(не) беги от меня, малышка (СИ) - Анина Татьяна Страница 8

А еще профессионалом хочу казаться!

– Я отвезу, – шепчет мне Пётр Григорьевич.

О нет! Думаю, как отказать, достаю карточку, чтоб внести свою часть оплаты за обед.

– Лада Леонидовна! Обижаете, – возмущённо растягивает слова Константин Михайлович, показательно отодвигая от меня счет, так, что даже цифры не удается рассмотреть.

- Но…

Я не согласна, и не готова, чтоб за меня платили, пытаюсь настоять, но Пётр кладёт свою руку на мою и надавливает, банковская карточка отправляется обратно в кошелёк.

Я смиряюсь. Некрасиво, конечно. Но, с другой стороны, от мужчин явно не убудет. А я сэкономлю.

Правда, у ситуации за столом есть и один, серьезнейший минус.

Я не успеваю придумать повода не ехать с боссом в одной машине.

И наедине нам не дают остаться. Чтоб я могла нагрубить и сбежать.

Мужчины считают своим долгом проводить нас до бентли Алексеева, Константин Михайлович лично усаживает растерянную меня на переднее сиденье машины босса.

И чуть ли не платочком машет вслед.

Мы отъезжаем, и по молчанию Петра Григорьевича, а еще по тому, как он усмехается, понимаю, что поездочка мне предстоит…

Интересная.

Поездочка. 

Ситуация смешная.

Вернее, не так.

Дикая.

Потому что происходит нечто… Ну, скажем так, странное.

Обычно я человек сдержанный.

Здесь наложились черты характера , не самые простые, на то, что в молодости, после армии, работал пожарным, а это выправка почти военная. Распорядок дня, умение контролировать эмоции, рассудительность и холодный ум.

Мне нравилось то, что я делал. А ещё больше нравилось, что никто меня не контролировал, не указывал, как жить, с кем общаться, куда поступать.

Именно от этого я в своё время и смылся сначала в армию, несмотря на то, что все было проплачено, и военная кафедра в универе ждала. Затем остался на сверхсрок. А потом, после завершения контракта, приехал в один небольшой городок с малозапоминающимся названием, вслед за армейским приятелем.

Он помог мне устроиться в МЧС, и целых два года я был свободен. И даже счастлив.

Моя, типа, невеста, периодически наезжавшая из столицы и очень сильно морщившая всю, не исколотую ботоксом часть лица от провинциальных запахов, не теряла надежды вытащить богатого жениха обратно в Москву. Потому что с отцом-то я был в контрах, но наследства меня никто не лишал.

Но я не хотел уезжать из провинции. Мне все дико нравилось, все вызывало удовольствие.

И моя самостоятельная жизнь, и свобода от обязательств.

И то, что я выбираю сам.

Все закончилось после несчастного случая, когда я пострадал на пожаре, вытаскивая жильцов дома из горящих квартир.

Я помнил, как лежал в больнице, уже пришедший в себя после первого шока, когда удалось встать и добраться до зеркала в туалете.

Помнил слова моей, типа, невесты…

Тогда поддержка нужна была.

Очень. После того страшилища, что посмотрело на меня из зеркала…

Она не захотела.

Как раз в тот момент я оценил, насколько важно… Быть не одному.

Насколько нужен рядом близкий, по-настоящему близкий человек.

Маленькая девушка, практически девочка, которую я вытащил из того пожара…

Интересно, где ты сейчас?

И не бред ли это был вообще?

Чем больше времени проходит, тем сильнее всё произошедшее напоминает сон.

Сладкий, невероятно острый по эмоциям. Меня счастьем топило, кайфом. На контрасте с реакцией моей невесты, полная любви и нежности, хрупкая девочка в тот день запомнилась отчетливо.

Мне кололи какую-то сильнодействующую хрень, чтоб не ползал больше по туалетам и не разглядывал свою страшную рожу.

Но, видно, организм, молодой и железобетонный, все переваривал в энергию.

Иначе никак не объяснить тот сладкий секс в больничной палате, с маленькой, нежной девушкой-санитаркой.

Черт!

