Полина Раевская - Каюсь Страница 9

— Собирайте вещи и на выход. Можете сразу же забрать документы.

Я не верила, стояла посреди зала и не знала, что делать. В меня впились сотни взглядов абитуриентов, многие из них посмеивались. Слезы обожгли глаза. Я чувствовала, как мои мечты с оглушающим звоном разбиваются. Трясущимися руками собрала вещи и на негнущихся ногах покинула аудиторию. Мужчина пошел следом за мной, проводил меня в какой-то кабинет, где мне тут же выдали документы.

Я не заметила, как оказалась на улице. Слезы текли по щекам, а я шагала, как сомнамбула, сама не ведая куда. Город стал чужим и серым, жизнь казалась разрушенной. В голове не было ни одной мысли, хотелось лечь и умереть. Телефон разрывался, но у меня не было сил с кем-то говорить. Я просто сидела на лавке и смотрела в одну точку, будто оглушенная. Боже, как же я скажу маме об этом провале? Она же столько средств и сил в меня вбухала. Как я вернусь в город? Что мне вообще теперь делать?

Адское разочарование скручивало меня, рвало на части. Я разве что не кричала на всю улицу. Как? Как такое возможно? Ведь я была всего в шаге от заветной мечты. У меня были хорошие результаты ЕГЭ, отличная подготовка, поэтому сомневаться в успехе не приходилось.

Так я просидела довольно долго. Эмоции постепенно утихли, в душе поселилась пустота. Одно я решила абсолютно точно — ни за что не уеду из Москвы, иначе пиши пропало. Я поступлю на следующий год, обязательно, а пока буду работать. Винить в своем провале мне было некого и от этого еще горше. Приняв для себя решение, я поехала домой, готовясь к серьезному испытанию — разговору с тетей Катей. Я знаю, что мои шансы равны нулю, но я должна во что бы то ни стало уговорить ее подыграть мне и не сообщать новость маме. Я не хочу, чтобы она расстраивалась, переживала, стыдилась меня.

Когда я вошла в квартиру, обомлела. Навстречу мне выскочили крестная и Лерка. Я удивленно покосилась на подругу. Но мне не дали и рта раскрыть, тетя Катя тут же начала кричать:

— Янка, ты с ума сошла?! Да ты знаешь, что мы тут всех на уши поставили?

Она продолжала возмущаться, я же не слушала, ужас внутри медленно расползался.

— Ты маме звонила? — поинтересовалась я сразу же.

— Нет. Сама этим займешься и сообщишь, как опростоволосилась. А я тебе говорила! Это Москва, а не твой колхоз. Тут с тобой никто сюськаться не будет! Хотела добренькой побыть? А никому это на хер не нужно!

— Хватит! — оборвала я ее.

— Ты со мной еще поговори! Звони матери!

— Не буду я никому звонить. — огрызнулась я и подошла к шкафу, вытаскивая сумки.

— Что это еще за новости? — иронично поинтересовалась она.

— Такие. Я останусь в Москве. — выдавила я из себя. Руки тряслись от нервного напряжения

— Чего – чего? А где это ты собралась проживать в Москве, интересно?

Я тяжело сглотнула и посмотрела на Лерку, которая сейчас притихла. Она, словно поняв мою немую просьбу, прокашлялась и неуверенно подала голос:

— У меня.

Тетя Катя усмехнулась и покачала головой.

— Не резиновая Москва. Дур таких знаешь сколько?! На что ты собираешься жить?

— Проживу, не переживай. — зло, сквозь слезы, прокричала я, пакуя вещи. Меня так сильно задели ее слова. Да и вообще, я была выжата, как лимон. Там, на аллее, все казалось просто, а сейчас вдруг с ужасом понимаю — мне некуда деваться, я загнана в угол. Ну, где я буду жить? Где работать? Что мне делать? Одно я знала точно-я не хочу домой. Не хочу видеть потухший взгляд мамы и бабушки. Они же столько надежд на меня возлагали. Не могу больше сдерживаться: сажусь в кресло, утыкаюсь в коленки и реву навзрыд. Я не заметила, как оказалась в объятиях тети Кати.

— Ну, все, все. Ну, ты чего, детка? Ну, не конец ведь света?! На следующий год мы с тобой обязательно поступим. Ты мне скажи, зачем документы-то забрала? Ох, надо было мне с тобой идти, я бы их там разнесла! — причитала она, успокаивая меня. К нам подсела Лерка, взяла меня за руку.

— Ян, не убивайся ты так. Хочешь, я с мамой поговорю? Возможно, поможет тебе с работой — им часто официанты требуются. Нормально все будет, Ян.

Я кивнула, а потом посмотрела на крестную и отчаянно попросила:

— Теть Кать, пожалуйста, очень тебя прошу, не говори маме. Я буду платить за квартиру, обещаю. Я…

— Прекрати! — оборвала она меня и вышла на лоджию, покурить. Я же заламывала кисти и наблюдала, как она задумчиво смотрит вдаль.

