, миссис Ройл. Я вышла замуж за вашего сына не из-за денег. Я сама немало зарабатывала, и Харрисон не первый богатый человек, просивший моей руки. Мне не нужны деньги, даже столько, сколько имеет все семейство Ройл. Кроме того, – добавила она, улыбнувшись Харрисону, – я не собираюсь становиться игрушкой для богатого мужа.