Помешанный (ЛП) - Сноу Дженика Страница 8

Я наблюдал, как он медленно умирал, смакуя, как его жизнь утекала из него в прерывистых вздохах и брызгах крови. Было что-то прекрасное, очень поэтичное в смерти человека. То, как его тело боролось за выживание, было чем-то, за чем мне никогда не надоедало наблюдать.

Как только его тело успокоилось, и он испустил последний мокрый, булькающий вздох, я принялся за работу.

Я схватил его левое безвольное запястье, и, хотя я думал о том, чтобы взять с собой свой тесак, я решил отправиться сюда налегке. Я поднял окровавленный нож и улыбнулся, когда кровь закапала с лезвия.

Нож был острым и легко прошел через кожу и мышцы. Пробраться через кость было сложнее, но я распилил её зазубренным лезвием.

Звук треска кости и вибрации, которые я чувствовал через оружие в своей руке, вызвали во мне прилив удовлетворения и удовольствия. Кровь брызгала, теплая и густая, повсюду, и мне это чертовски нравилось.

Я снова порезал, на этот раз оторвав ему другое запястье с той же жестокой и дикой точностью и силой, что и раньше. Вскоре обе его ладони были отделены от его рук, гротескные трофеи, ожидающие повторного использования. Части тела были грубо отрезаны, идеальный и личный подарок для Айлы.

Я пришел подготовленным. Вытащив белую атласную ленту, теперь запятнанную моими окровавленными пальцами, я отложил её на мгновение, пока лез в задний карман. Коричневый бумажный пакет, который я принес, был сплющен и разрезан, готовый вместить части моего искусства. Я работал осторожно, методично отрезая каждый из его восьми пальцев и два больших пальца и аккуратно размещая их на бумаге. Я сложил бумагу над гротескным букетом, как будто я был флористом, аккуратно завязав ее лентой.

Как только подарок был закреплен, я отступил назад, чтобы полюбоваться своей работой. Мое сердце билось ровно, почти слишком спокойно для хаоса, который я только что вызвал. Я никогда раньше не дарил никому трофеи, но это? Это казалось правильным моментом.

Идеальное подношение для неё.

Я присел рядом с безвольным, изуродованным телом Зака, засунув палец в зияющую рану на шее, чтобы собрать свежую кровь. А затем я создал ещё больше искусства.

Алая субстанция была густой, поскольку кровь уже начала сворачиваться. Я нарисовал сердце на передней стороне упаковки. Я поднял гротескный подарок, повертел его на свету и улыбнулся, как гребаный псих, от того, насколько он был идеален.

Она ещё не понимала, какого рода жажду ощущал мой тип монстра — такую, которую никто другой не мог удовлетворить… до неё.

Но скоро она поймёт.

Удовлетворённый всем этим, я вытер клинок о простыни Зака, металлический запах крови, витавший в воздухе, заставил тёмное возбуждение пройти сквозь меня. Ничего подобного этому не было, ничего подобного дикой жестокости и смерти, которые я сотворил.

А это? Это был мой шедевр.

Я закрыл глаза и медленно выдохнул. Все стихло сразу после того, как я отнял жизнь, когда зверь насытился на мгновение.

Я вышел из дома и держался в тени. Но когда я увеличил расстояние между собой и своей последней добычей, что-то отдалось покалыванием у меня на затылке. Ощущение, которое я слишком хорошо знал.

Я был не один. За мной наблюдали.

Я шёл обычным шагом, но как только завернул за угол и вошёл в переулок, я замер и прижался спиной к зданию. Я осмотрел переулок, затем посмотрел через улицу. И хотя я ничего не увидел, ощущение того, что кто-то наблюдает за мной, не исчезло.

Волосы на затылке встали дыбом. Чувство, что на меня охотятся. Если бы я был кем-то другим, я бы, возможно, почувствовал страх. Вместо этого я почувствовал раздражение.

Ощущение было таким, как будто хищник узнал другого хищника. И так же быстро, как я почувствовал присутствие того другого монстра, обитающего во тьме, оно стало исчезать, пока не исчезло совсем. Тот, кто следил за мной, ушел, и меня наполнило разочарование. Я бы с удовольствием снова убил сегодня ночью.

