Инна Криксунова - Миражи в городе любви (сборник) Страница 9

Сделав все, что нужно, Олег, не мешкая, выехал из леса. Теперь он немного успокоился и поехал дальше. Перед его глазами расстилалась прямое, почти пустынное в этот ранний утренний час шоссе.

Перед его внутренним взором появилась Ирина, он вновь увидел ее спящее лицо на подушке и нежную, тонкую руку, бессильно упавшую вниз. «Приятная женщина», – подумалось ему. – «Одинокая. Ждет Мужчину своей мечты», – несколько цинично продолжил свою мысль Олег. Затем он постарался отогнать воспоминания.

Он знал, какое впечатление он производит на женщин. Да, он умел пленять их. Ему доставляло удовольствие создавать вокруг них обволакивающую атмосферу, магнетическое поле Сильного Мужчины. Ему нравилось видеть, как теплеют и расцветают их лица, затуманиваются глаза. Сколько их было, влюбленных в него женщин…

Было около восьми часов утра. Солнце не так давно взошло, утреннее небо было чистым и холодно-синим, как это часто бывает в самые последние дни октября. Ночи в это время года студеные, с начинающимися заморозками, и поэтому увядшая, пожухлая трава кое-где была покрыта инеем. На фоне прозрачного неба резко выделялись мелькающие стволы деревьев и столбы линий электропередач, белели рощицы молодых тонких берез.

Прямая, ровная дорога расстилалась перед лобовым стеклом автомобиля. Шерстнев прибавил скорость, благо машин на шоссе почти не было. Далеко впереди виднелся мост-путепровод, под которым проходило несколько железнодорожных товарных линий. Слышался отдаленный перестук вагонов и отдельные короткие гудки тепловозов.

Подъезжая к мосту, Шерстнев еще прибавил скорость. Чем быстрее он пересечет российско-финскую границу, тем лучше. Позже там может быть уже очередь из желающих посетить страну Суоми. Не хотелось стоять в очереди, то и дело заглушая мотор и медленно, шаг за шагом продвигая машину вперед, как это бывает иногда на автозаправочных станциях.

Машина уже двигалась по путепроводу, и Шерстнев еще чуть-чуть надавил на педаль газа, чтобы без труда преодолеть небольшой подъем моста. До него доносился знакомый запах железнодорожных путей, составляющий своеобразную, ни с чем не сравнимую смесь машинного масла, мазута, смешавшегося с землей, и влажноватых шпал.

Автомобиль уже почти подъезжал к середине моста, как вдруг прямо перед ним сверкнул обледеневший участок пути, освещенный отблеском утреннего солнца. Шерстнев резко вывернул руль влево, пытаясь объехать скользкое место, но было поздно. Машина, ехавшая до этого на большой скорости, влетела на гололед, ее занесло влево, затем резко крутануло вправо, и, наконец, сделав еще один неконтролируемый виток, она пробила ограждение и полетела вниз, прямо под колеса приближающегося товарного поезда.

Перед внутренним взором Шерстнева мгновенно, как в каком-то сумасшедшем калейдоскопе, промелькнули картины его жизни. Последним, что он увидел, было спокойное и мягкое, с невыразимой любовью глядящее на него лицо матери.

Автомобиль, нелепо подпрыгнув, со скрежетом и звоном разбившегося стекла рухнул прямо на рельсы. Воздух оглашался непрерывно звучащим тревожным, громким, низким гудком тепловоза. Дверцы автомобиля были раскрыты настежь, водителя выбросило на расстояние нескольких метров от машины, прямо под колеса неумолимо приближающегося поезда. В его широко раскрытых неподвижных светло-серых глазах отражалось утреннее небо. Из угла рта вытекла струйка крови.

Столкновение было неизбежным. Огромное мощное железное тело тепловоза накрыло своим грохочущим брюхом то, что осталось от Олега Шерстнева. Неумолимо продолжая по инерции двигаться, тепловоз столкнулся с искореженным автомобилем, нанес ему еще один удар, окончательно сплющивший его, протащил его вперед и, наконец, остановился.

За стеклом кабины тепловоза виднелось застывшее, белое, как бумага, лицо машиниста. Глаза его были расширены до предела. Его помощник, высунувшись из двери, что-то кричал.

Но ни Григорий Лукин, ни Олег Шерстнев ничего уже не слышали.

День святого Валентина

Стас лежал в постели и дремал. Он еще до конца не проснулся. Был десятый час утра. Из кухни послышался голос Валентины, она громко звала:

– Стасик! Вставай! Я тебе завтрак готовлю, зайчик мой!

И она заглянула в дверь спальни с радостной, кокетливой улыбкой.

