Облачное счастье - Анна Шнайдер Страница 8

— Да, Тань.

Голос был спокойным. Но она не представляла, хорошо это или плохо.

— Ты… сегодня вернёшься?

— Я сейчас на объекте, показываю новым клиентам квартиру, которую мы с ребятами делаем. Потом… вернусь, если ты хочешь.

— Да, хочу, — сказала Таня тихо. — Тебе… суп сварить?

— Не надо, — голос Егора стал мягче. — Отдыхай. Купить что по дороге?

Она задумалась.

— Творога можно.

— Хорошо. — Голос ещё немного потеплел. — Люблю тебя, Тань.

Она улыбнулась. На душе полегчало.

— И я тебя.

* * *

Таня. Прошлое

Прошло три месяца с того дня, как Таня разговаривала с Васей в последний раз. Начался апрель.

В тот день она взяла на работе отпуск за свой счет, чтобы закончить дела с переездом в новое жильё. Съёмная квартира была завалена коробками и сумками. И если бы Вася приехал хотя бы на день позже, он не застал бы здесь Таню.

Она заканчивала складывать мелкие вещи, когда услышала звонок в дверь. Встала и почувствовала, как по ногам забегали противные мурашки от долгого сидения в неудобной позе. Доковыляла до прихожей, подпрыгивая то на одной ноге, то на другой, таким образом пытаясь убрать неприятные ощущения. Застыв в позе фламинго, выбрав точкой опоры правую ногу, Таня открыла дверь.

— Думаешь поступать в балетное училище?

Увидев перед собой Василия, Таня от неожиданности забыла опустить левую ногу. Так и стояла на правой, вытаращив глаза, и смотрела на него. А Вася смотрел на неё, слегка наклонив голову, и выглядел каким-то испуганным.

— Ты?.. — Таня отмерла и крепко встала на обе ноги. — Что...

— Что я тут делаю? — Он привычным движением провел рукой по волосам, и взгляд синих глаз стал смелее. — К тебе приехал. У меня день рождения, помнишь, малыш?

«Малыш?!» — Таню будто током ударило. И рука неосознанно поднялась, чтобы дать Василию пощечину. Но девушка сдержалась, вместо этого схватившись за дверную ручку.

— Я не хочу тебя видеть. Придется ехать обратно в Питер. Если у тебя нет других планов, как отметить праздник, конечно. — Она хотела притянуть дверь к себе, но сил не было. Ощущение мурашек теперь распространилось по всему телу, Таню трясло, но она старалась не подавать виду. И когда говорила, голос её был твёрдым: — У нас же нет будущего.

Вася продвинулся вперёд, положил руку поверх Таниной ладони.

— Давай поговорим.

От нежного прикосновения девушка немного обмякла, выпустила дверную ручку, и теперь они с Василием стояли на пороге, застыв в вялом рукопожатии.

— Пустишь? — Он наклонился, и Таня наконец сообразила, что от Васи сильно пахнет алкоголем.

Она высвободила руку и молча отошла в сторону. Как бы больно он ей ни сделал три месяца назад, она всё ещё его любила и не нашла в себе сил выгнать.

Василий переступил через порог.

— Уютно у тебя здесь, — сказал он, оглядев многочисленные коробки и вынутую из шкафов одежду. — Переезжаешь, значит?

— Да, завтра уже.

— Это судьба, Танюш. Приехал бы позже, не застал бы тебя... — Василий сделал шаг к девушке. — Как ты, солнце? Я так соскучился...

Он попытался дотронуться ладонью до её щеки, но Таня решительно оттолкнула его руку, сузив зелёные глаза, которые в тот миг словно сверкали пламенем.

— Как у тебя наглости хватает?! Ты сам всё закончил, а теперь приезжаешь и ведёшь себя так, будто этого разговора не было...

— Мне смертельно не хватало тебя...

— Да брось ты! — Она попыталась сделать шаг, но Василий упёрся руками в дверь и не выпускал. Таня едва доставала до его груди макушкой, но сразу начала отважно сопротивляться, когда Василий полез ладонью под кофту её плюшевого домашнего костюма.

— Не смей! — Таня царапала кожу на его руке, пытаясь оттолкнуть, но не получалось. Василий между тем принялся грубо целовать её шею, второй ладонью обхватил затылок, тесно прижимаясь к Тане крепким и большим телом.

Он был такой тяжёлый и каменный, и так сильно сжимал её, что через несколько секунд Таня перестала сопротивляться: поняла, что бесполезно, только синяков будет больше. И покорилась его дикой ласке, признав, что у неё не хватит сил остановить всё это. Таня чувствовала себя человеком, которого сносит шквальный ветер.

Василий повалил её на картонные коробки и стал стаскивать штаны. Он был похож на зверя: глаза горели, руки были холодные, его трясло, как в ознобе. Откинув мешающую одежду в сторону, Вася раздвинул её ноги, навалился всей тяжестью и резко пронзил тело девушки.

Таня вскрикнула, поморщилась и стиснула зубы. Оставалось только терпеть, ощущая грубые толчки и слушая шумное сбитое дыхание. В спину неприятно врезалась примятая коробка, и хотелось, чтобы это поскорее закончилось. А ведь когда-то он любил её совсем иначе... как нежный возлюбленный, боящийся причинить боль. А сейчас — как страшный зверь, от которого нет спасения.

.

Спустя несколько минут Василий откинулся на гору разбросанной одежды и, прищурив глаза, как наевшийся кот, изучал люстру, висящую в прихожей.

— Ох... — С улыбкой на лице, показавшейся Тане дьявольской, он приподнялся на локтях и повернулся к девушке лицом. — Малыш... Как же я скучал...

Она молча встала и ушла в ванную. Ей хотелось смыть с себя всё это. Таня не узнавала человека, который находился в квартире — словно это был не Василий, а кто-то другой с его внешностью. И это ощущение, будто он изнасиловал её по согласию… От него было тошно, как если бы Таня наелась несвежей еды. Да, надо было кричать, сопротивляться, дать Васе пощёчину… Да, надо было. А она лежала и терпела. Дура.

Таня медленно вытиралась полотенцем, когда её обожгла внезапная мысль... Она вдруг вспомнила, что месячные были ровно две недели назад.

С гудящей головой Таня выскочила из ванной, быстро накинув халат.

Василий обнаружился на кухне.

— Вась…

— Слушай, а у тебя есть еда? А то я с поезда прям... да и сил много ушло, — перебил он её, улыбаясь, и потянулся к холодильнику.

Отчего-то Василий в тот момент был безумно противен Тане, хотя внешне в нём ничего не изменилось.

— Вася... — Она медлила, соображая, стоит ли говорить о середине цикла. Есть ли смысл?

— Что? — Молодой человек уже запихивал в рот кусок колбасы, найденный в холодильнике.

— Ничего.