Развод. Не бывшие (СИ) - Адалин Черно Страница 8

— За кого ты меня принимаешь, Ясмин? Датчик только в браслете.

— А если бы я его не носила?

— Ты даже не пыталась его снять, — усмехается. — А если бы попыталась, все равно не смогла. Он не снимается просто так.

Глава 12

Ясмин

— У вас все в порядке, Ясмин Тимуровна? — спрашивает Елена, когда захожу в дом.

На мне, видимо, лица нет, раз даже такая равнодушная и черствая женщина, как она, обращает внимание.

— А у вас? — спрашиваю в свою очередь.

— Все хорошо. С мальчишками вот только зашли с улицы. Они у вас такие активные, едва за ними поспевала. И Надя с нами была.

— А сейчас?

— Сейчас Надя спит, а мальчики на кухне под присмотром Ульяны Николаевны. Она им там вкусности приготовила. Сами понимаете, давно детей у нас в доме не видели, торт не для кого было готовить.

— Я поднимусь к себе? Минут на десять.

— Конечно, — поспешно говорит она. — Если что-то потребуется… скажите.

Удивительно, но она перестает меня так сильно нервировать, как в первый день. Сегодня она внимательная, заботливая, даже с детьми ей удалось поладить, в чем я до последнего сомневалась.

Не исключаю, что это напускное, и она просто старается после нагоняя отца, но это и неважно сейчас. Мне после разговора с Давидом необходимо время, чтобы прийти в себя.

Я быстро поднимаюсь по лестнице, добираюсь до комнаты, которая некогда была моей. Теперь это больше не спальня подростка с многочисленными плакатами известных в то время групп и исполнителей. Здесь все переделали. Другая мебель, покраска стен, затемняющие шторы. Теперь тут по-взрослому, но я прохожу мимо, в ванную, где, кстати, ничего не изменилось. Разве что баночки стали другими, больше похожими на препараты из аптеки, чем на то, чем нужно мазать лицо.

Я умываюсь холодной водой, беспощадно смывая косметику, размазывая ее по лицу. Нервными движениями достаю ватные диски, стираю все. Тру, пока кожа не становится красной, а глаза слегка воспаленными от попавшего средства для снятия макияжа и остатков этого самого макияжа.

Взгляд падает на браслет, словно я могла забыть о его существовании. Переворачиваю руку ладонью вверх, осматриваю застежку, которая тогда показалась мне всего лишь интересной.

Он не снимается просто так. Не снимается.

Поддеваю небольшой металлический зазор, отодвигаю его полностью. Браслет разъезжается в стороны на несколько миллиметров. Но этого недостаточно, чтобы его снять! Я тяну еще и еще, пока не понимаю, что это бесполезно. Как и сказал Давид, снять эту металлическую удавку у меня не получается. Разозлившись, начинаю дергать металл в сторону, задеваю кожу небольшим разъемом до крови. Психую, что ничего не получается. Стираю одинокие красные ручейки, но они текут снова и снова.

Решаю застегнуть браслет и продезинфицировать рану. Кожа вокруг покраснела, кое-где застежка оставила царапины. Браслет удобный, но, оказывается, только тогда, когда не пытаешься его снять. Я его даже не чувствовала, носила, потому что он нравился мне. Стильный, современный, даже на ночь у меня не возникало желания его снять. Защелкиваю и нервно вздрагиваю от звука. Тогда, когда Давид надевал его, я даже значения этому не придала, а теперь… ощущение, что здесь еще и камера.

— Ясмин Тимуровна, все в порядке? — в дверь стучит Елена.

Судя по тому, что она заволновалась, я нахожусь здесь довольно долго.

— Да, простите, скоро выхожу.

— Там мальчики вас ждут.

— Иду.

Выхожу, лишь когда слышу тихий стук двери. Это Елена покидает мою спальню. Я воровато выхожу следом. Надеваю свитер, чтобы прикрыть поцарапанную браслетом руку, и выхожу, тут же попадая в объятия к ребятам. Они налетают на меня с веселыми визгами и на приличное время позволяют отвлечься от насущных проблем и множества вопросов, которые появляются после встречи с Давидом.

Мы играем с ребятами до самого вечера. Я даже беру на себя дополнительные занятия по английскому и математике на себя. Елена не возражает, что странно. Вдвойне удивительно, что не прибегает отец с криками, что занимаюсь я снова не тем, чем должна. Мы спокойно занимаемся, веселимся. Надя активно ползает вокруг нас. Идиллия, нарушаемая лишь вечером неловким голосом Елены:

— Простите, Ясмин Тимуровна. Ваш отец… просил вас через час быть готовой к ужину.

— Конечно.

Оставляю детей на нее, сбегаю к себе в комнату и с сожалением отмечаю, что надеть что-то с коротким рукавом не выйдет. Кожа вокруг браслета красная, воспаленная. Возникает мысль попросить Давида его снять, но почему-то я уверена, что он откажет. И отец его в этом поддержит. Я попросту в ловушке. В золотой клетке с серебрянной удавкой на руке. Куда бы ни пошла, и Давид, и отец будут в курсе моей жизни.

Встреча с друзьями, фитнес, походы по магазинам — они будут знать все. Мороз по коже от этого осознания. И неожиданно хочется сбежать. Проявить бунтарский характер, как когда-то в подростковом возрасте. Только вот это отец уже учел. Теперь просто так отсюда сбежать нельзя. Он даже жить отдельно меня не отпускает. Прикрывается желанием быть поближе к внукам. К внукам, которые столько лет его не интересовали и отца которых он ненавидит?

— Ясмин Тимуровна…

На пороге появляется Елена. Для меня слишком быстро, хоть я и успела собраться. Улыбаюсь этой женщине, которая сейчас кажется мне единственным другом в этом огромном и холодном особняке.

— Детей я уже собрала, — сообщает, когда выхожу из комнаты. — И отвела вниз. Они будут ужинать отдельно.

Ну, конечно.

— Хорошо. Спасибо, Елена.

— Я заберу их сразу после. Пойдем с ними на вечернюю прогулку перед сном.

Я тоже хочу на прогулку вместо душного ужина с отцом. Не уверена, что у нас сложится разговор. Да и есть я не хочу, несмотря на то что за весь день так ничего и не съела.

Вместо платья я надела классические брюки, шелковую майку на тонких бретельках и пиджак, рукава которого доходят до середины ладони и тщательно скрывают раненую кожу.

Спустившись вниз, слышу мужские и женские голоса. Значит, ужинать будем не в одиночестве. Кто-то пришел, потому и детей отвели в другую комнату.

Захожу в гостиную, здороваюсь с незнакомыми людьми, не спеша подходить к отцу. Чуть в стороне замечаю Давида, который салютует мне бокалом. Его взгляд проходится по мне сканером, останавливается в районе левой руки, кожу которой жжет ненавистный браслет. Он усмехается, словно догадываясь, что я пыталась снять его удавку. Отворачиваюсь, хватаю с подноса проходящего мимо официанта бокал и подношу его к губам. Чувствую на