Стас познакомился с Валентиной пару месяцев назад, на киносъемках. Он работал осветителем, а Валентина была художницей по костюмам. Как-то раз вечером, после трудного съемочного дня пятеро человек из их группы поехали к Вале домой, чтобы посидеть, отдохнуть и, как водится, расслабиться. В период киносъемок члены группы, как это нередко бывает у киношников, сдружились и частенько проводили свободное время вместе. Особенно это касалось «выпить-закусить».

В тот памятный вечер они выпили немало, и утром следующего дня Стас, проснувшись, обнаружил себя спящим в одной постели с Валентиной. Все бы ничего, но по возрасту она годилась ему в матери. Стасу было двадцать четыре года, а Валентине – сорок девять.

Однако в постели она была дамочкой горячей, как говорится, в самом соку. Если не обращать внимания на ее полноватое, немолодое тело, на морщинки под глазами, на тени вокруг них, то Валя была очень даже ничего. В постельных делах она была опытной, умелой, раскованной, что, впрочем, было вполне естественно для женщины ее возраста.

– Стас, ну что же ты! – снова заглянула в дверь Валентина с сияющим лицом. – Ведь все остынет!

– Сейчас, – буркнул он хрипловатым спросонья голосом. – Встаю.

Он нехотя, с хрустом потянулся. Потом спустил ноги на пол и нащупал ими тапки. Вставать не хотелось. В постели было тепло и уютно, от подушки исходил тонкий, еле уловимый запах Валькиных духов «Пуазон».

Стас лениво встал, подошел к окну и несколько минут молча смотрел во двор. Затем он натянул на свою худую плечистую фигуру Валькин махровый халат, поплотнее подвязался поясом и пошел в ванную мыться. Глядя на свое отражение в зеркале, он почистил зубы и побрился. Затем, собрав русые волосы сзади хвостом и туго стянув их резинкой, он вышел на кухню.

Валентина стояла у плиты и заканчивала жарить яичницу с ветчиной. Она с удовольствием хлопотала, готовя завтрак для молодого любовника. Ее лицо было чисто вымыто и подкрашено, с утра она уже успела навести легкий марафет. На Валентине был надет пеньюар из черного шифона с оборками. Спереди глубокий запа́х приоткрывал ложбинку ее большой аппетитной груди. В этом просвечивающем пеньюаре Валя выглядела вполне соблазнительно. «Сорок пять – баба ягодка опять», – вспомнил Стас поговорку и в душе ухмыльнулся. – «Все бы хорошо, если бы она спиртным так не увлекалась», – подумал он.

Валя положила на стол приборы и поставила большие фарфоровые тарелки. По ее радостному лицу, блестящим глазам и слегка суетливым движениям было видно, что она старается угодить своему молодому любовнику.

– Вот, я тебе яичницу с ветчиной сделала, ешь, вкусно, – Валентина поставила перед ним наполненную тарелку. Сверху она щедро посыпала блюдо ароматной кинзой.

– Пахнет хорошо, – потянув носом, отозвался Стас.

Валентина села рядом, подперла щеку рукой и блестящими глазами смотрела, как Стас ест.

– Чего ты не завтракаешь? – спросил он. – Ты тоже давай.

– Да буду я, буду. Только сейчас я тебе еще бутерброд с сыром сделаю, для сытности.

– Можно, – согласился Стас.

Он с удовольствием приступил к еде. Валентина, тем временем, насыпала себе в чашку растворимый кофе «Чибо» и залила его кипятком. По кухне поплыл приятный, душистый аромат. Однако прежде чем пить кофе, Валентина намазала ломтик белого хлеба маслом, положила на него кусок сыра и подала Стасу. Затем она налила ему большой стакан молока. Она уже готова была разрезать бутерброд на кусочки, чтобы Стасу было удобнее их есть, но он отрицательно махнул рукой, мол, не надо.

– Пей молоко, Стасик, пей, ты у нас молодой, тебе энергии много надо, – рассмеялась Валентина. – Тем более что я ее у тебя намерена забирать! – кокетливо стрельнув глазами, добавила она.

– Хм-м! – ухмыльнулся Стас. Орудуя ножом и вилкой, он покачал головой. – Ну, ты даешь! Откуда только у тебя силы берутся?

– Да от тебя, откуда же еще? – продолжала кокетничать Валентина. – Когда рядом в постели такой молодой ядреный мужик, силы сами появляются!

Раздался телефонный звонок. Звонила Валина клиентка, танцовщица ночного клуба. Когда в киношной работе бывали простои, Валя брала заказы на шитье нарядов для молоденьких актрис, танцовщиц и тому подобной богемной публики. Придумывать эффектные наряды она умела, и, кроме того, у нее на подхвате были пара портних и вышивальщица, которые, в случае чего, помогали воплощать «в металле» плоды Валькиной творческой фантазии.