Анна Берсенева - Полет над разлукой Страница 8

Когда она отдыхала перед следующей песней, даже издалека было видно, как застыло смотрят в одну точку ее большие черные глаза.

Когда программа наконец кончилась, Аля сама подошла к Нателле, думая, что придется долго напоминать, кто она и где они виделись. Но, к ее удивлению, та узнала ее сразу – и обрадовалась так, как будто встретила родственницу или лучшую подругу.

– Ну конечно, не забыла! – воскликнула Нателла, спрыгивая с невысокой эстрады. – А я думала, куда это ты исчезла? Это сколько лет уже прошло?

По тому, как она покачнулась, спрыгнув с высоты полуметра, по судорожно-вялому движению, которым попыталась удержать равновесие, Аля поняла, что жизнь этой когда-то очаровательной певички изменилась необратимо.

«Прав был Илья, – подумала она. – Не стоило связываться… Ее и трезвой-то не застанешь».

Илья всегда бывал прав. И тогда, когда отказался раскручивать многообещающую Нателлу, несмотря на ее голос, выигрышную внешность и победу в престижном конкурсе. И когда сказал Веньке, что больше не будет давать ему деньги и пусть сам выпутывается из своих проблем… Он всегда был прав, но именно благодаря ему Аля на всю жизнь возненавидела само понятие справедливости.

– Три года прошло, – ответила она. – Как твои дела?

Ей не хотелось Нателлиных вопросов, и она поспешила их предупредить своим.

– А разве не видно? – усмехнулась та. – По-моему, все ясно.

– Д-да… – промямлила Аля, не ожидавшая такого прямого ответа. – Напарник твой… не очень-то.

– Да и я не лучше. Это я еще подлечилась недавно, пока держусь более-менее, по крайней мере не на игле. Все-таки живой хмель полегче! А ты работаешь здесь?

Аля не успела ответить. Какой-то мыдлон с маслеными глазками подошел к Нателле, по-хозяйски взял за локоть, и она послушно пошла за ним к бару, рядом с которым расположилась пьяная компания. Тут Алю окликнули из-за столика, и она не успела даже понять, знакомый ли так бесцеремонно подозвал Нателлу, или она идет теперь ко всякому, кто предъявит на нее права.

Лучше было об этом не думать.

Аля удивилась, когда Нателла снова появилась в зале – уже под утро, перед самым закрытием.

Официантки собирали посуду, охранники тормошили пьяного клиента, мешком обвисшего на стуле, потом плюнули и оставили его отсыпаться.

– Случилось что-нибудь? – спросила Аля, увидев Нателлу, идущую к ней через пустой зал.

– Да так… Выпить еще захотелось, а папики уже отрубились. Нальешь?

До тоски знакомым духом повеяло от этих слов и от собачьего выражения в ее глазах! Той жизнью, от которой Аля отшатнулась, как от страшного омута.

– Налью, – кивнула она. – Что пить будешь?

– Да водки, чего там рассусоливать. Выпьешь со мной?

Аля принесла из бара белого вина себе и водки Нателле, и они сели за столик в углу.

– А ты, значит, официанткой, – повторила Нателла. – Я вообще-то слышала, что вы с Илюшей разбежались. А его-то что ж не видно?

– Он, наверное, в Америке еще, – секунду помедлив, ответила Аля. – Ему мать контракт устроила, она же там давно. Он фильм, кажется, какой-то снимал или клипы… Не знаю точно.

– Ну и хер с ним, – подытожила Нателла. – Пошли бы они все! Ты, Алька, о нем не жалей, все они говно.

– Кто это – все? – улыбнулась Аля.

– Да мужики наши, кто еще. – Она даже ладонью пристукнула по столу для убедительности. – Ведь не на кого взгляд кинуть, разве нет? Все говно, пальцем ткни – завоняют. А который поприличнее – тот, пожалуйста, голубой. Не-ет… – Она пьяно покачала головой, залпом допила водку. – По мне, так я бы с ними не то что в койку – на одном поле не села бы… Хоть он там продюсер, хоть звезда, хоть кто. Смотреть не на что, а строят из себя – куда там! Уж лучше найти себе папика, и все дела. Ты даешь, он платит, все честно, все довольны, и без этих штучек про любовь да про совместное творчество. Что, не так разве?

– Так, – ответила Аля, чтобы не углубляться в эту тему. – И что, нашла?

– Да где ж его найдешь? – невесело усмехнулась Нателла. – Они ж импотенты все, бизнесмены-то, им только бабки срубить да нажраться поскорее – зачем им женщина? А если не импотент, так у него жена-юристка и любовница-моделька. Слушай, – вдруг словно вспомнила она, – а у тебя тут никого нет на примете? В смысле, для меня? Я без претензий, как кошка, ей-богу!

Она ухмыльнулась так криво и так судорожно сглотнула, что Але стало противно, несмотря на жалость.

– Да я только что устроилась, – ответила она. – Еще не знаю никого. Я в ГИТИСе вообще-то учусь, – зачем-то добавила она.

– Ну, если что появится перспективное – звони, – сказала Нателла, пропустив мимо ушей ГИТИС. – Я в Чертанове квартиру снимаю.

Она записала на салфетке свой телефон и, на всякий случай еще раз опрокинув пустую рюмку, встала из-за стола.

Глядя, как идет она к выходу нетвердой походкой, Аля вздрогнула. На мгновение ей показалось, что прежняя жизнь, почти забытая за эти годы, снова берет над нею власть.

Сумасшедшая ночь заканчивалась в пятницу позже, чем обычно. Аля уже предвкушала тот долгожданный миг, когда она доберется наконец до дому, примет душ, упадет в кровать и будет спать почти до вечера. Вечером в Учебном театре ГИТИСа шел карталовский спектакль по Мольеру, но она была занята только в эпизоде, так что можно было особенно не волноваться.

До самого вечера ей предстояли только мелкие радости, но, поработав ночной официанткой, Аля научилась ценить и их.

Картина ближайших десяти часов выстроилась в ее мозгу так отчетливо, что разрушить ее могло бы разве что землетрясение. Она наблюдала, как постепенно пустеет зал, и считала минуты.

Давно уже ушла компания студентов, вогнав ее напоследок в краску: расплачиваясь, парень дал вполне приличные чаевые. Аля вспомнила, как принесла им холодное мясо, да и то после напоминания, как не торопилась высыпать окурки из пепельницы…

– Не надо, ребята, зачем? – пробормотала она. – Я вообще-то не очень вами занималась…

– Да ладно, девушка, мы же понимаем, – успокоил второй, в очках с сильными стеклами. – Вам сегодня круто пришлось.

«А этот, набриолиненный, ни копейки небось не даст! – со злостью то ли на мыдлона, то ли на себя подумала Аля. – Нажрался как свинья, не отвалит никак!»

Клиент, которому она в самом начале вечера принесла три джина, к утру действительно имел плачевный вид. Правда, он не падал лицом в тарелку, но трудно было представить, как он будет добираться до дому. Головой он опирался на руку, голова то и дело соскальзывала с его сжатого кулака, и даже тщательно уложенные волосы теперь выглядели растрепанными.

– Д-девушка! – позвал он, хлопая себя по карманам в поисках бумажника. – Девушка, давай счет…