— Я поговорю с мамой, попрошу ее помочь. Сеть Де Марко большая, где-нибудь обязательно будет работа. Так что не накручивай, все будет! А этой суке я пинка дала, сказала, что ей п*здец! Ты бы видела, как она бежала — только пятки и сверкали. –попыталась успокоить меня Лерка.

Но вышло все наоборот-я истерично засмеялась. Но чтобы не пугать Гельмс истерикой, сжала с благодарностью ее руку.

Вошла тетя Катя: бледная, губы поджаты, взгляд строгий. Я застыла в ожидании ее ответа. Она еще некоторое время сверлила меня взглядом, а потом вздохнула тяжело и сказала:

— Только попробуй не поступить на следующий год, придушу!

Все внутри меня оборвалось, слезы потекли из глаз, а на губах заиграла улыбка.

В эту минуту я пообещала себе, что из кожи вон вылезу, по головам пойду, но выкарабкаюсь!

Глава 3

Обманывать нехорошо. Кажется, так учили нас в детстве? Сейчас я убедилась, что прежде всего, «нехорошо» в этом случае тебе. По крайней мере, когда врешь своим близким.

Месяц назад моя жизнь превратилась в спектакль под названием: «Я студентка, у меня все круто». На тот момент казалось, что проблема заключается лишь в том, чтобы уговорить тетю Катю подыграть мне, но я ошиблась. Понимание этого пришло, когда настало время поделиться «радостными» вестями с мамой. Так я еще никогда не волновалась: язык словно прирос, меня парализовало. Но пересилив себя, сухо сообщила, что теперь я первокурсница. Только маму такой ответ не удовлетворил, она требовала подробностей вплоть до мелочей. Скрипя зубами, пришлось выдумывать велосипед. У меня было чувство, что с каждым лживым словом я отдаляюсь от нее все дальше и дальше. Мама же была такой счастливой, какой я ее никогда не видела. Столько смеха, восторга и радостных слез звучало в ее голосе, что у меня сводило внутренности от осознания моей унылой реальности. Приходилось утешать себя тем, что эта ложь во спасение. Только вот не свою ли шкуру я спасаю от позора и разочарованных взглядов? Такие мысли часто терроризировали мой мозг по ночам, особенно после вечерних разговоров с мамой по скайпу или же по телефону, которые стали для меня и тети Кати настоящей каторгой. Чаще всего после них крестная начинала извечную песню о том, зачем она ввязалась в этот цирк. Меня и саму корежило.

На дворе царствовал еще август, но я с ужасом представляла, что будет, когда начнется учебный год. Каким-то образом придется объяснять маме, почему я не в общежитие. Это будет очень сложно. Мама человек ненавязчивый, лучше стеснит себя, но не других. Оттого она категорически противилась моему проживанию у тети Кати. Не представляю, как буду решать эту проблему. К тому же присутствовала необходимость делиться впечатлениями об учебе, а у меня и с этим напряг. Вся надежда на Лерку.

Впрочем, на фантазии и переживания вскоре не осталось времени. Лера, как и обещала, поговорила со своей мамой и уже через некоторое время меня взяли на стажировку в один из ресторанов сети Де Марко. Санитарную книжку мне сделали за несколько дней, поэтому проблем с трудоустройством не возникло.

Признаюсь, никогда не думала, что для того чтобы стать официантом, необходимо еще и учиться. По крайней мере, в Де Марко к этому делу подход весьма серьезный.

Во время стажировки я должна была выучить меню, включающее в себя более сотни напитков и блюд, состав которых обязана помнить, как отче наш. Разбираться с чем рекомендовать то или иное блюдо, какие соусы, напитки, овощи, закуски посоветовать к нему, в случае, если клиент сомневается в выборе. Еще в ресторане действовала система правил подачи тех или иных сортов чая, кофе, блюд и так далее. В течение этого месяца моя память тренировалась похлеще, чем перед экзаменом. Но я справилась: освоила все так, что от зубов отскакивало. А после успешной сдачи меню нашему менеджеру начался новый этап — знакомство с коллективом и так называемыми правилами внутреннего трудового распорядка. Их нарушение ощутимо било по зарплате.

За порядком строго следила грозная женщина Алла Ивановна — управляющая. Под ее надзором официанты не только по струнке ходили, но и дышали через раз. Позже мои коллеги, с которыми мне удалось найти общий язык, предупредили, что с Аллой Ивановной надо быть осторожной. Эта педантичная дамочка в брючном костюме и с кислой миной, чувствовала себя не просто управляющей, а хозяйкой ресторана, потому как приходилась какой-то родственницей нашему директору и не столь важно, что дальней. Думаю, после этого небольшого нюанса становится вполне понятным, что любое слово Змеищи — как за спиной коллектив называл Аллу Ивановну, было законом независимо от того, права она или нет.