Святослав - Боги с Родины. 1-ая книга, 2-ой трилогии. Ритмика Страница 9

Вряд ли придумали макаки, шимпанзе, орангутанги, их. Ведь я не псих. Другое измерение.

– Их, и не нужно, было бы придумывать, как сущностей. Давай, пофантазирую.

Это не просто так, – я буду на ходу их представлять, возможно, говорить нелепицы и, посетит меня абсурд.

– Ведь время есть. Идти, не знаем сколько. А говоришь о чём-то, время, дорога – становятся короче.

Тебя за это, я не осужу и, не отправлю вновь, в тюрьму.

– Права. Времени много, вероятно. А нет, замолкну сразу.

– Но, как они, здесь могут, жить без солнца, ультрафиолета? – вопрос задала и, не получив ответа, сама себе ответила.

– Возможно, солнце, им, и не пригодно, его лучи – вредны?

Их организмы, по другому принципу работают, не так, как наши?

Можно предположить, что сущности задумали так это, лишь для целей – личных, чтобы другие выполняли, необходимую работу.

– Вновь принуждение и рабство? Возможно, накопительство.

– К примеру, – существуют черви преогромнейшие, питаются – соединениями, в скалах, а сущности другие их используют, и создают коммуникации в тоннелях, им не давая скалы хаотично грызть, по направлениям – любым.

– А этот, может быть, одним из хаотичных направлений?

– Если и так, то приспособлен для перемещений. Откуда факелы здесь взялись. Ведь те, наверняка, все – рукотворные. Природа, их не сделает и, не положит, для нас, у входа.

Других, не будет, мнений?

– Всё это было бы, намного интересней, если об этом слушали, у телевизора, в объятиях дивана или… человека, – с тоскою по уюту и прежней жизни произнесла, задумавшись вновь, Соня.

– Конечно. Но пути Господни…

– Знаю, – неисповедимы.

Следующую – часть пути, прошли, почти не разговаривая, о жизни думая, каждый, – своём, и о превратностях судьбы – забросившей сюда, в далёкие края, под землю.

Преграду новую, легко преодолели и, оказались в зале – огромнейшей пещере. Отблески пламени, от факела, дорожками мерцающими, по стенам, полу, потолку при изменении их положения, бежали.

У стен, с боков, увидели, под цвет стен, лавки – каменные. Они со стенами сливались, их невозможно было видеть сразу, пока глаза не стали различать – стен, пола, потолка – огромной залы, линии.

Стояла тишина такая, что явно слышали дыхание и сердца стук, рядом стоящего.

Ими владело, обоими – напряжение и, ожидание, чего-то очень важного, для каждого из них.

– Зачем, нас привели сюда? Что-то, здесь непонятное.

– Никто нас не тянул, не приглашал, мы сами…, вырвались из плена – погреба.

– Но, нас, никто не останавливал.

– Волнуешься?

– Конечно. Тебе всё безразлично?

– Да вроде нет. А что, по мне не видно?

– Нет, больше слышно.

– Слышно? А я вот, ничего не слышу, кроме дыханий наших, стука сердца, – пожав плечами, произнёс Иван Васильевич, – так тихо! Не слышен даже воздуха поток, спускающийся к нам, бесшумно и незримо.

Не по себе, мне, что-то.

– И я волнуюсь, понимая, что здесь судьба определяется.

– Он высоко проходит, у потолка, поэтому – не слышно, дуновения – поток тот.

– Присаживайтесь и, не чувствуйте себя, волнительно! – услышали, нежданно – предложение, доброжелательное и, – властное, приказывающее, одновременно.

Не скоро Вам придётся отдыхать, цените, что имеете. Придётся испытать превратности судьбы, Вам, не однажды, Смелее, расслабляйтесь, слушайте, что Вам расскажут. Вопросы зададут, – ответите.

Пока, нас ждёте, отдыхайте.

От неожиданности испугались, и на ногах – дрожащих, ватных, направились к одной из стен, где с облегчением присели на каменные лавки.

ГЛАВА 5. Попытка убийства, с целью мщения

Это всё, продолжалось – много времени. Она Артёму, не давала спать. Нервы вот-вот, дойдут к черте предела, это он понимал, и сдерживал себя, стараясь не пойти в разнос по нервам.

– Иначе – не засну, если, вдобавок, накручусь, – решил он и, пытался не обращать внимания на выходки её – та грызла, между ними стену, ему на зло.

Она не успокаивалась, не обращала на его ворочания, ни на его покашливания – внимания, будто в отместку, его «не замечала», будто того здесь не было. И так шёл – час за часом.

И всё-таки, предел терпению, внезапно, наступил. После того, как понял, – обнаглела, – на стол, на кухне влезла, за стеной – услышал звук падения – глухой, с той стороны.

Артём, мгновенно догадался, – упала на пол, со стола – толстая палка колбасы. Больше с того, и падать было нечему, ведь не потащит хлеб, когда есть – боле вкуснее.

