Глядя на море - Франсуаза Бурден Страница 8

Свободной рукой она подтащила к себе шаль, валявшуюся в ногах кровати, и неловко накинула ее на плечи. Почему все-таки Фабрис и Сильвен никогда ее не навещают? Жан, тот, по крайней мере, жил в Лондоне, ему было простительно, хотя на электричке, соединявшей Портсмут с Гавром, можно преодолеть Ла-Манш за четыре часа. Неужели Жан не мог высвободить для нее один-единственный выходной? Но он тоже постоянно ссылался на загруженность работой, заключавшейся, насколько она поняла, в каких-то темных делишках с недвижимостью. Фабрис, тот объяснял нехватку времени заботой о своем многочисленном потомстве. Пять сыновей, конечно, не шутка, тут есть чем заняться. Но эти милые крошки уже достаточно подросли, чтобы на один день обойтись без забот папочки. Ведь жил Фабрис в Руане, совсем недалеко, и не должен был уж совсем забывать о матери. Оставался еще Сильвен, парижанин, настолько привязанный к столице, что никогда, решительно никогда и никуда не отлучался за пределы ее окрестностей.

«Вот была бы у меня дочка… Девочки всегда ближе к матери, они любящие и заботливые. Мальчики отдаляются от матерей еще подростками, живут собственной жизнью, не оглядываясь на прошлое. Да мне еще и повезло, что они все здесь, а не на другом конце Земли. Впрочем, что это меняет, если я их совсем не вижу!»

Сожаления по поводу так и не родившейся дочери до сих пор мучили Мишлин. До самой смерти будет она сетовать, что нет у нее этой желанной девочки. Особенно подкосило ее тогда рождение Матье. Он-то ни о чем не догадывался, бедный малыш, лежа в своей колыбельке, но у нее порой возникало желание вышвырнуть его оттуда. Родив первых троих, она еще продолжала надеяться, но тут окончательно пала духом, осознала, что осталась в проигрыше. Отец, наоборот, был счастлив, говорил, что скоро соберет у себя дома целую футбольную команду, смеялся от души. Увы, он ушел слишком рано, скончавшись за два часа от разрыва аневризмы. Мишлин тогда осталась совсем одна, поскольку Матье как раз только что покинул родной очаг. Мишлин так и не удалось привыкнуть к пустоте и тишине ее квартиры, и она ушла оттуда без всякого сожаления, сменив ее на другую, поменьше, где в полном одиночестве прожила еще двадцать лет. Потом пришлось нанять девушку, помогавшую по хозяйству и ходившую за покупками. Сама Мишлин передвигалась все хуже и хуже, каждый шаг причинял ей невыносимую боль. Поэтому, в тоске и ужасе, она позволила переселить себя в дом престарелых, который она терпеть не могла, но здесь ей предстояло умереть. Да и была ли у нее другая перспектива? Стареть тяжело, но это неизбежность. И никто из сыновей не собирался ее поддержать.

Она окинула взглядом парк, на который выходили окна постояльцев. Скоро, очень скоро ей понадобится инвалидное кресло-каталка, чтобы прогуливаться по его аллеям. Глубоко вздохнув, она потуже стянула шаль на груди.

Тесс была очень благодарна Анжелике, которая имела все основания ее не любить, ведь большинство девушек подсознательно терпеть не могут любовниц отца. Эти двое прониклись друг к другу симпатией с первой встречи и охотно проводили вместе время, даже в отсутствие Матье.

— О! До чего мне это нравится! — воскликнула Анжелика.

Она остановилась перед эмблемой из стекловидной эмали, на которой было выведено: «Артистическое кафе», и сразу поинтересовалась ее ценой.

— Двенадцать евро, сзади написано. Я всегда ставлю цену, чтобы у покупателей не было неприятных сюрпризов.

— У тебя в магазинчике всегда отыщещь необычную вещицу… Я куплю ее для папы, это немножко скрасит его мрачную кухню в Сент-Адрессе.

— Раз уж это для него, я тебе ее дарю, — ответила Тесс, улыбаясь.

— И мы привезем ее сегодня же вечером!

— Не стоит. Ты же знаешь, что он не в восторге от неожиданных визитов, а тем более сюрпризов.

— Да плевать мне на это, — возразила девушка. — Если мы будем ждать приглашения, то никогда не дождемся.

— Ему сейчас нужно побыть одному.

— Да это ему так кажется. Грустить, забившись в свой угол, — это не решит его проблему.

Тесс подошла к двери магазина и закрыла ее на ключ, прежде чем нажать кнопку, спускающую железную решетку.

— Закроюсь сегодня немного пораньше, после обеда вообще не было посетителей.

Она подождала, пока решетка закончит спускаться, издав нечто вроде писка, и тогда повернулась к Анжелике.

— Похоже, Матье и сам не может определить, в чем его проблема.

— По крайней мере, он хотя бы ее не отрицает, понимает, что она существует.

— Да, но он ее не осознает. Он сам себе хозяин, следовательно, персонал магазина не может его травить или преследовать, ведь никто не сомневается в его исключительных способностях. Его высоко ценят с профессиональной точки зрения все, и у него нет проблем с деньгами… Мне кажется, его «выгорание» связано исключительно с чрезмерной работой. Вместо того чтобы все делать постепенно, он старался успеть все одновременно, при этом заморачиваясь буквально на каждой мелочи, он стал раздражительным, иногда просто циничным, и это он-то, всегда такой сердечный и отзывчивый! Он поступил правильно, решив отказаться от своих привычек и предпочесть полное уединение. Вот теперь ему очень не помешал бы хороший психиатр. Я убеждена, что ему необходимо выговориться, но этим человеком не должны быть ни ты, ни я.

— Есть у тебя кто-нибудь на примете?

— Да, есть. Один мой друг, очень знающий и опытный. Хорошо бы Матье согласился с ним встретиться, хотя бы один раз…

Тесс вздохнула, убежденная, что уговорить Матье вряд ли удастся.

— Ну а пока, — предложила Анжелика, — мы поступим, как я и сказала: сегодня вечером нагрянем к нему на ужин. Вряд ли все же он укажет нам на дверь! И потом, я принесу ему прелестную эмблему «Артистического кафе», это станет первым шагом к обустройству его квартиры.

Пребывая в сомнении, Тесс колебалась. Она не чувствовала себя вправе переступить порог