Ульяна Соболева - Черные вороны. Петля Страница 8

Она аккуратно постучала в дубовую дверь, после чего отворила её и прошла вглубь большой тёмной комнаты.

–      Ваш завтрак. Простите за ожидание, Зухра Фархатовна.

Пройдя к высокой резной кровати, богато задрапированной у изголовья бархатными складками балдахина, она поставила поднос с омлетом на прикроватный тумбу. Маленькая щуплая старуха в кружевном малиновом пеньюаре сидела, опершись на пухлые подушки, и следила за нею колючими черными глазками. Несмотря на весьма преклонный возраст она даже читала без очков и резво ходила на своих двоих.

–      А ведь у меня для вас есть прекрасные новости. Ваш замечательный пес нашелся! - горничная подошла к ближнему высокому окну и раздернула тяжелые шторы в стороны, заливая комнату светом.

–      Мой Рудик? Вернулся? - щуплые скрюченные руки Зухры затряслись, и крошечная чашка зазвенела на прозрачном фарфоровом блюдце.

–      Именно так, мне только что сказали об этом в буфетной, - горничная прошла ко второму окну, так же по-деловому раскрывая шторы.

–      Где он?! Почему его не привели?! - чашка полетела в сторону, разбиваясь в пыль.

–      Он в котельной. Он весь вымазался в грязи, продрог и очень устал. Сначала необходимо его отмыть и…

–      Рудик! Где мой Рудик! Безмозглая дура! Немедленной подойди сюда и помоги мне одеться!

Спустя две минуты горничная уже вела быстро семенящую старушку в дальнюю часть двора, туда, где в котельной у гостевого дома ждал её самый любимый друг. Обутые в лёгкие домашние туфли ноги неслышно прошли по мощеным натуральным камнем ступеням вниз. В котельной, к изумлению хозяйки, оказалось довольно холодно, и она зябко куталась в подбитый норкой халат, спускалась в основное помещение.

Наконец, когда они одолели последнюю ступень, старушка вошла в подсобку с дорогой каменной облицовкой на стенах. Тяжелая металлическая дверь за спиной глухо лязгнула, но она смотрела только вперёд. Только на лежащего в центре комнаты массивного мускулистого пса с некогда лоснящейся шкурой.

Красавец-пёс, казалось, приходил в себя ото сна. Он тряс крупной головой с коротко купированными ушами, часто облизываясь и пуская стеклянные слюни.

–      Рудик, мой мальчик, иди сюда, мой золотой! - она шаркнула в его сторону, но отчего-то застыла.

***

Пёс мотнул головой в сторону прозвучавшего голоса. Он в самом деле только недавно отошел от наркоза, антидот подействовал исправно, оставляя после себя невыносимую ломоту во всем теле. Его нос нервно дернулся, принюхиваясь к появившемуся хорошо знакомому запаху.

В этот момент в дальнем углу ожил небольшой приборчик, издавая практически не слышные звуки, характерные для разряда электрического тока. По мощному телу животного пробежала судорога.

Он приподнялся и встал, пошатываясь на нетвёрдых ещё лапах. Сделал пару коротких шагов вперёд и остановился, возвышаясь во весь свой внушительный рост. Казалось, он заполнил собою все замкнутое пространство каменного мешка, потому что из глубины его груди доносился низкий вибрирующий гул, ещё не переходящий в рык. Крутые черные бока с подпалинами шоколадного цвета тяжело вздымались и подрагивали от волн мелких судорог, то и дело прокатывающихся по корпусу от шеи до основания хвоста, который в свою очередь не переставал подрагивать от возбуждения.

–      Рудик, Рудольфик, ты что, не узнал мамочку? - неприятное внутреннее предчувствие удержало её от порыва кинуться к любимцу, а в углу комнаты снова стрекотнул передатчик.

–      Псина снова вздрогнула, его ноздри раздулись, а глаза дико завращались в орбитах, сверкая желтоватыми с кровью белками. Пёс хрипло задышал, раскрывая пасть с желтоватыми клыками, с которых тягучими тяжами свисала пенистая слюна. Стрекотание повторилось, пёс с шумом облизнулся и, пригибая голову ниже, глухо зарычал.

–      Именно в этот момент старушка начала осознавать, что, возможно, ей не стоит сегодня пытаться приблизиться к питомцу, и сделала осторожный шаг назад.

–      Малыш, мамочка сейчас принесёт тебе покушать… Много-много вкусных сухариков. Ты, наверное, просто устал и хочешь кушать. –

Она протянула руку к дверной ручке и попыталась открыть дверь. Ручка не поддавалась. Дверь была заперта с внешней стороны. Потеряв все самообладание она, не поворачиваясь к собаке спиной, начала колотить по металлической поверхности. Она неистово кричала и грязно ругалась, посылая проклятия и суля кару всем, кто так и не спешил ей на помощь. Лишь признав, что вряд ли кто мог услышать её крики из полуподвальной котельной в отдалении от хозяйского дома, она растерянно повернулась к собаке. Пёс окончательно ошалел от шума и гомона, который сливался с все нарастающим низкочастотным сигналом динамика, заставляя его воспаленный мозг плавится от нагрузки. Он скалил пасть, щедро заливая пол пенистой слюной, его налитые кровью глаза смотрели исподлобья на мельтешащую и размахивающую рукам старуху. он крадучись приближался к ней все ближе и ближе, припадая на передние лапы , а рык, сотрясающий его мощную грудную клетку и отражающийся от стен, напоминал раскаты надвигающегося грома.

Она быстро перебирала онемевшими от страха губами, шепча ласковые прозвища и умоляя взбесившегося монстра не трогать свою мамочку. В интуитивном жесте самозащиты её артритные ладони попытались прикрыть горло и лицо, но именно этот жест и стал триггером, тем спущенным курком, который взорвал пропитанное кровавым безумием и диким напряжение пространство. Словно пружины, мощные лапы взвились в длинном прыжке. Ещё долгие шесть минут из-за запертой металлической двери котельной доносились душераздирающие крики старухи, чавканье и рычание взбесившегося пса. Когда все смолкло, горничная отправила смс и, отворив замок, удалилась.

***

Ахмед пнул носком сапога мужчину, валяющегося на окровавленном бетонном полу котельной, и повернулся к Рустаму. Тот невольно отшатнулся от босса, чье лицо походило на перекошенную маску. Левый глаз Нармузинова нервно дергался и начал слезиться, на лбу пульсировала жилка. Рустам подал платок, но Ахмед даже не заметил. Оттолкнул руку и снова пнул начальника охраны, а потом еще и еще, до кровавого месива. В бешеном остервенении. Под подошвой хрустели кости, и вскоре вопли несчастного начали стихать, отталкиваясь эхом от стен.

Никто не решался сказать ни слова. Ахмед издавал странные сипящие звуки, он задыхался, но продолжал бить свою жертву, а потом вытащил пистолет и выпустил в голову Рашида, начальника охраны Зухры Фархатовны, всю обойму. Мозги разлетелись в разные стороны, забрызгав стены и белые рубашки людей Нармузинова. Никто не пошевелился, только лица утерли и, замерев, смотрели на хозяина, как верные псы. Одно его слово - и от страха они раздерут друг дружку.