Вскочив с кровати резко, он кинулся на кухню, схватив доску со стенки, чтобы её прибить или, возможно, защититься, если, вдруг, бросится к нему. Но, эта бестия, недаром было ей лет восемнадцать, – бросила колбасу, что по размеру – её больше, и юркнула в нору, что грызла ночью.

Забив, смесь в рукавицу, – из алебастра и стекла, отправился в постель, надеясь выспаться. Та крыса, третью ночь, спать не давала, грызя пол в его домике, не уставая. Позавчера, прогрызла кусок пола – возле стены и, променад по комнатам, неторопливо делала.

Пришлось, сжать зубы, чтобы, до конца не разозлиться, он вскакивал с кровати, топал, и обзывал – обидными словами, и наделяя – прозвищем похабным.

Видно, обиделась она. До самого утра, пыталась пол прогрызть в разных частях – кухни и зала, не примирившись, в эту ночь с судьбой.

Такое впечатление, что это её дом. Вчера ему приснилась, – та, слегка, за палец (ноги) укусила, что высунулся из-под одеяла. Зная, рассказы очевидцев, страшные, старался укрывать лицо – надёжнее, и не высовывать ног из-под одеяла.

– На этот раз, не откусила, точнее – не отгрызла, себя он успокоил, решив – с той, завтра, всё равно расправиться, если она так будет – продолжать, себя вести, и дальше, по меньшей мере – некорректно, по отношению к нему.

И, не пожалуешься, королеве её, вздохнул. Быть может, королеву, с поста уже турнули? И эта, мстить пришла ко мне, за отношения их – прежние. Хотя, мстят по-другому.

Немного подожду и, посмотрю, на поведение её – крысиное, тогда, точно решу, что с ней, я сделаю.

Он, колбасу не мог простить. Но, понимал, что крыса, хочет кушать, готов был поделиться хлебом с ней, который часто засыхает, – в сухари. Не колбасой же, с ней делиться, которую и сам любил, особенно, когда от лени, днями не готовил, а денег не было – ходить по ресторанам.

Этот поступок – полным беспределом был, поэтому он и решил, раз по-хорошему не понимает, её накажет.

Под утро, всё-таки вздремнул Артём, и в ужасе, проснувшись, увидев, – рассвело. Опаздывал он на работу. Не успевая чистить зубы и в туалет сходить, пытался на ходу, позавтракать, дожёвывая – с хлебом, колбасу, догнав трамвай.

К рабочему автобусу, едва успел, и, чудом, втиснулся в него, когда тот тронулся и, двери закрывал.

Домой пришёл он поздно. С огромным омерзением и, злостью, кипевшей в нём, как только, дверь, открыв, вошёл на кухню, увидеть пожелал, – остатки «пира смертного». Из вытащенной рукавицы, смесь страшная лежала – для неё, он понял – крыса, к ним не прикоснулась. Она, всё вытолкнула – содержимое, из рукавицы, ей приготовленное.

Немного отойдя от злости, удивился, а вскоре, успокоившись, смеялся. Она лишь съела, небольшой кусок от колбасы, что утром он отрезал. Большой, лежал, нетронутым.

– Не видеть его не могла.

Со мною, поделилась? – в недоумении он размышлял, сметая крошки со стола.

Что-то похожее на шутку и нелепицу.

В доме прохладно было, хорошо. И, ночь прошла без «приключений» Не было злости и, без сна – мучений.

Он радовался, в комнате – спокойно, тихо засыпая в ту ночь – спокойную, за несколько ночей последних, первую.

Проснулся радостным и, на работу, добирался, беспроблемно.

Сегодня ужинал он в ресторане, куда зашли с товарищем по случаю зарплаты, командировочных. Пили немного, как всегда, бутылки по две – вина сухого. Главное, – вечером не нужно, готовить кушать, утром, надолго уезжал, в командировку.

И, собирая вещи чистые в дорогу, смотря, одновременно, телевизор, прислушивался, – нет ли гостьи. Сколько не ждал, грызни не слышал – пола, стен; от этого обрадовался, ещё больше.

С её норой, хлеб, положив, ушёл, ко сну готовиться.

– Возможно, что сбежала с цирка.

Спалось без жутких и противных звуков – грызни стен, пола, – легко, покойно. Ничто не разбудило, не мешало спать до середины ночи, когда почувствовал, нежданно для себя, сквозь одеяло, – кто-то, стёжками мелкими шажков, вначале – в одну сторону, затем – в другую, бегал по нему, его груди, нахально.

– Это вскочила на кровать мою, – на одеяло, крыса, – в испуге он подумал, холодея, на миг какой-то, замер. – Мне не хватало, чтобы она залезла ко мне, под одеяло!?

Крыса, немного дёрнулась вначале, почувствовав, что он проснулся, замерла, как будто, выжидая, как будет действовать хозяин – кровати, одеяла. Надеялась, обнимет, поцелует?