Нетвой - Эллин Ти Страница 8

– Не рычи на нас, Ольга Сергеевна, – говорю за всю команду, надеясь достучаться, – мы нормальные все, правда. Плохого никто не сделает, мы с детства вместе, отвечаем друг за друга. Шутим с тобой, чтобы общение чуть проще сделать, а ты все кусаешь и кусаешь. Мы вообще котики, давай дружить, и самой комфортнее станет.

– Как с вами дружить? Сразу пользоваться начнете, на шею сядете…

Закрой рот, Ковалев, забудь про эти идиотские шутки при ней, не смей.

– Мы пахать привыкли, даже если мать родная гонять нас придет, борзеть не будем. А если начнет кто, ты только скажи, я разберусь. – Молчит, в окно смотрит, и я затыкаюсь все-таки. Мы почти приехали, замедляюсь, чтобы подольше с ней побыть, жаль, что время нельзя растянуть до вечности. – Ольга Сергеевна, а можно ваш номер? Ну мало ли, рабочий вопрос какой…

– Рабочие вопросы давайте решать в рабочее время, – вдруг улыбается, профессионально меня отбривая снова. Останавливаюсь у подъезда, на который показывает пальцем, желание заблокировать двери и никогда не выпускать Кроху из машины бешеное. Но вольность такую себе позволить не могу, сам себе удивляюсь, когда это таким покладистым стал.

Оля благодарит еще раз и выбегает из машины, быстро забегая в подъезд, чтобы не мокнуть, а я…

А я, точно как маньяк обезумевший, втягиваю носом запах салона, который ее сладкими духами пропах, и улыбаюсь совершенно по-идиотски.

Попал ты, Ковалев. Очень сильно попал.

* * *

– И чего довольный такой, Коваль? – спрашивает Леха, когда захожу в раздевалку. Сава с Колосом переглядываются и синхронно хмыкают, а я закатываю глаза. Ну вот что они? Колос сам в Алису с первого взгляда втрескался, и я в отличие от него над ним не ржал. Наоборот, радовался, что там взаимно все оказалось. Мне такого счастья не перепало…

– Погода хорошая, вот и радуюсь.

Погода и правда хорошая, дождя как и не было. Снова жара, солнце слепит, лужи еще с утра высохли, словно не было ливня вчера.

Но на погоду мне плевать с высокой колокольни. Просто в машине до сих пор духами Крохи пахнет, а я всю ночь спал как младенец, тренировками измученный и общением хоть немного насытившийся.

У нас земля сегодня, полтора часа с Крохой заниматься снова будем, и я готов жертвовать все еще ноющей шеей и выкладываться на полную, чтобы увидеть одобрение в ее глазах.

– Подвез? – улыбается Сава, когда выходим на улицу. Он-то видел, что мы вместе стояли, да и Лизка наверняка ему все пересказала. Киваю, улыбка сама собой на волю просится. Точно сумасшедший.

И мне нравится это состояние. Оно очень странное, но эмоции только положительные приносит. Я давно очень загоняться темой отношений начал, потому что ни к кому не тянуло, никто не нравился сильно, а завести семью в сорок, как отец, мне не хочется. Потому что у нас с ним пропасть в общении, слишком большая разница в возрасте, а для своих детей я другом быть хочу. И в двадцать два уже можно об этом думать, как раз к двадцати пяти обзавестись первенцем, почему нет? И вот этот вулкан в груди, который при виде Ольги Сергеевны бушует, он дает надежду на то, что все получится, что я тоже живой человек и любить вообще-то умею, а не только трахаться, как Даша считает.

Рыжая еще… Выгнал ее, а теперь на душе тошно, хер пойми почему. Надо позвонить и извиниться, наверное. Все-таки мы нормально общались.

Бабушка бы сейчас хмыкнула и сказала, что я становлюсь человеком. Ядовитая женщина была, но справедливая.

– Но номер свой не оставила, – делюсь с друзьями. – Бреет меня, хоть ты тресни…

Бреет, а еще гоняет, как школьников провинившихся. Но, честности ради, не рычит, как позавчера. То ли мои слова на нее так подействовали, то ли еще что-то, но она заметно смягчилась к нам. Не в тренировках, правда, но это правильно. Может, рельеф сильнее прорисуется от таких нагрузок, как раз на сборах можно будет похвастаться, девчонки любят кубики.

– Давайте еще подход на турниках и сделаем растяжку.

– Вы не шутили, что ли, Ольга Сергеевна? – удивляется Серега.

– Не шутила, конечно. Вон Ковалев без растяжки шею потянул, – кивает на мои тейпы, – тоже хотите так?

Мягкая. Так еще сильнее нравится. Тает лед, тает!

Растяжка… это издевательство.

Во-первых, это пипец как больно. Во-вторых, Кроха ко всем нам наклоняется, то упражнения показывая, то подходя и контролируя технику, а вырез на ее майке… сука! Какая растяжка со стояком? На живот лягу, газон проткну, можно будет в гольф играть. Расслабиться надо, а я, наоборот, напряжен каждой клеточкой тела. Потому что она тут вся красивая ходит, а еще трогает всех, помогая, а на нее больше половины мужиков пялятся. Бесят…

– Ковалев, если так напрягаться во время растяжки, можно порвать мышечные волокна, связки, потянуть сухожилия и проваляться дома несколько месяцев на реабилитации. Хотите?

Головой качаю. Не хочу, конечно, что за вопросы, дома Ольги Сергеевны нет, мне сюда надо, тут быть!

– Вот не хотите если, то расслабляйтесь, – она становится сзади, надавливая на мою спину, пытаясь меня в складку сложить. А я деревянный! Не могу расслабиться, когда она рядом, мышцы – камень. Сижу на газоне, почти не сгибаясь, и сделать ничего не могу.

А Кроха не помогает вообще. Она наваливается на меня всем своим еле ощутимым весом, желая все-таки растянуть меня, и я вообще улетаю. Потому что грудью к спине моей прижимается, не замечая даже, работе полностью отдается, а я все… Труп просто, «Скорую» срочно, сдохну сейчас от тахикардии, спасти не успеют.

С горем пополам заставляю себя расслабиться, только бы пытка эта закончилась, хотя, с другой стороны, вечность бы так просидел, ощущая ее округлости. В трусах от возбуждения уже больно, надо срочно дышать, а еще в идеале холодный душ принять и присесть раз двадцать.

– Вот, так отлично. Кому еще помочь? – спрашивает.

– Мне, – с улыбкой отвечает Леха, похотливым взглядом Кроху мою сжирая, а я психую от этого, кулаки непроизвольно сжимаю.

Но Оля, видимо, тоже взгляд этот на себе ловит, даже я такого себе не позволяю, хотя хочется позволить с ней себе вообще все. Она ухмыляется, подходит к нему, и, как только он наклоняется, она садится к нему на спину, как на стул, ногу на ногу закидывает и сидит посмеивается, пока он там снизу от ноющих мышц корчится.

И я радуюсь, как придурок, как будто