Пенелопа Дуглас - Соперник (ЛП) Страница 8

– Итак, – она поднялась, отряхивая свои шорты, – мой друг устраивает вечеринку завтра. Ты должна прийти. Он не возражает, когда красивые девушки являются без приглашения. Есть вероятность, что тебе придется поплатиться нижним бельем при входе, но я встану на твою защиту.

Я тоже поднялась.

– Похоже, он тот еще заводила.

– Пытается им быть. – Тэйт пожала плечами, однако от моего внимания не ускользнула легкая гордая улыбка, сопроводившая жест. Она выхватила у меня из руки телефон, набрала несколько цифр. – Я позвонила себе. Теперь у тебя есть мой номер. Напиши, если заинтересовалась. Я скину тебе адрес и время.

– А где будет вечеринка? – спросила я, забирая свой сотовый.

– В доме Мэдока Карутерса.

При упоминании его имени я закрыла рот, тяжело сглотнув.

– Мэдок обязует девчонок приходить в бикини, но, если двинуть ему между ног, он заткнется. – Тэйт опустила глаза, словно извиняясь. – Он один из моих лучших друзей. Просто, чтобы к нему привыкнуть, потребуется какое-то время, – пояснила она.

Они – лучшие друзья? Да ну?

У меня участилось дыхание. Мэдок собирался устроить вечеринку?

Тэйт сделала шаг назад, готовясь уйти.

– Надеюсь, завтра увидимся!

После этого она продолжила свою пробежку. Я же просто стояла, оглядываясь то влево, то вправо, в поисках сама не знаю чего. Мэдок дружил с Татум Брандт?

Как, черт побери, это произошло?​

***

– Мне нравится металл у тебя во рту. Слышал, пирсинг языка не только поцелуи делает интересней. – Он хватает меня за волосы, дыша мне в рот. – Ты действительно плохая девочка или просто прикидываешься? Покажи мне.

Не знаю, что меня разбудило в первую очередь. Приступ тошноты, пронзивший внутренности подобно раскату молнии, или чувство эйфории, от которого каждый нерв в теле гудел в предвкушении.

Тошнота и эйфория. Неприязнь и волнение. Почему я ощущала и то, и другое одновременно?

Я знала, что первое вызвал сон.

Но радостное волнение? Предвкушение?

Именно в этот момент я заметила, из-за чего на самом деле проснулась. Направление потока воздуха в моей комнате изменилось. Теперь его тянуло в коридор. Сердце забилось быстрее, в животе запорхали бабочки. В ответ я напряглась, борясь с захлестнувшим меня восторгом.

Дверь моей спальни была открыта!

Распахнув глаза, резко поднялась. Сердце подскакивало до гортани, пока я пыталась сделать вдох.

Темный силуэт, гораздо внушительнее по размеру, чем в моих воспоминаниях, заполнял дверной проем. Я едва не закричала, но вместо этого сжала зубы и сглотнула.

Я поняла, кто это, и уж точно не боялась его.

– Мэдок, – выпалила, – пошел вон.    

3

Мэдок

Я прислонился к дверной раме, поднеся к губам бутылку пива.

Она права. Мне нужно уйти. Остаться тут – хреновая идея, чувак.  

Но по какой-то причине хотелось увидеть ее собственными глазами.

Не знаю, почему не поверил. Папа сказал, и Эдди подтвердила, однако я не мог свыкнуться с тем фактом, что Фэллон Пирс вернулась в город после столь долгого отсутствия.

Сегодня с утра у меня было дикое похмелье благодаря ей. Потом вечером, зная, что все уже будут спать, я вернулся домой. Я не планировал прийти к ней в комнату, не планировал зайти внутрь, но любопытство победило. Какой она стала? Как изменилась? К тому же я хотел получить кое-какие ответы, нравилось мне это или нет.     

Фэллон подхватила с тумбочки свои очки в черной оправе. Луна была скрыта за облаками, поэтому я ни черта не видел. Лишь ее силуэт.

– Значит, ты действительно вернулась. – Оттолкнувшись от двери, подошел к изножью кровати.

– Ты не должен быть здесь. Эдди сказала, что ты останешься у друзей.

Какого черта?

Они оказались правы. Она меня боялась. Но почему? Что я ей такого сделал, черт возьми?

Я сжал зеленую бутылку в руке, пытаясь разглядеть Фэллон в темноте. На ней была темно-синяя футболка с витиеватой надписью, которую я не мог прочитать; ее волосы растрепаны. Раньше она носила пирсинги, но сейчас я ничего не видел.

– Это дом моего отца, – произнес тихо, выпрямив спину. – И когда-нибудь все в нем будет принадлежать мне, Фэллон. Кровать, на которой ты спишь, вместе со всей остальной хренью, что есть под этой крышей.

– Кроме меня, Мэдок. Я тебе не принадлежу.

– Ага, – отмахнулся я. – Уже наступал на эти грабли. Даже футболка памятная осталась. Спасибо.

– Убирайся, – жестко распорядилась она.

Я сделал еще один глоток пива.

– Вот в чем дело, Фэллон… Я говорил тебе прежде, чтобы ты запирала дверь, если не хочешь меня впускать. Забавно… – сказал, наклоняясь. – Ты. Никогда. Этого. Не. Делала.

Она молниеносным движением скинула с себя простынь и встала во весь рост на кровати. Подойдя ближе, отвесила мне пощечину, прежде чем я успел сообразить, что происходит.

Я едва не рассмеялся. Проклятье, да.

Мое тело не двинулось с места, но голова метнулась в сторону от удара. Я рефлекторно закрыл глаза. Жалящая боль в щеке сначала напоминала уколы тонких игл под поверхностью кожи, затем усилилась, распространяясь, словно электрический разряд. Еще несколько секунд держал глаза закрытыми, смакуя острое ощущение.

Из-за высоты кровати Фэллон возвышалась надо мной сантиметров на пятнадцать. Я медленно обернулся к ней, готовясь принять все, на что она способна.

Она состроила презрительную мину.

– Мне было шестнадцать лет, и я была слишком глупа, чтобы не подпускать тебя к себе, – огрызнулась Фэллон. – Если б я только знала, что существуют зубные щетки и то больше тебя. А за последние пару лет мне уж точно попадались парни получше, так что, можешь не сомневаться, моя дверь впредь будет закрыта.

Иногда я улыбался, но не чувствовал радости. А иногда чувствовал, но не улыбался. Я не хотел показывать, насколько жаждал этого момента, поэтому прикусил нижнюю губу.

Она развернулась, собираясь лечь обратно, однако я схватил ее за лодыжку и дернул. Фэллон упала на матрас, приземлившись на живот, а я быстро накрыл ее своим телом сверху, прошептав ей на ухо:

– Думаешь, я захочу к тебе притронуться теперь? Знаешь, как я раньше тебя называл? Киска-которая-постоянно-под-рукой. Ты всегда была доступна, если мне нужно было кончить, Фэллон.

Она резко повернула голову, чтобы посмотреть на меня, но у нее не получилось полностью перевернуться, потому что я своим весом придавил ее к кровати.