Я подождал несколько мгновений, но не было никакого движения, никакого звука. Не было ничего, кроме тяжелого биения моего сердца, когда я стоял в переулке, залитый кровью, сжимая гротескный букет.

Чувство волнения нахлынуло на меня. Кто бы ни следовал за мной, он был хорош, если бы я не смог его заметить. Я вышел из переулка и продолжил идти, хотя мои инстинкты кричали мне охотиться на того, кто охотился на меня. Я бы в конце концов нашел его.

С тихим рычанием я подавил непреодолимое ощущение преследования, похоронив его в холодной, бездушной яме, которой было моё сердце. У меня были более важные вещи, на которых нужно было сосредоточиться.

У меня был подарок, который нужно было доставить.

6

АЙЛА

Я проснулась от мягкого утреннего света, проникающего сквозь тонкие занавески на окне моей спальни. Я слышала гул большого города вдалеке, зная, что он никогда не спит.

На мгновение мне показалось, если бы я просто лежала здесь, не думая о своей жизни или о том, что я с ней делаю, всё было бы нормально — успокаивающе. Если бы я могла притворяться.

Я закрыла глаза и перевернулась на спину. Боль в мышцах от вчерашней долгой смены была знакомым чувством. Вчера вечером я начала работать официанткой на новом месте. Это было в ещё более отстойной закусочной, чем предыдущая. Но она работала, и хотя чаевые были небольшими, у меня был график на полный рабочий день, так что я не могла жаловаться.

Когда я наконец заставила себя встать с кровати, я почувствовала холод в воздухе из-за изменения погоды. Я просто сидела, свесив ноги с края кровати, и слушала звуки моей паршивой старой квартиры. Я уставилась в окно, протерла глаза, чтобы проснуться, затем взглянула на комод.

И замерла.

На моем комоде лежало что-то большое, завернутое в коричневую бумагу. Но мокрое пятно, сочащееся снизу… чего бы то ни было, и осознание того, что это явно кровь, заставило мои мышцы сжаться, и внутри меня закипела паника.

Мне следовало позвонить в полицию, а не вставать и идти к упаковке.

Я ахнула и прикрыла рот рукой, шок наполнил меня. Мое тело самопроизвольно дернулось, как будто меня ударило током, бедром я ударились о комод, и отвратительный букет из окровавленных пальцев упал и приземлился на пол.

Букет с окровавленной лентой остался целым — по большей части — но несколько пальцев выпали из обернутой коричневой бумаги и откатились в сторону от упаковки.

Абсолютно белый цвет ленты был испорчен темно-красными полосами, которые давно высохли.

У меня перехватило дыхание. Моим следующим инстинктом было закричать, отпрянуть, ужаснуться при виде всего этого, лежащего там. Жуткий подарок. Мой пульс стучал в ушах, заглушая все остальное, пока не уступил место звону, который отдавался болью в голове.

Но чем дольше я смотрела на этот букет, тем больше чувствовала, как что-то во мне изменилось.

Мой страх и отвращение сменились и деформировались в некое странное любопытство. Оно развернулось в глубине моего живота и распространилось наружу, обволакивая каждый дюйм моего тела. Мои пальцы дрожали, не от ужаса, а от… чего-то другого, когда я приблизилась к пальцам и присела над ними.

У меня было туннельное зрение, когда я потянулась к ленте, схватила один конец и потерла его между пальцами. Лента, когда-то шелковистая, теперь была слегка жесткой от засохшей крови. Я снова смотрела на эти пальцы долгие секунды. Прежде чем поняла, что происходит, моя рука двинулась сама по себе, и я коснулась холодной, безжизненной плоти одного из пальцев. Я обнаружила, что собираю выпавшие пальцы и кладу их обратно к остальным. Я подняла букет, его вес был тяжелее, чем ожидала, и это не оттолкнуло меня. Как же это чертовски необычно. Странное любопытство наполнило меня, когда я села на край кровати и… восхитилась своим подарком. Потому что предельно ясно, что это было.

Я могла сказать, что пальцы принадлежали мужчине, просто по их размеру. Костяшки были волосатыми, ногти длинными, желтыми и неухоженными с грязью под ними.