Столько лет прошло, а я все ведь помню! Причём, так остро, что всё чаще посещает мысль… Может, это реально было?

Но, если так, то куда она потом пропала?

Я же искал. И отца просил…

Но девочки-санитарочки словно и не было наяву. Никаких записей, никакой информации.

Серьёзно искать я тогда не мог, я вообще собой не распоряжался. Отец узнал о случившемся не сразу, далеко не сразу, я не хотел, чтоб он был в курсе, наверно, Лана растрепала-таки.

Он примчался за мной тем же вечером. Сам.

И не спрашивал разрешения. Просто сказал «фас» бригаде прилетевших с ним врачей…

И все.

Перелёт, сначала с московскую клинику, затем в Германию. Операции, восстановление, опять операции, опять восстановление…

Где-то в перерывах между клиниками затерялся отчёт по поискам санитарки. Пустой. Проверять его в тот момент у меня не было ни сил, ни возможности.

А, со временем, вообще возникло чёткое ощущение, что это мозг так защитился после предательства моей, типа, невесты.

Я был настолько дезориентирован и, чего там скрывать, рад участию отца, искреннему и плотному, что, когда он начал заговаривать о возврате блудного сына в лоно семьи и корпорации… Я не стал возражать.

То, что было раньше, через два года постоянных операций и восстановительных процедур подёрнулось дымкой. И стало просто ещё одним эпизодом из жизни.

И только имя… Как в тумане. Малышку звали Эля… Или Лиля… Я не путаю? Какая теперь разница?

После окончательного восстановления я окунулся в работу.

Моя подготовка пожарного пригодилась в бизнесе как нельзя кстати. Хватка, расчётливость, способность адаптироваться в сложной ситуации и находить выход. Из наилучших качеств – идти на компромисс, при этом жёстко гнуть свою линию.

И в отношениях с женщинами я пытался быть таким же. Невеста многому научила. Спасибо ей за это.

Раньше я думал, что женщины - стихия непредсказуемая, как то пламя, что изъело своими языками моё лицо. Пластическая операция мне вернула внешний облик, а вот того наивного парня не удалось возвратить.

Да и женщины… Начали оправдывать ожидания.

Все.

Ничего особенного.

Никаких особых подходов.

Два притопа, три прихлопа. Ужин, подарок, цветы. Отель. Разговоры про будущее. И так пару раз, пока не надоест.

Потом прощальный подарок и «не ты такая, я такой и жизнь». И все.

Все по-новой.

Мой друг, единственный, оставшийся с молодости, Игореха, всегда надо мной ржал.

И говорил, что нафига мне вообще эти все телодвижения.

Не понимая, что реально телодвижений-то – минимум.

Правда, он ещё меньше делал…

Но тут у нас просто вкусы разные.

И вот к вопросу про вкусы…

Лада не в моем вкусе, это я сразу понял. Но… Как оказалось, нихрена я неправильно понял. Потому что – в моем. Потому что – вкусная.

Завораживающая.

Такая, что невозможно удержаться, чтоб не дотронуться. Пусть недолго, пусть случайно… Но от каждого прикосновения кожа горит. И её реакция тоже вкусная.

Такая, что хочется провоцировать. Хочется дальше пройти с ней по этой дороге. И посмотреть, на каком этапе она сломается. Что дальше будет.

Никогда меня так женщина не заинтересовывала.

Даже странно.

И главная странность здесь – даже не поведение несгибаемой и упёртой провинциалочки, тут-то вполне понятно, закусилась, разозлилась…

Я это просчитываю.

Так же, как и то, что в номере у неё вчера мог бы добиться желаемого. Стоило чуть-чуть надавить.

Немного.

Лада меня хочет. И вчера хотела. И три дня назад тоже. Но почему-то не даёт. Рассказывает сказки про фиктивного мужа, не понимая, что я давно уже поставил задачу безопасникам проверить её не только на профессиональные качества, опыт работы и прочее, но и на особенности личной жизни.

Так вот. Никаких у неё особенностей нет. Причём, уже давно.

А потребность есть.

У такой женщины, с такой фактурой и таким бешеным откликом… Есть потребность.