Император (ЛП) - "РуНикс" Страница 8

          Ему нравилось работать ранним утром под звуки слов и естественный солнечный свет, наполнявший его студию, в одних боксерах. И он чертовски любил Гарри Поттера. Он долго не читал эти книги, но в конце концов сдался и теперь попался на крючок. Одна из вещей, которые ему больше всего нравились в фильме, — это то, что он был человеком, даже в волшебном мире.

          Например, дружба Гарри и Гермионы. На самом деле это очень напоминало ему отношения, которые он видел между юным Вином и дочерью Зии. В течение многих лет он видел, как она сопровождала Вина, когда они тренировались на открытом воздухе, и он был доволен этой дружбой.

          Он хотел иметь такого друга для себя.

          Несмотря на то, что он был окружен людьми, у Данте не было ни одного человека, который был бы его. Брат, хоть и любил его до смерти, не был ему другом. И Рони тоже. И хотя он работал над Тристаном много лет, он тоже не был таким. Тристан в лучшем случае терпел его, в худшем был равнодушен — хотя после того, как сломал ему нос, он немного смягчился, когда дело касалось его. Его фамилия не позволяла ему иметь друзей в лагере. У королей, как постоянно напоминал ему отец, друзей не бывает. У них бывают враги.

          Черт, он говорил как жалкая маленькая сучка.

          Покачав головой, Данте положил перед собой кучу мокрой глины, прежде чем размять ее руками, сосредоточившись на растянутой массе между пальцами. Она все еще была слишком тугой, и одной из самых важных вещей было определить, когда она освободится достаточно, чтобы отлить.

          Стук в заднюю дверь заставил его остановиться. Было не так уж много людей, которые подошли бы к его двери так рано утром, если только это не было чрезвычайной ситуацией. Быстро поднявшись со скамейки, Данте вымыл руки и схватил джинсы, прежде чем спуститься вниз.

          Спустившись по лестнице, он откинул волосы с лица, прошел через просторную кухню и открыл заднюю дверь, замерев при виде дочери Зии, стоящей на холоде.

          Ее глаза блуждали по обнаженной груди, вниз по животу, прежде чем она покраснела и посмотрела ему в глаза. Данте подавил смешок, вызванный ее реакцией. Он знал, что девушка влюблена в него. У нее была привычка пялиться на него всякий раз, когда он оказывался поблизости. Это было лестно, но только забавляло его. Она была слишком молода, а у него уже была девушка.

          Но ему нравилось дразнить ее. Иногда, поймав ее взгляд, он подмигивал ей, а она краснела и отводила глаза. Иногда, когда он замечал ее сидящей с книгой, он просто спрашивал название, потому что знал, что она любит читать романы, и это заставляло ее краснеть. А иногда она смеялась вместе с Вином, и он просто смотрел на нее, думая о том, какой она вырастет, и какой потрясающей станет. Он не сомневался в этом, особенно с ее глазами.

          — Прости, что побеспокоила тебя, — произнесла она сладким голосом, и ее нервы немного взвинтили тон.

          Данте почувствовал, что смягчается, желая успокоить ее нервы.

          — Все в порядке, — он намеренно говорил успокаивающим тоном, который всегда помогал успокоить Дэмиена. — Ты в порядке?

          Она моргнула, прежде чем кивнуть.

          — О да, да. У меня все в порядке. Мама велела передать тебе это перед уходом в школу.

          Она замолчала и протянула ему завернутый в фольгу поднос.

          Данте взял его, стараясь не задеть при этом ее руки, и поднял фольгу. Запах свежеиспеченного печенья ударил ему в нос, почти заставив закатить глаза.

          — Обычно она приносит их сама, — прокомментировал Данте, оглядываясь вокруг, чтобы убедиться, что она тоже пришла.

          — Хммм, — девушка нервно прикусила губу, ее кожа приобрела более темный оттенок красного. — Я хотела сама их принести. Это, ну, это мой день рождения.

          Данте усмехнулся.

          — С Днем рождения, эммм, — его улыбка дрогнула, когда он понял, что не знает ее имени.

          — Амара, — застенчиво улыбнулась она.

          Наглый ребенок, которая однажды спросила его о возрасте, спряталась за молодой девушкой, в которую она росла.

          С годами она смягчилась.

          — Ну, с Днем Рождения, Амара, — мягко сказал он и увидел, что она снова покраснела.

          Боже, ее страсть была сильной, но он не собирался вызывать ее на это. Его мать не воспитывала его таким придурком по отношению к девушкам, пока была жива.

          Слегка кивнув ему, она быстро спустилась по низким ступенькам на лужайку, направляясь обратно к штабным помещениям, расположенным примерно в нескольких сотнях метров. Сколько ей теперь? Четырнадцать? Пятнадцать?

          Данте смотрел ей вслед, ее фигура уже была высокой для ее возраста, ее черные волосы были собраны в высокий хвост, который покачивался на утреннем ветру.

          Он уже собирался закрыть дверь, когда увидел, что Тристан тихо направляется в лес. Ну и кто он такой, чтобы отказываться от такого приглашения? Даже при том, что он не должен был оставлять свои инструменты и глину, Данте не мог упустить такую возможность.

          Схватив кожаную куртку, которую он бросил на кухонный стул прошлой ночью, и сунув ноги в тяжелые ботинки у двери, Данте запер дверь и побежал в лес, решив выяснить, что задумал его маленький приятель. Хотя на самом деле он уже не был маленьким.Тристан в свои шестнадцать лет уже довольно основательно набрался сил, его тело свидетельствовало о суровых тренировках.

          Иногда Данте задавался вопросом, почему он не был таким же. Несмотря на то, что он тренировался годами, Данте еще не сделал свой первый шаг в убийстве. Он видел, как казнили людей, он сам допрашивал многих из них, но каково было настоящее убийство? Он все еще должен был отнять жизнь. Может, это оставит след в душе. Возможно, именно поэтому Тристан был таким. Убить его собственного отца, в таком молодом возрасте после потери сестры. Иногда Данте хотелось обнять этого ублюдка. Но он был почти уверен, что вернется без конечности, если даже попытается.

          После нескольких минут поисков Данте понял, что потерял парня. Скорее всего, Тристан сбил его со следа. Вздохнув, он решил вернуться и съесть немного печенья, прихватив немного Дэмиену. По крайней мере, брату нравилось его общество.

                                    ***

          — Тебе нравится печенье? — спросил Данте Дэмиена, когда они сидели в беседке за особняком и играли в шахматы.

          Дэмиен любил играть в шахматы, и Данте любил играть с ним. Нога Дэмиена постукивала по три раза, когда он двигал рыцаря, кивая.

          — Это печенье вкуснее, чем было в прошлый раз. На этот раз содержание сахара ниже.

          Тук, тук, тук.

          Тук, тук, тук.

          Данте усмехнулся. Довериться его брату, чтобы он обратил внимание на технические детали в печенье.

          — Зия хорошая. Ее дочь принесла мне печенье сегодня утром, — сообщил ему Данте. — У нее очень красивые зеленые глаза, которые, я думаю, тебе понравятся.

          Дэмиен посмотрел на шею Данте. Ему не нравился зрительный контакт.

          — Ты знаешь, что зеленые глаза самые редкие в мире? Они есть менее чем у 2% всего населения. Какой у нее оттенок?

          Данте вспомнил глаза, которые видел утром.

          — Хм, я думаю, зелёного леса? Как цвет деревьев тропического леса.

          Какое-то движение сбоку заставило его посмотреть на Тристана, выходящего из леса. Парень остановился, наблюдая за Данте и Дэмиеном в течение долгой минуты, прежде чем направиться к своему коттеджу.

          — Это единственный цвет глаз, который может менять оттенки в зависимости от настроения и света, — продолжил Дэмиен, когда Данте снова сосредоточился на шахматах, передвинул свою фигуру, вынимая пешку. — Это называется эффектом Рэлея. Это случилось с твоей Девушкой С Зелёными Глазами?